— Я проснулась, ужасно хотелось пить. Мы вчера с Колькой заехали в суши-бар, а рыба в ролах была соленая. Вот, — я стала судорожно сжимать край футболки, — вхожу, а она тут, и еще амулет этот сверкает, я его в руки и взяла. Но я ее не убивала! Честно! Вы мне верите?
— Разберемся, — он несколько стушевался под моим прямым, вопрошающим взглядом.
— Через полчаса будут, — в кухню вернулся Алексей. Эти несколько минут явно пошли ему на пользу. Он сел на соседний с Андреем стул. — Расскажи еще раз.
И что вы думаете? Пришлось рассказывать. Я отлично понимала, что это только начало. Нервы мне потреплют так, что только держись. Андрей смотрел на меня благосклонно, Алексей хмуро. И где-то по середине своего рассказа я четко поняла, что попала в классический вариант развития детективного сюжета. Труп, подозреваемая, которая от стресса двух слов связать не может и два полицейских: хороший и плохой. От плохого, помимо воли, стараешься держаться подальше, к хорошему тянешься всей душой. Прием старый, всем известный, но от этого не менее действенный. В такой ситуации хочется, чтобы был хоть кто-то, кто может тебе поверить.
— Она врет? — Алексей повернулся к Андрею, игнорируя мое присутствие.
— Сложно сказать, по крайней мере, полностью верит в то, что говорит, а правда ли это? Черт его знает, — он развел руками.
Такое демонстративное игнорирование покоробило. Но толи еще будет. Оставалось сцепить зубы и держаться.
Через двадцать минут появился десяток мужиков, затянутых в джинсу и кожу. Этакие брутальные типы с серьезными минами. Приехали они на нескольких внедорожниках, вроде был и микроавтобус, куда после тщательного осмотра перенесли труп Марины. И начался форменный цирк с допросами. Кто, когда, куда, почему. Во сколько легла спать, зачем встала, как обнаружила труп, что подумала, почему потянулась к амулету. И так десяток раз в разных вариациях. Я тщательно отвечала на вопросы, стараясь вспомнить как можно больше подробностей, но где-то в душе поднималась глухая апатия. С каждым вопросом все больше казалось, что мне не верят. Я не могла понять почему? А как же презумпция невиновности? Хотя, о чем я. Радовало только одно, Алексея, как заинтересованное лицо, к расследованию не допустили. Его вел угрюмый парень, ростом под два метра, с небритым, усталым лицом и коротким ежиком волос. Кажется Матвей. Минут через десять после приезда группы, в кухню спустился сонный Николя, потирая глаза и почесывая живот под майкой.
— Что за шум? Откель столько народу? — зевнул он в мою сторону.
— Марину убили, — устало сказала я.
— Да ты что!? — не поверил он. — И кого подозревают?
— Меня, — я горько усмехнулась.
— Нееет, — он неверяще уставился мне в глаза. — Ты не могла!
— Твой дядя уверен в обратном.
— Он что идиот?
— Хоть ты мне веришь, — как ни странно, стало чуть легче.
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Нас развели по комнатам и под запись на камеру устроили допросы, пытаясь установить, кто, где был этой ночью. Прибывший судебный медик, работавший на ковен, смог примерно установить время смерти — около шести утра, как раз перед тем, как я ее нашла. О причинах смерти обещал сказать только после вскрытия. Хотя вскрытие в этом случае было формальностью. Очевидно, что орудием убийства был амулет безмолвия. Провозились они с нами часов до трех, а потом быстро собрались и уехали, чему я была несказанно рада.
Я устала. Было только одно желание — подняться в свою комнату, лечь и уснуть, выкинув из головы весь тот бред из головы.
— Поль, ты куда? — встревоженный голос Николая заставил остановиться на середине лестницы.
— Наверх, — я даже не повернула голову в его сторону.
— Поленька, пойдем в кухню, тебе нужно поесть хоть немного.
— Ты что и правда думаешь, что я смогу там есть?
— Я проснулась, ужасно хотелось пить. Мы вчера с Колькой заехали в суши-бар, а рыба в ролах была соленая. Вот, — я стала судорожно сжимать край футболки, — вхожу, а она тут, и еще амулет этот сверкает, я его в руки и взяла. Но я ее не убивала! Честно! Вы мне верите?
— Разберемся, — он несколько стушевался под моим прямым, вопрошающим взглядом.
— Через полчаса будут, — в кухню вернулся Алексей. Эти несколько минут явно пошли ему на пользу. Он сел на соседний с Андреем стул. — Расскажи еще раз.
И что вы думаете? Пришлось рассказывать. Я отлично понимала, что это только начало. Нервы мне потреплют так, что только держись. Андрей смотрел на меня благосклонно, Алексей хмуро. И где-то по середине своего рассказа я четко поняла, что попала в классический вариант развития детективного сюжета. Труп, подозреваемая, которая от стресса двух слов связать не может и два полицейских: хороший и плохой. От плохого, помимо воли, стараешься держаться подальше, к хорошему тянешься всей душой. Прием старый, всем известный, но от этого не менее действенный. В такой ситуации хочется, чтобы был хоть кто-то, кто может тебе поверить.
— Она врет? — Алексей повернулся к Андрею, игнорируя мое присутствие.
— Сложно сказать, по крайней мере, полностью верит в то, что говорит, а правда ли это? Черт его знает, — он развел руками.
Такое демонстративное игнорирование покоробило. Но толи еще будет. Оставалось сцепить зубы и держаться.
Через двадцать минут появился десяток мужиков, затянутых в джинсу и кожу. Этакие брутальные типы с серьезными минами. Приехали они на нескольких внедорожниках, вроде был и микроавтобус, куда после тщательного осмотра перенесли труп Марины. И начался форменный цирк с допросами. Кто, когда, куда, почему. Во сколько легла спать, зачем встала, как обнаружила труп, что подумала, почему потянулась к амулету. И так десяток раз в разных вариациях. Я тщательно отвечала на вопросы, стараясь вспомнить как можно больше подробностей, но где-то в душе поднималась глухая апатия. С каждым вопросом все больше казалось, что мне не верят. Я не могла понять почему? А как же презумпция невиновности? Хотя, о чем я. Радовало только одно, Алексея, как заинтересованное лицо, к расследованию не допустили. Его вел угрюмый парень, ростом под два метра, с небритым, усталым лицом и коротким ежиком волос. Кажется Матвей. Минут через десять после приезда группы, в кухню спустился сонный Николя, потирая глаза и почесывая живот под майкой.
— Что за шум? Откель столько народу? — зевнул он в мою сторону.
— Марину убили, — устало сказала я.
— Да ты что!? — не поверил он. — И кого подозревают?
— Меня, — я горько усмехнулась.
— Нееет, — он неверяще уставился мне в глаза. — Ты не могла!
— Твой дядя уверен в обратном.
— Он что идиот?
— Хоть ты мне веришь, — как ни странно, стало чуть легче.
Следующие несколько часов прошли как в тумане. Нас развели по комнатам и под запись на камеру устроили допросы, пытаясь установить, кто, где был этой ночью. Прибывший судебный медик, работавший на ковен, смог примерно установить время смерти — около шести утра, как раз перед тем, как я ее нашла. О причинах смерти обещал сказать только после вскрытия. Хотя вскрытие в этом случае было формальностью. Очевидно, что орудием убийства был амулет безмолвия. Провозились они с нами часов до трех, а потом быстро собрались и уехали, чему я была несказанно рада.
Я устала. Было только одно желание — подняться в свою комнату, лечь и уснуть, выкинув из головы весь тот бред из головы.
— Поль, ты куда? — встревоженный голос Николая заставил остановиться на середине лестницы.
— Наверх, — я даже не повернула голову в его сторону.
— Поленька, пойдем в кухню, тебе нужно поесть хоть немного.
— Ты что и правда думаешь, что я смогу там есть?