Демон в лесу - Бардуго Ли 3 стр.


Улле это будто слегка позабавило, но он ответил, как подобало обычаю:

— Фель хольм фэ кооп дьет. Наш дом — ваш дом.

— Почему вокруг лагеря нет ограждения? — поинтересовался Эрик.

— Тебя это беспокоит? Жители деревни почти не знают о нашем существовании — и уж точно не знают о нашем естестве.

«Но кто-то же знает, — подумал Эрик. — Так мы вас и нашли». Так они всегда находили гришей. Следовали за легендами, шепотом, преданиями о колдунах и ведьмах, о демонах в лесу. Подобные сказки привели их к племени шквальных, расположившихся вдоль западного берега, к бабе Агнешке с ее пещерой, полной зеркал, к Петру из Бревна́ и Магде из черных лесов.

— Мой сын задал правильный вопрос, — сказала его мать. — Я не видела укреплений, а на карауле стоит лишь один мужчина.

— Если возвести стены, люди начнут любопытствовать, что мы скрываем. Наши дома неспроста низкие. Мы не делаем набеги на деревенские поля или фермы и не опустошаем их леса от дичи. Лучше, чтобы они нас не замечали, чем думали, что у нас есть что-то, чего они хотят.

«Так у вас и нет. И никогда не будет». Так было везде, куда бы они ни шли. Гриши жили в лагерях и заброшенных шахтах, прячась в туннелях. Эрик повидал островное государство Керчию и библиотеку Кеттердама, его широкие дороги и водные пути. Видел храмы Амрат Ена и большую крепость Ос Альты, защищенную прославленными двойными стенами. Они выглядели прочными, надежными — оплотом против ночи. А вот места, как это, казались почти нереальными, словно могут исчезнуть в небытие, и никто и не заметит.

— Здесь вы в безопасности, — заявил улле. — А если останетесь до весны, мы сможем посмотреть на белых тигров в вечном морозе.

— Тигров?

— Может, тогда я заслужу от тебя искреннюю улыбку, — улле подмигнул. — Мой сын все уши прожужжит тебе о них.

Как только он попрощался и ушел, мать Эрика села на край матраса. Его подняли с пола, чтобы было не так холодно, и закидали одеялами и шкурами — еще один признак уважения.

— Ну? — спросила она. — Что думаешь?

— Мы можем остаться до весны? — Эрик даже не скрывал своего рвения. Перспектива увидеть тигров превозмогла над осторожностью.

— Поживем — увидим. Расскажи мне о лагере.

Мальчик раздраженно вздохнул.

— Двенадцать хижин. Восемь рабочих дымоходов…

— Почему так?

— Это хижины более высокопоставленных гришей.

— Хорошо. Что еще?

— Улле богат, но его руки в мозолях. Он сам выполняет всю работу. А еще хромает.

— Старая или новая травма?

Улле это будто слегка позабавило, но он ответил, как подобало обычаю:

— Фель хольм фэ кооп дьет. Наш дом — ваш дом.

— Почему вокруг лагеря нет ограждения? — поинтересовался Эрик.

— Тебя это беспокоит? Жители деревни почти не знают о нашем существовании — и уж точно не знают о нашем естестве.

«Но кто-то же знает, — подумал Эрик. — Так мы вас и нашли». Так они всегда находили гришей. Следовали за легендами, шепотом, преданиями о колдунах и ведьмах, о демонах в лесу. Подобные сказки привели их к племени шквальных, расположившихся вдоль западного берега, к бабе Агнешке с ее пещерой, полной зеркал, к Петру из Бревна́ и Магде из черных лесов.

— Мой сын задал правильный вопрос, — сказала его мать. — Я не видела укреплений, а на карауле стоит лишь один мужчина.

— Если возвести стены, люди начнут любопытствовать, что мы скрываем. Наши дома неспроста низкие. Мы не делаем набеги на деревенские поля или фермы и не опустошаем их леса от дичи. Лучше, чтобы они нас не замечали, чем думали, что у нас есть что-то, чего они хотят.

«Так у вас и нет. И никогда не будет». Так было везде, куда бы они ни шли. Гриши жили в лагерях и заброшенных шахтах, прячась в туннелях. Эрик повидал островное государство Керчию и библиотеку Кеттердама, его широкие дороги и водные пути. Видел храмы Амрат Ена и большую крепость Ос Альты, защищенную прославленными двойными стенами. Они выглядели прочными, надежными — оплотом против ночи. А вот места, как это, казались почти нереальными, словно могут исчезнуть в небытие, и никто и не заметит.

— Здесь вы в безопасности, — заявил улле. — А если останетесь до весны, мы сможем посмотреть на белых тигров в вечном морозе.

— Тигров?

— Может, тогда я заслужу от тебя искреннюю улыбку, — улле подмигнул. — Мой сын все уши прожужжит тебе о них.

Как только он попрощался и ушел, мать Эрика села на край матраса. Его подняли с пола, чтобы было не так холодно, и закидали одеялами и шкурами — еще один признак уважения.

— Ну? — спросила она. — Что думаешь?

— Мы можем остаться до весны? — Эрик даже не скрывал своего рвения. Перспектива увидеть тигров превозмогла над осторожностью.

— Поживем — увидим. Расскажи мне о лагере.

Мальчик раздраженно вздохнул.

— Двенадцать хижин. Восемь рабочих дымоходов…

— Почему так?

— Это хижины более высокопоставленных гришей.

— Хорошо. Что еще?

— Улле богат, но его руки в мозолях. Он сам выполняет всю работу. А еще хромает.

— Старая или новая травма?

Назад Дальше