— Это Гомбаш!
— А! — огорченно вздохнул, как выпустил воздух, Пелеке. Он как-то скорбно заплывшими глазками посмотрел на Яноша, затем выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда маленькую, изрядно потрепанную книжечку в синем матерчатом переплете, стал перелистывать ее. Янош, увидев книжку, сразу вспотел от волнения: ведь это его книжка, «Карманное богословие» Гольбаха. Не его собственная — раздобыл недавно у приятеля отца, старика переплетчика Ордаша, в доме которого так много книг! Эту книжку, в которой едко высмеяны священнослужители, Янош читал взахлеб и, не в силах оторваться, притащил в гимназию, чтобы почитать на уроках и кое-кому из приятелей показать — что и успел сделать.
«Что мне теперь будет? — трепетал Янош, стоя перед директором. — От кого Троянский Конь узнал, что у меня есть эта книжка?»
С тревогой Янош смотрел, как директор молча листает книжку. Вот он задержал взгляд на одной из страниц, тихонько улыбнулся, но, спохватившись, сделал строгое лицо, искоса глянув на Варшаньи.
— Смею думать, вы уже убедились, господин директор, сколь богопротивна эта книга, — не вытерпев, заговорил Варшаньи. — Я уже имел честь доложить вам, что гимназист Гомбаш давно замечен мною в недопустимых разговорах и действиях. Он позволил себе насмешливо отзываться о священнослужителях. Курил во время богослужения по случаю начала нового учебного года. За это я сделал ему внушение и доложил о том вам, но вы не сочли тогда нужным строго взыскать за такой проступок, граничащий со святотатством. И вот плоды попустительства…
«Ого! — подумал при этих словах Янош. — Троянский Конь, кажется, делает выговор самому директору…»
А Варшаньи продолжал:
— Я полагаю, надо предупредить Гомбаша, что его поведение ставит под вопрос возможность его пребывания в гимназии. В нем укоренился нездоровый дух ниспровержения устоев — религии, общества…
— Уж так — и общества? — несколько удивленно посмотрел на Варшаньи директор. — Разве Гомбаш непочтительно отзывался о господе боге или его величестве?
— О, нет, нет! — даже как-то испуганно проговорил Варшаньи. — Этого, благодарение господу, пока нет. Но Гомбаш не на пользу общества обратил дарованный ему всевышним литературный талант. Вы же помните…
— А, этот Палоц! — директор усмехнулся. — Но ведь поделом… — И тут же спохватился: — Да, да, конечно…
— Как прикажете поступить, господин директор? — еще почтительнее согнулся Варшаньи. — Гомбаш оказывает явно дурное влияние…
— Хорошо, хорошо! Мы с вами еще обсудим, как быть, — директор досадливо поглядел на Варшаньи и, повернувшись к Яношу, сказал: — Передай отцу, чтобы пришел ко мне завтра. Иди!
Янош повернулся, чтобы уйти, но спохватился:
— А книга?
— Он хочет взять эту мерзость! — побагровел Варшаньи. Его глаза выпучились, а лицо удлинилось более обычного. Он еще больше стал похож на лошадь. — Вы слышите, господин директор! Он хочет взять эту книгу, чтобы снова вводить в грех богохульства своих сверстников!
— Но это моя книга! — Янош чуть не сказал, что это не его книга, что он обязан вернуть ее владельцу. Но сдержался, успев сообразить, что если скажет, то у старого Ордаша, не дай бог, могут быть неприятности.
— Отдайте! — потянулся Янош к злосчастному «Богословию». Варшаньи, протянув свою длинную руку, попытался удержать книгу, но Янош уже схватил ее.
Варшаньи вцепился костистыми пальцами в руку Яноша, сжимающую злополучную книгу. Но Янош рванулся, и Варшаньи отлетел прочь, ткнулся боком в стол директора, завопил:
— Он дерется! Хулиган! Полицию!.. Полицию!..
«Что я наделал! — ужас охватил Яноша. — Я толкнул классного наставника! При директоре!»
Уже не помня себя, он пулей вылетел из кабинета и понесся по коридору к выходу. Вихрем промчался по ступеням лестницы. Опомнился только на улице.
— Это Гомбаш!
— А! — огорченно вздохнул, как выпустил воздух, Пелеке. Он как-то скорбно заплывшими глазками посмотрел на Яноша, затем выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда маленькую, изрядно потрепанную книжечку в синем матерчатом переплете, стал перелистывать ее. Янош, увидев книжку, сразу вспотел от волнения: ведь это его книжка, «Карманное богословие» Гольбаха. Не его собственная — раздобыл недавно у приятеля отца, старика переплетчика Ордаша, в доме которого так много книг! Эту книжку, в которой едко высмеяны священнослужители, Янош читал взахлеб и, не в силах оторваться, притащил в гимназию, чтобы почитать на уроках и кое-кому из приятелей показать — что и успел сделать.
«Что мне теперь будет? — трепетал Янош, стоя перед директором. — От кого Троянский Конь узнал, что у меня есть эта книжка?»
С тревогой Янош смотрел, как директор молча листает книжку. Вот он задержал взгляд на одной из страниц, тихонько улыбнулся, но, спохватившись, сделал строгое лицо, искоса глянув на Варшаньи.
— Смею думать, вы уже убедились, господин директор, сколь богопротивна эта книга, — не вытерпев, заговорил Варшаньи. — Я уже имел честь доложить вам, что гимназист Гомбаш давно замечен мною в недопустимых разговорах и действиях. Он позволил себе насмешливо отзываться о священнослужителях. Курил во время богослужения по случаю начала нового учебного года. За это я сделал ему внушение и доложил о том вам, но вы не сочли тогда нужным строго взыскать за такой проступок, граничащий со святотатством. И вот плоды попустительства…
«Ого! — подумал при этих словах Янош. — Троянский Конь, кажется, делает выговор самому директору…»
А Варшаньи продолжал:
— Я полагаю, надо предупредить Гомбаша, что его поведение ставит под вопрос возможность его пребывания в гимназии. В нем укоренился нездоровый дух ниспровержения устоев — религии, общества…
— Уж так — и общества? — несколько удивленно посмотрел на Варшаньи директор. — Разве Гомбаш непочтительно отзывался о господе боге или его величестве?
— О, нет, нет! — даже как-то испуганно проговорил Варшаньи. — Этого, благодарение господу, пока нет. Но Гомбаш не на пользу общества обратил дарованный ему всевышним литературный талант. Вы же помните…
— А, этот Палоц! — директор усмехнулся. — Но ведь поделом… — И тут же спохватился: — Да, да, конечно…
— Как прикажете поступить, господин директор? — еще почтительнее согнулся Варшаньи. — Гомбаш оказывает явно дурное влияние…
— Хорошо, хорошо! Мы с вами еще обсудим, как быть, — директор досадливо поглядел на Варшаньи и, повернувшись к Яношу, сказал: — Передай отцу, чтобы пришел ко мне завтра. Иди!
Янош повернулся, чтобы уйти, но спохватился:
— А книга?
— Он хочет взять эту мерзость! — побагровел Варшаньи. Его глаза выпучились, а лицо удлинилось более обычного. Он еще больше стал похож на лошадь. — Вы слышите, господин директор! Он хочет взять эту книгу, чтобы снова вводить в грех богохульства своих сверстников!
— Но это моя книга! — Янош чуть не сказал, что это не его книга, что он обязан вернуть ее владельцу. Но сдержался, успев сообразить, что если скажет, то у старого Ордаша, не дай бог, могут быть неприятности.
— Отдайте! — потянулся Янош к злосчастному «Богословию». Варшаньи, протянув свою длинную руку, попытался удержать книгу, но Янош уже схватил ее.
Варшаньи вцепился костистыми пальцами в руку Яноша, сжимающую злополучную книгу. Но Янош рванулся, и Варшаньи отлетел прочь, ткнулся боком в стол директора, завопил:
— Он дерется! Хулиган! Полицию!.. Полицию!..
«Что я наделал! — ужас охватил Яноша. — Я толкнул классного наставника! При директоре!»
Уже не помня себя, он пулей вылетел из кабинета и понесся по коридору к выходу. Вихрем промчался по ступеням лестницы. Опомнился только на улице.