А он - знает, он - мудрый. И он примет мудрое решение. Спасительное. А я принимаю его волю. Я весь - в воле его, моё дело - служить ему. Истинное служение, без страха и сомнений. Всегда, везде, во всём.
"Подвергай всё сомнению" - кто это сказал?! Какая сволочь?! - Рене Декарт? Не наш.
"Вера означает нежелание знать правду". - А это какая сволочь? - Фридрих Ницше. Точно, не исконно-посконный.
А вот Блаженный Августин - наш: "Будем же верить, если не можем уразуметь".
Очень разумный был мужчина. Одна деталь мелкая: "не можем", почему-то, превращается в "не сможем". В - "нечего и пытаться смочь".
А как с этим у коллег? Попандопуло в мире "вляпа" - изначально не может "уразуметь" почти всё. Даже звёзды здесь другие. Коллеги начинают "верить"? Наполняться "благодатью божьей" под самое горлышко?
Или пытаются "уразуметь"? Так, что "будем же верить" - становится всё более ненужным?
Или - тупо ломятся танком по болоту "неуразуметой" реальности к ближайшему "ведьмину окошку", чтобы булькнуть?
Верить. Уверовать. Умилиться и прослезиться.
Как это мило. Удобно, уютно. Праведно. Так приятно - свалить тяжесть душевных сомнений на кого-то другого. Достаточно только уверовать в его силу, в его мудрость. И - в свои слабость и глупость.
-- Ты слабак?
-- Да. Но - во Христе.
Это - нормально! Здесь все так живут! Все - веруют! В Христа или Аллаха, Адоная или Перуна... Есть различия. Несущественные. Главное: поименованный символ. Символ Господина, Хозяина. Владельца тебя. Объект веры, надежды и любви. И туземцы эти "объекты" - любят. Реально! И - жаждут. Мечтают о взаимности - чтобы эти "объекты" их тоже полюбили. Возжелают и вожделеют. Мечтают приобщиться, отдаться и слиться. "И войти в царствие небесное, во блаженство вечное". Всем существом своим. Душой и телом. Глубоко, до... до донышка.
Хомнутому сапиенсом нормально любить. Но эти символы... уж очень символические, уж очень далеко. И тот же набор мыслей, чувств, реакций... способов восприятия и самовыражения... "впитанных с молоком матери", воспитываемый и взращиваемый ежечасно и каждодневно, переносится на что-то более... близкое, реальное, материальное.
Тысячи лет несётся: "Не сотвори себе кумира!".
Но так хочется...!
Из царя-батюшки. Из своего боярина. Из отца родного.
Этот набор чувств отсюда и вырос. Из естественных чувств всякого живого новорожденного существа. Направленных на тех, кто его кормит, защищает. Так - и у обезьян. Кто такой любви не ощущал - тот не вызывал ответных реакций. Не теребил "зеркальные нейроны" взрослых особей своей стаи - "сильных мира своего". Не получал от них корма, защиты, опыта...
Тот - сдох. Выжившие перенесли это биологическое, по сути, свойство в социум, в идеологию. И продолжают переносить.
А как же иначе? Так с дедов-прадедов. Всегда было, есть и будет. Ибо таково естество человеческое. Богом даденное. А кто у нас "бог"? - "Отче наш. Иже еси на небеси...".
Инстинкт младенца продолжает довлеть взрослому. Инфантилизм. Безответственность. "На всё воля божья", "как начальство скажет". Не повзрослели.
"Нельзя всю жизнь прожить в колыбели". - Кто это сказал? Циолковский?! - Да ну, он же про другое, про полёты в космос...
А он - знает, он - мудрый. И он примет мудрое решение. Спасительное. А я принимаю его волю. Я весь - в воле его, моё дело - служить ему. Истинное служение, без страха и сомнений. Всегда, везде, во всём.
"Подвергай всё сомнению" - кто это сказал?! Какая сволочь?! - Рене Декарт? Не наш.
"Вера означает нежелание знать правду". - А это какая сволочь? - Фридрих Ницше. Точно, не исконно-посконный.
А вот Блаженный Августин - наш: "Будем же верить, если не можем уразуметь".
Очень разумный был мужчина. Одна деталь мелкая: "не можем", почему-то, превращается в "не сможем". В - "нечего и пытаться смочь".
А как с этим у коллег? Попандопуло в мире "вляпа" - изначально не может "уразуметь" почти всё. Даже звёзды здесь другие. Коллеги начинают "верить"? Наполняться "благодатью божьей" под самое горлышко?
Или пытаются "уразуметь"? Так, что "будем же верить" - становится всё более ненужным?
Или - тупо ломятся танком по болоту "неуразуметой" реальности к ближайшему "ведьмину окошку", чтобы булькнуть?
Верить. Уверовать. Умилиться и прослезиться.
Как это мило. Удобно, уютно. Праведно. Так приятно - свалить тяжесть душевных сомнений на кого-то другого. Достаточно только уверовать в его силу, в его мудрость. И - в свои слабость и глупость.
-- Ты слабак?
-- Да. Но - во Христе.
Это - нормально! Здесь все так живут! Все - веруют! В Христа или Аллаха, Адоная или Перуна... Есть различия. Несущественные. Главное: поименованный символ. Символ Господина, Хозяина. Владельца тебя. Объект веры, надежды и любви. И туземцы эти "объекты" - любят. Реально! И - жаждут. Мечтают о взаимности - чтобы эти "объекты" их тоже полюбили. Возжелают и вожделеют. Мечтают приобщиться, отдаться и слиться. "И войти в царствие небесное, во блаженство вечное". Всем существом своим. Душой и телом. Глубоко, до... до донышка.
Хомнутому сапиенсом нормально любить. Но эти символы... уж очень символические, уж очень далеко. И тот же набор мыслей, чувств, реакций... способов восприятия и самовыражения... "впитанных с молоком матери", воспитываемый и взращиваемый ежечасно и каждодневно, переносится на что-то более... близкое, реальное, материальное.
Тысячи лет несётся: "Не сотвори себе кумира!".
Но так хочется...!
Из царя-батюшки. Из своего боярина. Из отца родного.
Этот набор чувств отсюда и вырос. Из естественных чувств всякого живого новорожденного существа. Направленных на тех, кто его кормит, защищает. Так - и у обезьян. Кто такой любви не ощущал - тот не вызывал ответных реакций. Не теребил "зеркальные нейроны" взрослых особей своей стаи - "сильных мира своего". Не получал от них корма, защиты, опыта...
Тот - сдох. Выжившие перенесли это биологическое, по сути, свойство в социум, в идеологию. И продолжают переносить.
А как же иначе? Так с дедов-прадедов. Всегда было, есть и будет. Ибо таково естество человеческое. Богом даденное. А кто у нас "бог"? - "Отче наш. Иже еси на небеси...".
Инстинкт младенца продолжает довлеть взрослому. Инфантилизм. Безответственность. "На всё воля божья", "как начальство скажет". Не повзрослели.
"Нельзя всю жизнь прожить в колыбели". - Кто это сказал? Циолковский?! - Да ну, он же про другое, про полёты в космос...