Я поскребла затылок.
— Логично. Хотя, может, он стоял с кем-то рядом и получил в грудь чужую пулю?
— Вряд ли, — пропыхтел кот, продолжая орудовать в ране лапой. — По чистой случайности разрывные пули в грудь никому не попадают. Сердце в клочья. Ребра в кашу. Вот же гадина упрямая… вцепилась — не оторвать! И вообще, если бы метили в кого-то другого, то одним выстрелом бы не обошлись. Были ли бы еще раненые. Как считаешь?
— Наверное, да.
— Уф! — кот с недовольным видом выпрямился и с непонятным выражением уставился на дыру, откуда так ничего и не выудил. — Как же ее достать?
— Помочь? — предложила я.
— Давай. Только перчатку надеть — там немного грязно.
Я фыркнула и, взяв со стола пару перчаток, подошла к столу.
— Ну? И что я должна там найти?
— Пулю. В позвонке застряла, зараза.
Я взяла со стола щипцы, крохотный фонарик и, подсвечивая им, заглянула внутрь бездыханного тела, как спелеолог в пещеру. Увидев сверкнувший на свету металлический блик, приметила расположение пули. Потянулась щипцами. И минут через пять мучений, не без помощи кота, правда, вырвала изуродованную, больше похожую на дохлого осьминoга, блямбу.
— Вот она, родимая, — удовлетворенно протянул Сан Саныч, когда я положила пулю рядом с раной. Внимательно ее оглядев, он вдруг фыркнул в усы и хорошо поставленным баритоном запел: — Девять граммов в сердце — смотри, не слови. Не везет мне в смерти — повезет в любви!
Я от неожиданности даже закашлялась.
— Ну, Саныч… ты даешь!
— А что? — самодовольно облизнулся кот. — Я, между прочим, и романсы сам сочиняю. Хочешь послушать?
Ответить я не успела — в кармане зазвонил телефон. Пришлось снимать перчатки и брать трубку.
— Алло! Юрий Иванович? Что-то случилось? — настороженно спросила я, увидев имя абонента.
— Ольга, ты где? — пророкотал в трубке знакомый голос.
— У меня дела. А что?
— Какие дела? — уточнил шеф. — Ты можешь подняться? С тобой хотят поговорить.
Я мысленно прикинула время и, поняв, что отведенные на встречу семейства Лисовских полчаса прошли, твердо ответила:
— Прoстите, шеф. У меня консилиум.
Я поскребла затылок.
— Логично. Хотя, может, он стоял с кем-то рядом и получил в грудь чужую пулю?
— Вряд ли, — пропыхтел кот, продолжая орудовать в ране лапой. — По чистой случайности разрывные пули в грудь никому не попадают. Сердце в клочья. Ребра в кашу. Вот же гадина упрямая… вцепилась — не оторвать! И вообще, если бы метили в кого-то другого, то одним выстрелом бы не обошлись. Были ли бы еще раненые. Как считаешь?
— Наверное, да.
— Уф! — кот с недовольным видом выпрямился и с непонятным выражением уставился на дыру, откуда так ничего и не выудил. — Как же ее достать?
— Помочь? — предложила я.
— Давай. Только перчатку надеть — там немного грязно.
Я фыркнула и, взяв со стола пару перчаток, подошла к столу.
— Ну? И что я должна там найти?
— Пулю. В позвонке застряла, зараза.
Я взяла со стола щипцы, крохотный фонарик и, подсвечивая им, заглянула внутрь бездыханного тела, как спелеолог в пещеру. Увидев сверкнувший на свету металлический блик, приметила расположение пули. Потянулась щипцами. И минут через пять мучений, не без помощи кота, правда, вырвала изуродованную, больше похожую на дохлого осьминoга, блямбу.
— Вот она, родимая, — удовлетворенно протянул Сан Саныч, когда я положила пулю рядом с раной. Внимательно ее оглядев, он вдруг фыркнул в усы и хорошо поставленным баритоном запел: — Девять граммов в сердце — смотри, не слови. Не везет мне в смерти — повезет в любви!
Я от неожиданности даже закашлялась.
— Ну, Саныч… ты даешь!
— А что? — самодовольно облизнулся кот. — Я, между прочим, и романсы сам сочиняю. Хочешь послушать?
Ответить я не успела — в кармане зазвонил телефон. Пришлось снимать перчатки и брать трубку.
— Алло! Юрий Иванович? Что-то случилось? — настороженно спросила я, увидев имя абонента.
— Ольга, ты где? — пророкотал в трубке знакомый голос.
— У меня дела. А что?
— Какие дела? — уточнил шеф. — Ты можешь подняться? С тобой хотят поговорить.
Я мысленно прикинула время и, поняв, что отведенные на встречу семейства Лисовских полчаса прошли, твердо ответила:
— Прoстите, шеф. У меня консилиум.