Чапаев спросил:
— А сколько детей?
— Двое — Машка и Санька…
— Надо бы тебя, труса такого, отослать обратно. Пусть офицер расстреливает! Да вот Машка с Санькой… А ну, натягивай юбку да кофту! Пусть подивится народ на чучело!
Путаясь в длинной юбке, лысый засеменил по мосткам. Позади тянулся мокрый след.
Не удалось белым убить Чапая. Озлобились они и задумали уничтожить его семью. Послали в город Николаевск своих лазутчиков, стали кулаков к мятежу склонять.
Линия фронта тогда проходила неподалеку от города. Отбили наши части атаку и расположились на отдых. Часовому поручили охранять штаб. Только он встал с винтовкой у крыльца, глядит — к штабу во весь галоп скачет пегая лошаденка. А на ней мальчик в дырявых штанах и рубахе с заплатами. Спрыгнул он со взмыленного коня, подбежал к часовому, выпалил с ходу:
— Кулаки бунт готовят! Сашку Чапая, его мать и сестер повесить хотят…
— А ты откуда знаешь?
— Мы с Сашкой дружки… Панкратов я, Колька…
Повел часовой мальчика к Чапаеву. Василий Иванович выслушал его, помрачнел лицом:
— Откуда такие сведения?
— У главного ихнего кулака вот это нашли за иконой, — протянул листок Колька.
Чапаев взглянул:
— Приговор к смерти? Ого! Много фамилий! И Сашка мой…
— У богатеев ружья и пулемет «максим», — предупредил Колька.
Чапаев ударил о стол кулаком:
— Этим нас не запугаешь! — и, обернувшись к часовому, приказал поднять эскадрон по тревоге.
Чапаев помог Кольке взобраться на лошадь и вручил ему кинжал с красивой рукояткой. Колька скакал рядом с Чапаевым впереди эскадрона и махал дареным кинжалом.
И тут из оврага — пулеметная очередь. Лошадь под мальчиком захромала, повалилась на бок. Кольку швырнуло в бурьян.
Подбежал к нему Чапаев. Видит — живой. Только нос разбил. Посадил он мальчика на коня впереди себя, и они поскакали с эскадроном выбивать засаду из оврага.
А Кольке обидно: не успел и кинжалом взмахнуть…
Чапаев спросил:
— А сколько детей?
— Двое — Машка и Санька…
— Надо бы тебя, труса такого, отослать обратно. Пусть офицер расстреливает! Да вот Машка с Санькой… А ну, натягивай юбку да кофту! Пусть подивится народ на чучело!
Путаясь в длинной юбке, лысый засеменил по мосткам. Позади тянулся мокрый след.
Не удалось белым убить Чапая. Озлобились они и задумали уничтожить его семью. Послали в город Николаевск своих лазутчиков, стали кулаков к мятежу склонять.
Линия фронта тогда проходила неподалеку от города. Отбили наши части атаку и расположились на отдых. Часовому поручили охранять штаб. Только он встал с винтовкой у крыльца, глядит — к штабу во весь галоп скачет пегая лошаденка. А на ней мальчик в дырявых штанах и рубахе с заплатами. Спрыгнул он со взмыленного коня, подбежал к часовому, выпалил с ходу:
— Кулаки бунт готовят! Сашку Чапая, его мать и сестер повесить хотят…
— А ты откуда знаешь?
— Мы с Сашкой дружки… Панкратов я, Колька…
Повел часовой мальчика к Чапаеву. Василий Иванович выслушал его, помрачнел лицом:
— Откуда такие сведения?
— У главного ихнего кулака вот это нашли за иконой, — протянул листок Колька.
Чапаев взглянул:
— Приговор к смерти? Ого! Много фамилий! И Сашка мой…
— У богатеев ружья и пулемет «максим», — предупредил Колька.
Чапаев ударил о стол кулаком:
— Этим нас не запугаешь! — и, обернувшись к часовому, приказал поднять эскадрон по тревоге.
Чапаев помог Кольке взобраться на лошадь и вручил ему кинжал с красивой рукояткой. Колька скакал рядом с Чапаевым впереди эскадрона и махал дареным кинжалом.
И тут из оврага — пулеметная очередь. Лошадь под мальчиком захромала, повалилась на бок. Кольку швырнуло в бурьян.
Подбежал к нему Чапаев. Видит — живой. Только нос разбил. Посадил он мальчика на коня впереди себя, и они поскакали с эскадроном выбивать засаду из оврага.
А Кольке обидно: не успел и кинжалом взмахнуть…