Кучер снял саквояж Арехина и понес его в дом. Пришлось следовать за ним.
В прихожей, или, по-европейски, в вестибюле, их встретила собака, но не сенбернар, не бернская овчарка, как того требовали обстоятельства, а французская бульдожка черной масти. Она звонко лаяла, прыгала вокруг кучера, да и к Арехину отнеслась довольно игриво, дважды потерлась о брюки.
Вслед за бульдожкой выбежала и хозяйка, женщина лет сорока, одетая во что-то традиционное и опереточное (в женских нарядах, особенно швейцарских, Арехин знатоком не был).
— Вы приехали к нам? — спросила она очевидное.
— Отель «Грузельгешихтен»? — спросил в свою очередь очевидное Арехин.
— Добро пожаловать! Как долго вы намереваетесь пробыть здесь?
— Дня три, четыре, может быть, неделю.
— Замечательно. Вальтер отнесет вещи в вашу комнату. Вальтер — мой брат…
— А Лотта — моя сестра, — закончил вышедший из маленькой двери человек. Сам он тоже был маленьким, не более полутора метров роста, но коренастым и длинноруким: не наклоняясь, он спокойно мог достать собственные колени.
Арехин вытащил кошелек — рассчитаться с извозчиком.
— Четыре франка, — сказал извозчик.
— Сдачи не нужно, — Арехин дал пятифранковую монету.
— Не положено. Работа стоит столько, сколько стоит, — возвращая франк, ответил кучер.
Эк как у них строго. А приятно. Не велики деньги франк, но если всю жизнь так — большая экономия получается.
— Поспешу назад, ночью будет снегопад, — сказал кучер. Бульдожка проводила его до двери. Видно было, что они рады друг другу: извозчик чесал ей за ухом, а та радостно лаяла.
— Вы один? — опять спросила очевидное фройлян Лотта и тут же поправилась: — То есть вы никого не ожидаете в ближайшие дни?
— Нет, я никого не ожидаю.
— Тогда вам подойдет коричневая комната. Очень уютная, небольшая, как раз на одного. С пансионом четырнадцать франков в день, но за сегодня — только одиннадцать, ведь уже вечер. Если это для вас дорого, есть комната за двенадцать франков, тоже очень хорошая, но потолок со скатами.
— Коричневая комната мне подойдет, — сказал Арехин, почувствовав себя богачом: за неделю он мог потратить двести франков безо всякого стеснения.
— Отлично, превосходно, замечательно. — Вальтер подхватил саквояж Арехина и стал подниматься по лестнице.
Коричневая комната оказалась на втором этаже. Не очень большая, не очень маленькая и не слишком коричневая: коричневыми, помимо входной двери, были шторы на окнах, покрывала на постели и обивка трех стульев. Обои бежевые, а потолок так и вовсе белый.
Шторы Вальтер тут же раздвинул, и комнату наполнили красные отсветы закатившегося солнца.
Кучер снял саквояж Арехина и понес его в дом. Пришлось следовать за ним.
В прихожей, или, по-европейски, в вестибюле, их встретила собака, но не сенбернар, не бернская овчарка, как того требовали обстоятельства, а французская бульдожка черной масти. Она звонко лаяла, прыгала вокруг кучера, да и к Арехину отнеслась довольно игриво, дважды потерлась о брюки.
Вслед за бульдожкой выбежала и хозяйка, женщина лет сорока, одетая во что-то традиционное и опереточное (в женских нарядах, особенно швейцарских, Арехин знатоком не был).
— Вы приехали к нам? — спросила она очевидное.
— Отель «Грузельгешихтен»? — спросил в свою очередь очевидное Арехин.
— Добро пожаловать! Как долго вы намереваетесь пробыть здесь?
— Дня три, четыре, может быть, неделю.
— Замечательно. Вальтер отнесет вещи в вашу комнату. Вальтер — мой брат…
— А Лотта — моя сестра, — закончил вышедший из маленькой двери человек. Сам он тоже был маленьким, не более полутора метров роста, но коренастым и длинноруким: не наклоняясь, он спокойно мог достать собственные колени.
Арехин вытащил кошелек — рассчитаться с извозчиком.
— Четыре франка, — сказал извозчик.
— Сдачи не нужно, — Арехин дал пятифранковую монету.
— Не положено. Работа стоит столько, сколько стоит, — возвращая франк, ответил кучер.
Эк как у них строго. А приятно. Не велики деньги франк, но если всю жизнь так — большая экономия получается.
— Поспешу назад, ночью будет снегопад, — сказал кучер. Бульдожка проводила его до двери. Видно было, что они рады друг другу: извозчик чесал ей за ухом, а та радостно лаяла.
— Вы один? — опять спросила очевидное фройлян Лотта и тут же поправилась: — То есть вы никого не ожидаете в ближайшие дни?
— Нет, я никого не ожидаю.
— Тогда вам подойдет коричневая комната. Очень уютная, небольшая, как раз на одного. С пансионом четырнадцать франков в день, но за сегодня — только одиннадцать, ведь уже вечер. Если это для вас дорого, есть комната за двенадцать франков, тоже очень хорошая, но потолок со скатами.
— Коричневая комната мне подойдет, — сказал Арехин, почувствовав себя богачом: за неделю он мог потратить двести франков безо всякого стеснения.
— Отлично, превосходно, замечательно. — Вальтер подхватил саквояж Арехина и стал подниматься по лестнице.
Коричневая комната оказалась на втором этаже. Не очень большая, не очень маленькая и не слишком коричневая: коричневыми, помимо входной двери, были шторы на окнах, покрывала на постели и обивка трех стульев. Обои бежевые, а потолок так и вовсе белый.
Шторы Вальтер тут же раздвинул, и комнату наполнили красные отсветы закатившегося солнца.