Прохожие собрались поглазеть на меня, но делают это издалека. И бледные все какие-то, с глазами вытаращенными. Неужели думают, что я сюда явилась потому, что овдовела?
— Госпожа Марьяна, — зовёт меня Ллос. — Как доставку оформлять будем? Куда?
— До поворота к дому, — отзываюсь через плечо и снова поворачиваюсь к коляске. — Жор, ты чего?
Дрожащими лапками зацепившись за дверцу, он перепрыгивает на сидение и, прижимая ушки, честно-честно отвечает:
— Обсуждали дальнейший маршрут.
Перевожу взгляд на кучера. Бакенбарды у него сильно топорщатся, и в профиль отчётливо видно, что передние зубы сильно выступают над нижними, к тому же длиннее их, идут внахлёст, как у грызуна.
— А у поворота к дому есть место, куда сгрузить? — продолжает допытываться Ллос, — Или слуги будут ждать?
— Сваливайте на обочину, — отзываюсь я, всё ещё с подозрением изучая Жора и кучера.
— А если украдут? — изумляется Ллос.
Медленно разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом:
— У светлого властелина?
— Оу, — он даже приседает. — У светлого властелина, да, вряд ли украдут, даже если на обочине лежать будет… — Выглянув на улицу поверх моей головы, Ллос подходит ближе и шепчет. — Простите мою возмутительную невежливость, но что там у светлого властелина…
Если он спросит, что у светлого властелина в штанах, я не выдержу.
— …в доме? Как там? И по поводу одежды: он вам… э, предоставил образцы одежды супруги светлого властелина? Что они носят?
Шелестят на ветру иголки сосен, окутывают лес хвойными ароматами. Шутгар вдыхает свежий, насыщенный воздух во всю глубину огромной грудной клетки. Переход по тайной тропе дался ему тяжело.
Отдышавшись, Шутгар утирает со лба меловую метку — эту жалкую подделку настоящей лицензии. Правильно, что он решил подстраховаться: не так много тёмных свободны от клейма, его отсутствие выдало бы его личность, а так… так ведьма могла и не понять, что он свободный.
Расправив могучие плечи, Шутгар запрокидывает голову. Средь качающихся тёмно-зелёных крон рвано проглядывает голубое небо.
Арна и Верна сказали Шутгару, что у Марьяны есть причины ненавидеть светлых, их режим, мэра Окты, и он представлял зашуганную ведьмочу вроде тех, что обитали в пятой и шестой провинциях, или безропотную, как в первой, второй и третей. Но ведьму, которая быстро поборет испуг, спокойно отнесётся к его клыкам, поведёт себя самоуверенно, которая объята белым светом — такую ведьму он встретить не ожидал.
— Продалась ему, — рычит Шутгар, и внутри вскипает бешенство: смесь ненависти к светлым и инстинктивное нежелание отдавать своих самок врагу. — Убить, убить обоих.
— Кого это ты убивать собираешься? — треском раскатывается по лесу вопрос.
Шутгар отскакивает от ствола, к которому чуть не прижимался, оглядывается.
Со старой сосны на него насмешливо взирают жёлтые глаза. Под ними подёргивается палка-нос. Узнав лешего, настолько древнего и растворившегося в лесе, что светлые на него даже внимания не обращали, Шутгар выдыхает и присаживается на мох.
Прохожие собрались поглазеть на меня, но делают это издалека. И бледные все какие-то, с глазами вытаращенными. Неужели думают, что я сюда явилась потому, что овдовела?
— Госпожа Марьяна, — зовёт меня Ллос. — Как доставку оформлять будем? Куда?
— До поворота к дому, — отзываюсь через плечо и снова поворачиваюсь к коляске. — Жор, ты чего?
Дрожащими лапками зацепившись за дверцу, он перепрыгивает на сидение и, прижимая ушки, честно-честно отвечает:
— Обсуждали дальнейший маршрут.
Перевожу взгляд на кучера. Бакенбарды у него сильно топорщатся, и в профиль отчётливо видно, что передние зубы сильно выступают над нижними, к тому же длиннее их, идут внахлёст, как у грызуна.
— А у поворота к дому есть место, куда сгрузить? — продолжает допытываться Ллос, — Или слуги будут ждать?
— Сваливайте на обочину, — отзываюсь я, всё ещё с подозрением изучая Жора и кучера.
— А если украдут? — изумляется Ллос.
Медленно разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом:
— У светлого властелина?
— Оу, — он даже приседает. — У светлого властелина, да, вряд ли украдут, даже если на обочине лежать будет… — Выглянув на улицу поверх моей головы, Ллос подходит ближе и шепчет. — Простите мою возмутительную невежливость, но что там у светлого властелина…
Если он спросит, что у светлого властелина в штанах, я не выдержу.
— …в доме? Как там? И по поводу одежды: он вам… э, предоставил образцы одежды супруги светлого властелина? Что они носят?
Шелестят на ветру иголки сосен, окутывают лес хвойными ароматами. Шутгар вдыхает свежий, насыщенный воздух во всю глубину огромной грудной клетки. Переход по тайной тропе дался ему тяжело.
Отдышавшись, Шутгар утирает со лба меловую метку — эту жалкую подделку настоящей лицензии. Правильно, что он решил подстраховаться: не так много тёмных свободны от клейма, его отсутствие выдало бы его личность, а так… так ведьма могла и не понять, что он свободный.
Расправив могучие плечи, Шутгар запрокидывает голову. Средь качающихся тёмно-зелёных крон рвано проглядывает голубое небо.
Арна и Верна сказали Шутгару, что у Марьяны есть причины ненавидеть светлых, их режим, мэра Окты, и он представлял зашуганную ведьмочу вроде тех, что обитали в пятой и шестой провинциях, или безропотную, как в первой, второй и третей. Но ведьму, которая быстро поборет испуг, спокойно отнесётся к его клыкам, поведёт себя самоуверенно, которая объята белым светом — такую ведьму он встретить не ожидал.
— Продалась ему, — рычит Шутгар, и внутри вскипает бешенство: смесь ненависти к светлым и инстинктивное нежелание отдавать своих самок врагу. — Убить, убить обоих.
— Кого это ты убивать собираешься? — треском раскатывается по лесу вопрос.
Шутгар отскакивает от ствола, к которому чуть не прижимался, оглядывается.
Со старой сосны на него насмешливо взирают жёлтые глаза. Под ними подёргивается палка-нос. Узнав лешего, настолько древнего и растворившегося в лесе, что светлые на него даже внимания не обращали, Шутгар выдыхает и присаживается на мох.