Коноп что-то пробормотал, но не стал спорить.
Ей пришлось вцепиться в спутника, чтобы удержаться на ногах. Переждав порыв ветра, они медленно побрели по улице, мимо полузанесенных снегом домиков. Долина Андреевна висела на левой руке Гавриила Никандровича, тянула его своей тяжестью к земле, мешала шагать. Пройдя немного, Гавриил Никандрович предложил:
— Давайте чуток передохнем.
Встали под защиту склада.
Снежные заряды неслись низко над землей. Сверху просвечивало низкое небо, и случалось, что прорывался солнечный луч, словно заблудившийся, мелькал перед глазами и мчался дальше вслед за снежной метелью.
Долина Андреевна смахнула с лица налипший мокрый снег, несколько раз глубоко вздохнула и сказала:
— Давно хотела я у вас, Гавриил Никандрович, попросить дружеского совета.
— Рад буду помочь, — с готовностью ответил директор, потряхивая затекшую от тяжкой ноши левую руку.
— Повоздействуйте на Конопа…
— Что? — спросил Гавриил Никандрович.
— На Конопа… — Долина Андреевна сначала замялась, но быстро обрела уверенный тон. — Вы бы ему деликатно намекнули…
— Я с ним говорил, — сказал Гавриил Никандрович. — Он мне обещал воздерживаться. И надо сказать — слово он свое держит.
— Да не об этом речь! — горячо произнесла Долина Андреевна. — Дело не в том, что он выпивает. Не это главное.
— А что?
— А то, что он компрометирует меня…
— Что, что делает?
— Компрометирует…
Гавриил Никандрович как-то внимательно посмотрел на Долину Андреевну.
— Я еще раз прошу вас — поговорите с ним, — умоляюще произнесла Долина Андреевна.
— Опять не понял, — мотнул головой Гавриил Никандрович.
— Ну какой вы непонятливый! — воскликнула Долина Андреевна. — Вот слушайте меня внимательно… Наверное, я сама виновата в этом. У нас это давно с Конопом. Может быть, со стороны это выглядит не очень романтично: ведь мы оба не очень молоды, но все же какое-то чувство есть… Я в этом уверена… Конечно, в моей жизни тоже были ошибки. Но нельзя же все время назад оглядываться… Гавриил Никандрович, вы уж как-нибудь поднажмите на него.
— Но как? — простодушно спросил Гавриил Никандрович. — Дело ведь личное и деликатное.
Коноп что-то пробормотал, но не стал спорить.
Ей пришлось вцепиться в спутника, чтобы удержаться на ногах. Переждав порыв ветра, они медленно побрели по улице, мимо полузанесенных снегом домиков. Долина Андреевна висела на левой руке Гавриила Никандровича, тянула его своей тяжестью к земле, мешала шагать. Пройдя немного, Гавриил Никандрович предложил:
— Давайте чуток передохнем.
Встали под защиту склада.
Снежные заряды неслись низко над землей. Сверху просвечивало низкое небо, и случалось, что прорывался солнечный луч, словно заблудившийся, мелькал перед глазами и мчался дальше вслед за снежной метелью.
Долина Андреевна смахнула с лица налипший мокрый снег, несколько раз глубоко вздохнула и сказала:
— Давно хотела я у вас, Гавриил Никандрович, попросить дружеского совета.
— Рад буду помочь, — с готовностью ответил директор, потряхивая затекшую от тяжкой ноши левую руку.
— Повоздействуйте на Конопа…
— Что? — спросил Гавриил Никандрович.
— На Конопа… — Долина Андреевна сначала замялась, но быстро обрела уверенный тон. — Вы бы ему деликатно намекнули…
— Я с ним говорил, — сказал Гавриил Никандрович. — Он мне обещал воздерживаться. И надо сказать — слово он свое держит.
— Да не об этом речь! — горячо произнесла Долина Андреевна. — Дело не в том, что он выпивает. Не это главное.
— А что?
— А то, что он компрометирует меня…
— Что, что делает?
— Компрометирует…
Гавриил Никандрович как-то внимательно посмотрел на Долину Андреевну.
— Я еще раз прошу вас — поговорите с ним, — умоляюще произнесла Долина Андреевна.
— Опять не понял, — мотнул головой Гавриил Никандрович.
— Ну какой вы непонятливый! — воскликнула Долина Андреевна. — Вот слушайте меня внимательно… Наверное, я сама виновата в этом. У нас это давно с Конопом. Может быть, со стороны это выглядит не очень романтично: ведь мы оба не очень молоды, но все же какое-то чувство есть… Я в этом уверена… Конечно, в моей жизни тоже были ошибки. Но нельзя же все время назад оглядываться… Гавриил Никандрович, вы уж как-нибудь поднажмите на него.
— Но как? — простодушно спросил Гавриил Никандрович. — Дело ведь личное и деликатное.