— Вы меня обижаете, товарищ Ленин. В нашей волости именно анархисты защищали завоевания революции, противостояли Центральной Раде и пытались остановить наступление немцев. Другое дело, что не смогли в силу своей военной слабости, но пытались же.
— Насколько мне известно, там сражались и наши красногвардейские отряды с большим революционным мужеством.
— Ах, товарищ Ленин, я участник разоружения казачьих эшелонов, следовавших с противогерманского фронта в 17-м и начале 18-го года, и хорошо знаком с «мужеством» ваших красногвардейцев и особенно их командиров. Мне кажется, вы, имея о нём сведения из третьестепенных рук, преувеличиваете это самое «революционное мужество».
— Как так? Вы его не признаете?
— Признаю, но не таким великим, как вы его себе представляете. А скорее бледным, простите, и ничтожным.
— Вот как? А чем же объясняете?
— Тем, что красногвардейские формирования производились наспех, почти без боевой учёбы. И главное, я уже говорил товарищу Свердлову, что воевали-то они в основном по железным дорогам, не рискуя отходить от них более чем на 10 вёрст. Что ж это за война, когда нет ни фронта, ни тыла, на который можно опереться. О каком союзе с крестьянством можно говорить? Когда в большинстве деревень красногвардейцев не видели, а если и видели, то, извините, в качестве мародёров и грабителей.
— Даже так? — помрачнел Ленин.
— Что же делали революционные пропагандисты по деревням?
— Они были редки и крайне беспомощны. Зато контрреволюционных пропагандистов там хоть пруд пруди. Товарищ Ленин, время требует решительных действий всех революционеров во всех областях жизни и деятельности. Не учитывать это, особенно у нас на Украине, значит, дать возможность контрреволюции, гетманщине укреплять свою власть. Это грозит революционной России потерей Украины.
Краем зрения Нестор заметил, что Свердлов улыбается. «Чего это он? Наверно, рад, что такого информатора вождю приволок».
Ленин, наоборот, сцепив пальцы рук и наклонив голову, думал. Затем выпрямился, сказал Нестору:
— Обо всём, что вы мне здесь осветили, товарищ Махно, приходится сожалеть, — и повернулся к Свердлову: — Реорганизуя красногвардейские отряды в Красную Армию, Яков Михайлович, мы идём по верному пути, к окончательной победе пролетариата над буржуазией.
— Да, да, — согласился Свердлов.
— Чем вы думаете заняться в Москве? — спросил Ленин Махно.
— Я здесь долго не задержусь. Согласно решению нашей повстанческой конференции в Таганроге, я должен быть к первым числам июля на Украине.
— Нелегально?
— Да.
Ленин опять повернулся к Свердлову:
— Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но близорукие фанатики, пропускают настоящее для отдалённого будущего... Пожалуйста, товарищ Махно, не принимайте это на свой счёт. Вы, я вижу, человек реальной кипучей злобы дня. На вас можно положиться. Если бы таких анархистов-коммунистов была бы хотя одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известных условиях и совместно работать.
Махно, задетый за живое, ринулся на защиту анархизма:
— Э-э, нет, товарищ Ленин. Анархисты-коммунисты все дорожат революцией и её достижениями, а это свидетельствует, что они с этой стороны все одинаковы...
— Вы меня обижаете, товарищ Ленин. В нашей волости именно анархисты защищали завоевания революции, противостояли Центральной Раде и пытались остановить наступление немцев. Другое дело, что не смогли в силу своей военной слабости, но пытались же.
— Насколько мне известно, там сражались и наши красногвардейские отряды с большим революционным мужеством.
— Ах, товарищ Ленин, я участник разоружения казачьих эшелонов, следовавших с противогерманского фронта в 17-м и начале 18-го года, и хорошо знаком с «мужеством» ваших красногвардейцев и особенно их командиров. Мне кажется, вы, имея о нём сведения из третьестепенных рук, преувеличиваете это самое «революционное мужество».
— Как так? Вы его не признаете?
— Признаю, но не таким великим, как вы его себе представляете. А скорее бледным, простите, и ничтожным.
— Вот как? А чем же объясняете?
— Тем, что красногвардейские формирования производились наспех, почти без боевой учёбы. И главное, я уже говорил товарищу Свердлову, что воевали-то они в основном по железным дорогам, не рискуя отходить от них более чем на 10 вёрст. Что ж это за война, когда нет ни фронта, ни тыла, на который можно опереться. О каком союзе с крестьянством можно говорить? Когда в большинстве деревень красногвардейцев не видели, а если и видели, то, извините, в качестве мародёров и грабителей.
— Даже так? — помрачнел Ленин.
— Что же делали революционные пропагандисты по деревням?
— Они были редки и крайне беспомощны. Зато контрреволюционных пропагандистов там хоть пруд пруди. Товарищ Ленин, время требует решительных действий всех революционеров во всех областях жизни и деятельности. Не учитывать это, особенно у нас на Украине, значит, дать возможность контрреволюции, гетманщине укреплять свою власть. Это грозит революционной России потерей Украины.
Краем зрения Нестор заметил, что Свердлов улыбается. «Чего это он? Наверно, рад, что такого информатора вождю приволок».
Ленин, наоборот, сцепив пальцы рук и наклонив голову, думал. Затем выпрямился, сказал Нестору:
— Обо всём, что вы мне здесь осветили, товарищ Махно, приходится сожалеть, — и повернулся к Свердлову: — Реорганизуя красногвардейские отряды в Красную Армию, Яков Михайлович, мы идём по верному пути, к окончательной победе пролетариата над буржуазией.
— Да, да, — согласился Свердлов.
— Чем вы думаете заняться в Москве? — спросил Ленин Махно.
— Я здесь долго не задержусь. Согласно решению нашей повстанческой конференции в Таганроге, я должен быть к первым числам июля на Украине.
— Нелегально?
— Да.
Ленин опять повернулся к Свердлову:
— Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но близорукие фанатики, пропускают настоящее для отдалённого будущего... Пожалуйста, товарищ Махно, не принимайте это на свой счёт. Вы, я вижу, человек реальной кипучей злобы дня. На вас можно положиться. Если бы таких анархистов-коммунистов была бы хотя одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известных условиях и совместно работать.
Махно, задетый за живое, ринулся на защиту анархизма:
— Э-э, нет, товарищ Ленин. Анархисты-коммунисты все дорожат революцией и её достижениями, а это свидетельствует, что они с этой стороны все одинаковы...