— Карася — в уху? — удивился Чапаев. — Не пойдет! Для ухи подавай мелкоту. Окуней и ершей — в самый раз!
Мальчик отстранил карася, стал чистить окуня.
— Кто же так чистит! — Чапаев забрал у него и нож. — Да ты, как я погляжу, повар совсем неопытный.
— Я не повар. Я просто посудник…
— Посудомойщик, значит? Все одно знать должен, что окуня для ухи чистить вовсе не обязательно. С чешуей он наваристей и клейкости больше. Вот смотри!
Чапаев засучил гимнастерку по локоть и принялся разделывать рыбу. Выпотрошил внутренности, отсек окуню жабры и выбросил их в ведерко.
— А это зачем? — спросил мальчик.
— Иначе бульон с горечью получится. И хозяин снова надерет тебе уши.
Чапаев вымыл распотрошенную рыбу под краном и бросил в котел. Крикнул посуднику:
— Давай сюда соль и лук… А лавровый лист имеется? И его туда же!.. Теперь пусть покипит…
— Вот выручили! — обрадовался посудник. — Уши мои, кажется, остыли. Пойду тарелки расставлять…
Саша с отцом последовали за ним на корму. Посудник ставил перед посетителями тарелки, раскладывал на столах ложки и ножи. Несколько раз он выбегал на кухню и возвращался обратно. Пробегая мимо Чапаева, он приветливо кивал головой и улыбался. Чапаев поманил его пальцем.
— Совет дам. Только ты не обижайся… Ложки надо класть справа. Ножи острием к тарелке обращай. Уж такое правило. Я точно знаю! Как кавалерист с одной стороны на коня садится, так и тут…
— А ведь верно! — вспомнил посудник. — Мне и буфетчик так говорил, да забыл я…
Он принес кастрюлю с дымящейся ухой и стал разливать по тарелкам. По корме разнесся вкусный запах, такой, что у Саши слюнки потекли.
Толстяк, сидевший за столом справа, поднес ложку ко рту и воскликнул:
— Ну и ну! За такую ушицу тебе хоть памятник ставь. Царская уха!
Чапаев весело сощурил глаза и взял Сашу за руку, повел к машинному отделению:
— Оценили все-таки наше рукоделие! — сказал он Саше. — Хоть это и не главное мое занятие, а приятно слышать!
Утром, когда они уже собрались сходить на пристань, маленький посудник разыскал Сашу на палубе и шепотом, как заговорщик, спросил:
— А твой папа где поваром работает? В Москве, да?
— И не повар он вовсе, — ответил Саша. — Разве ты не видишь?
— Карася — в уху? — удивился Чапаев. — Не пойдет! Для ухи подавай мелкоту. Окуней и ершей — в самый раз!
Мальчик отстранил карася, стал чистить окуня.
— Кто же так чистит! — Чапаев забрал у него и нож. — Да ты, как я погляжу, повар совсем неопытный.
— Я не повар. Я просто посудник…
— Посудомойщик, значит? Все одно знать должен, что окуня для ухи чистить вовсе не обязательно. С чешуей он наваристей и клейкости больше. Вот смотри!
Чапаев засучил гимнастерку по локоть и принялся разделывать рыбу. Выпотрошил внутренности, отсек окуню жабры и выбросил их в ведерко.
— А это зачем? — спросил мальчик.
— Иначе бульон с горечью получится. И хозяин снова надерет тебе уши.
Чапаев вымыл распотрошенную рыбу под краном и бросил в котел. Крикнул посуднику:
— Давай сюда соль и лук… А лавровый лист имеется? И его туда же!.. Теперь пусть покипит…
— Вот выручили! — обрадовался посудник. — Уши мои, кажется, остыли. Пойду тарелки расставлять…
Саша с отцом последовали за ним на корму. Посудник ставил перед посетителями тарелки, раскладывал на столах ложки и ножи. Несколько раз он выбегал на кухню и возвращался обратно. Пробегая мимо Чапаева, он приветливо кивал головой и улыбался. Чапаев поманил его пальцем.
— Совет дам. Только ты не обижайся… Ложки надо класть справа. Ножи острием к тарелке обращай. Уж такое правило. Я точно знаю! Как кавалерист с одной стороны на коня садится, так и тут…
— А ведь верно! — вспомнил посудник. — Мне и буфетчик так говорил, да забыл я…
Он принес кастрюлю с дымящейся ухой и стал разливать по тарелкам. По корме разнесся вкусный запах, такой, что у Саши слюнки потекли.
Толстяк, сидевший за столом справа, поднес ложку ко рту и воскликнул:
— Ну и ну! За такую ушицу тебе хоть памятник ставь. Царская уха!
Чапаев весело сощурил глаза и взял Сашу за руку, повел к машинному отделению:
— Оценили все-таки наше рукоделие! — сказал он Саше. — Хоть это и не главное мое занятие, а приятно слышать!
Утром, когда они уже собрались сходить на пристань, маленький посудник разыскал Сашу на палубе и шепотом, как заговорщик, спросил:
— А твой папа где поваром работает? В Москве, да?
— И не повар он вовсе, — ответил Саша. — Разве ты не видишь?