— Выбить у этого унтера дурь из головы!
— Но, может быть, обер-лейтенант Ференц прав!
— Кто это сказал? Еще один заступник нашелся!
— Заступников тоже к ответу!
— Нечего потакать!
— Господа, господа! — простер руки майор, вставая. — Я понимаю и разделяю ваше негодование. Но умерим наши страсти, гнев плохой советчик. Давайте сначала выслушаем Гомбаша… Унтер-офицер Гомбаш! Вы внимательно слушали все, что о вас было сказано здесь. Надеюсь, вы сделали для себя выводы. Какие? Скажите нам.
Гомбаш сначала несколько растерялся, оказавшись на неожиданном для него судилище. Но постепенно пришел в себя и уже довольно спокойно смотрел на офицеров. Все глядят с неприязнью. Нет, есть сочувственный взгляд — обер-лейтенанта Ференца. И еще один офицер, рядом с ним, смотрит по-доброму, понимающе…
— Ну, мы ждем, Гомбаш! — поторопил председательствующий.
— Отвечай!
— Трус!
На какую-то долю секунды Янош остолбенел. Он — трус?! За мгновение перед тем он еще раздумывал, как повести себя, чтобы и не отступиться от своих убеждений, и вместе с тем не озлобить еще более своих самозваных судей. Но — трус! Это слово хлестнуло его, как пощечина. Он потерял самообладание, его словно горячим вихрем подбросило.
— Сами вы трусы! — выкрикнул он. — Это вы боитесь моих слов!.. Того, что говорю солдатам…
— Он еще дерзит!
— Да как ты разговариваешь со старшими?! — подскочил к Гомбашу сидевший рядом с майором капитан с угловатым лицом, оно было багрово от ярости. — Как ты должен стоять перед старшими, наглец! — он взмахнул рукой перед Гомбашем, и тот, инстинктивно защищаясь, оттолкнул руку, да так энергично, что капитан пошатнулся.
— Он ударил меня! Ударил офицера! — завопил капитан.
— Ах, негодяй! — вскрикнул еще один офицер и, подбежав, схватил Гомбаша за рукав. Вырываясь, тот ладонью оттолкнул офицера, но тут же кто-то кулаком двинул Гомбаша в щеку так, что он чуть не полетел на пол.
— Проучить его, мерзавца!
— Бейте его!
— Остановитесь, остановитесь, что вы делаете! — взлетел чей-то голос, но его заглушили вопли:
— Бей!..
— Дайте, я ему!
— Господа, господа, имейте терпение!.. — тщетно взывал председательствующий. Его голос тонул в криках, в топоте.
— Выбить у этого унтера дурь из головы!
— Но, может быть, обер-лейтенант Ференц прав!
— Кто это сказал? Еще один заступник нашелся!
— Заступников тоже к ответу!
— Нечего потакать!
— Господа, господа! — простер руки майор, вставая. — Я понимаю и разделяю ваше негодование. Но умерим наши страсти, гнев плохой советчик. Давайте сначала выслушаем Гомбаша… Унтер-офицер Гомбаш! Вы внимательно слушали все, что о вас было сказано здесь. Надеюсь, вы сделали для себя выводы. Какие? Скажите нам.
Гомбаш сначала несколько растерялся, оказавшись на неожиданном для него судилище. Но постепенно пришел в себя и уже довольно спокойно смотрел на офицеров. Все глядят с неприязнью. Нет, есть сочувственный взгляд — обер-лейтенанта Ференца. И еще один офицер, рядом с ним, смотрит по-доброму, понимающе…
— Ну, мы ждем, Гомбаш! — поторопил председательствующий.
— Отвечай!
— Трус!
На какую-то долю секунды Янош остолбенел. Он — трус?! За мгновение перед тем он еще раздумывал, как повести себя, чтобы и не отступиться от своих убеждений, и вместе с тем не озлобить еще более своих самозваных судей. Но — трус! Это слово хлестнуло его, как пощечина. Он потерял самообладание, его словно горячим вихрем подбросило.
— Сами вы трусы! — выкрикнул он. — Это вы боитесь моих слов!.. Того, что говорю солдатам…
— Он еще дерзит!
— Да как ты разговариваешь со старшими?! — подскочил к Гомбашу сидевший рядом с майором капитан с угловатым лицом, оно было багрово от ярости. — Как ты должен стоять перед старшими, наглец! — он взмахнул рукой перед Гомбашем, и тот, инстинктивно защищаясь, оттолкнул руку, да так энергично, что капитан пошатнулся.
— Он ударил меня! Ударил офицера! — завопил капитан.
— Ах, негодяй! — вскрикнул еще один офицер и, подбежав, схватил Гомбаша за рукав. Вырываясь, тот ладонью оттолкнул офицера, но тут же кто-то кулаком двинул Гомбаша в щеку так, что он чуть не полетел на пол.
— Проучить его, мерзавца!
— Бейте его!
— Остановитесь, остановитесь, что вы делаете! — взлетел чей-то голос, но его заглушили вопли:
— Бей!..
— Дайте, я ему!
— Господа, господа, имейте терпение!.. — тщетно взывал председательствующий. Его голос тонул в криках, в топоте.