— Привет, — первый подает голос Гриша. Воспитанный, мать его. Улыбаюсь, хотя очень хочется схватить его и обнять. Крепко-крепко. Но держу руки в карманах черной куртки. Контроль над эмоциями мне дает легко, научен скрывать свои чувства.
— Привет. Как дела?
— Все хорошо, — губы дрогнули в улыбке, взмахивает рукой у меня перед носом. — Женился! — вижу на безымянном пальце правой руки обручалку. — На Ленке!
— Поздравляю! — выдавливаю из себя скупые слова, сдерживая в себе приступ разочарования и обиды. Меня не позвали, не посчитали достойным быть на их празднике. — Извини, мне пора! Был рад тебя увидеть! Родителям и жене передавай привет! — обхожу его, как вынужденное препятствие.
— Яр! — на секунду замираю, потом медленно оборачиваюсь. Гриша стоит на месте, улыбается, ему не хватает только нимба над головой, чтобы полностью сойти за ангела на земле. — Я рад, что с тобою все хорошо! Заходи, адрес не изменился! И это… — мнется, словно ему стыдно мне что-то сообщать. — Я помню про долг.
— Как-нибудь зайду! — пожимаю плечами, зная, что никогда не приду к нему. Про долг предпочитаю не думать. Мне не нужны те деньги. За год моя жизнь полностью окрасилась в черный цвет, таким людям, как Гриша, Лена и его родители, не место возле меня.
Он сам меня нашел. Через десять лет. Нашел по месту прописки, где я бывал очень редко. Но именно в день его прихода, оказался в той квартире. Он всю ночь говорил. Говорил, как испугался моей деятельности, просил прощения за трусость, постоянно твердил, что вернет деньги, которые я отдал за него тем страшным людям. Ведь брал для того, чтобы покрасоваться перед Леной. Потом хвастался семьей. Лена родила ему ребенка после долгих лет ожидания. Сына. Даня — свет окошко всей семьи. Его отец умер два года назад от воспаления легких. Врачи не долечили. Его мать одинокая и, по-прежнему, красивая. Гриша втянул меня в свою жизнь, делая вид, что не было между нами десятилетней разлуки. Все остальные тоже не упоминали о десятилетнем молчании. Мы дружно сделали вид, что я вернулся из длительной командировки. О моей работе не спрашивали, в душу не лезли. Просто были рядом. И я их оберегал от всего, что могло произойти в этом городе, стране, в мире в целом. Потому что для меня они — семья.
И вот сейчас я пытался вспомнить, почему они возле моего дома. Лена улыбается, она все-так же красива, правда, сердце у меня уже не млело, как в далекой юности, но она была та, которая всегда возле меня, возле Гриши, возле Дани. Даня — их шестилетний сын.
Гриша выглядит бледным, но тоже улыбается. Последний раз мы виделись два месяца назад, потом у меня появились свои «дела», просто без объяснений исчезал. Они уже привыкшие к моим внезапным приходам и уходам. В этот раз я планировал к ним прийти в конце недели. У Веры Ивановны, матери Гриши, был юбилей. Я уже купил ей симпатичный ювелирный набор с сапфирами под цвет ее глаз. Эту женщину уважал, до сих пор в голове бродят шальные мысли по поводу того, что если б она была моей матерью. Она казалась мне идеалом женской красоты, мудрости, внимания. Если бы мне позволили выбрать мать, я бы не раздумывая назвал имя Веры Ивановны. И повторял бы по тысячу на день слово «мама» с нежностью и теплотой, как она того и заслуживает. Пару раз приходилось одергивать себя, чтобы действительно не назвать ее мамой.
— Что случилось? — в голосе беспокойство, о правилах поведения напрочь забыл. — Почему вы здесь? — задаю вопрос вместо приветствия.
— Мы надеялись застать тебя дома, попросить об одолжении. Собираемся в магазин, к празднику закупаться, хотели тебя использовать в качестве бесплатного водителя, дозвониться до тебя просто нереально! Снова звук выключил или специально игноришь звонки? — Лена встряхивает своими каштановыми волосами, щурится от солнца, улыбается. Я мысленно обругал себя за телефон, забыл сменить режим. Гриша просто кивнул, подтверждая таким образом слова своей жены.
— Да без проблем, только с сумками решу вопрос и весь ваш — моя соседка все еще стоит рядом, крахмалила уши, как говорится — любопытство не порок, так это как раз про неё. поэтому не торопливо подошел к лифту и нажал кнопку. Пожилая женщина больше не пускалась в хвалебные песни по поводу какой-то там внучки, было видно, что её распирало от любопытства, но она молчала. сухо поблагодарила, когда двери лифта раскрылись на ее этаже. К себе я шел размеренным шагом не собирался спешить. Вошел в квартиру, засунул в холодильник то, что требовалось засунуть, бросил спортивную сумку на диван, попил воды, умылся и направился обратно вниз.
Лена щебечет, как птичка, а вот Гриша странно молчалив. Пару раз на него пристально глянул, но знал, если он сам не захочет поделиться мыслями, ничего ты от него не добьешься. Поэтому, как только Лена схватила тележку в супер-маркете и упорхнула со списком для покупок куда-то вглубь, я засунул руки в спортивки, приподнял бровь, посмотрел на Гришу. Он не выдержал моего взгляда, взял другую тележку и двинулся в отдел спиртных напитков. Пожав плечами, последовал за ним. В душу лезть не намерен, нашли меня, пришли, значит была причина, и это далеко не покупки. Мысленно хмыкнул, облегчать задачу и первым заводить разговор, нет, увольте, подожду.
Наваливаюсь на ручку тележки, лениво рассматриваю марочное вино, пока друг стоит у полок с водкой.
— Как ты думаешь, что сразу берет: водка или виски? — Гриша стоит передо мною с двумя бутылками. Склонив голову набок, смотрю ему в лицо. Ухмыляюсь и пожимаю плечами, в груди защемило не хорошее предчувствие. Что-то он мутит, что-то скрывает — А нужен именно убойный вариант? — ухмыляюсь. — Бери сразу спирт, но в этом отделе мы его не найдём, отвечаю, но видел аптеку, может там продают, — друг на секунду завис, потом улыбнулся. — В чем проблема?
— Проблем нет! — по тому, как он поспешно ответил, понял, что проблема таки была. И похоже не пустячная.
— Гриш, давай ты мне быстро и по существу расскажешь, что случилось, а я быстро и без суеты ее решу!
— Яр, иногда есть вопросы, которые ты не в состоянии решить!
— Например?
— Здоровье!
— Смотря какой диагноз! — ухмыляюсь, — В нашей медицине все можно купить. Даже сердце. Я помогу, если что.
— Ты не обязан!
— Привет, — первый подает голос Гриша. Воспитанный, мать его. Улыбаюсь, хотя очень хочется схватить его и обнять. Крепко-крепко. Но держу руки в карманах черной куртки. Контроль над эмоциями мне дает легко, научен скрывать свои чувства.
— Привет. Как дела?
— Все хорошо, — губы дрогнули в улыбке, взмахивает рукой у меня перед носом. — Женился! — вижу на безымянном пальце правой руки обручалку. — На Ленке!
— Поздравляю! — выдавливаю из себя скупые слова, сдерживая в себе приступ разочарования и обиды. Меня не позвали, не посчитали достойным быть на их празднике. — Извини, мне пора! Был рад тебя увидеть! Родителям и жене передавай привет! — обхожу его, как вынужденное препятствие.
— Яр! — на секунду замираю, потом медленно оборачиваюсь. Гриша стоит на месте, улыбается, ему не хватает только нимба над головой, чтобы полностью сойти за ангела на земле. — Я рад, что с тобою все хорошо! Заходи, адрес не изменился! И это… — мнется, словно ему стыдно мне что-то сообщать. — Я помню про долг.
— Как-нибудь зайду! — пожимаю плечами, зная, что никогда не приду к нему. Про долг предпочитаю не думать. Мне не нужны те деньги. За год моя жизнь полностью окрасилась в черный цвет, таким людям, как Гриша, Лена и его родители, не место возле меня.
Он сам меня нашел. Через десять лет. Нашел по месту прописки, где я бывал очень редко. Но именно в день его прихода, оказался в той квартире. Он всю ночь говорил. Говорил, как испугался моей деятельности, просил прощения за трусость, постоянно твердил, что вернет деньги, которые я отдал за него тем страшным людям. Ведь брал для того, чтобы покрасоваться перед Леной. Потом хвастался семьей. Лена родила ему ребенка после долгих лет ожидания. Сына. Даня — свет окошко всей семьи. Его отец умер два года назад от воспаления легких. Врачи не долечили. Его мать одинокая и, по-прежнему, красивая. Гриша втянул меня в свою жизнь, делая вид, что не было между нами десятилетней разлуки. Все остальные тоже не упоминали о десятилетнем молчании. Мы дружно сделали вид, что я вернулся из длительной командировки. О моей работе не спрашивали, в душу не лезли. Просто были рядом. И я их оберегал от всего, что могло произойти в этом городе, стране, в мире в целом. Потому что для меня они — семья.
И вот сейчас я пытался вспомнить, почему они возле моего дома. Лена улыбается, она все-так же красива, правда, сердце у меня уже не млело, как в далекой юности, но она была та, которая всегда возле меня, возле Гриши, возле Дани. Даня — их шестилетний сын.
Гриша выглядит бледным, но тоже улыбается. Последний раз мы виделись два месяца назад, потом у меня появились свои «дела», просто без объяснений исчезал. Они уже привыкшие к моим внезапным приходам и уходам. В этот раз я планировал к ним прийти в конце недели. У Веры Ивановны, матери Гриши, был юбилей. Я уже купил ей симпатичный ювелирный набор с сапфирами под цвет ее глаз. Эту женщину уважал, до сих пор в голове бродят шальные мысли по поводу того, что если б она была моей матерью. Она казалась мне идеалом женской красоты, мудрости, внимания. Если бы мне позволили выбрать мать, я бы не раздумывая назвал имя Веры Ивановны. И повторял бы по тысячу на день слово «мама» с нежностью и теплотой, как она того и заслуживает. Пару раз приходилось одергивать себя, чтобы действительно не назвать ее мамой.
— Что случилось? — в голосе беспокойство, о правилах поведения напрочь забыл. — Почему вы здесь? — задаю вопрос вместо приветствия.
— Мы надеялись застать тебя дома, попросить об одолжении. Собираемся в магазин, к празднику закупаться, хотели тебя использовать в качестве бесплатного водителя, дозвониться до тебя просто нереально! Снова звук выключил или специально игноришь звонки? — Лена встряхивает своими каштановыми волосами, щурится от солнца, улыбается. Я мысленно обругал себя за телефон, забыл сменить режим. Гриша просто кивнул, подтверждая таким образом слова своей жены.
— Да без проблем, только с сумками решу вопрос и весь ваш — моя соседка все еще стоит рядом, крахмалила уши, как говорится — любопытство не порок, так это как раз про неё. поэтому не торопливо подошел к лифту и нажал кнопку. Пожилая женщина больше не пускалась в хвалебные песни по поводу какой-то там внучки, было видно, что её распирало от любопытства, но она молчала. сухо поблагодарила, когда двери лифта раскрылись на ее этаже. К себе я шел размеренным шагом не собирался спешить. Вошел в квартиру, засунул в холодильник то, что требовалось засунуть, бросил спортивную сумку на диван, попил воды, умылся и направился обратно вниз.
Лена щебечет, как птичка, а вот Гриша странно молчалив. Пару раз на него пристально глянул, но знал, если он сам не захочет поделиться мыслями, ничего ты от него не добьешься. Поэтому, как только Лена схватила тележку в супер-маркете и упорхнула со списком для покупок куда-то вглубь, я засунул руки в спортивки, приподнял бровь, посмотрел на Гришу. Он не выдержал моего взгляда, взял другую тележку и двинулся в отдел спиртных напитков. Пожав плечами, последовал за ним. В душу лезть не намерен, нашли меня, пришли, значит была причина, и это далеко не покупки. Мысленно хмыкнул, облегчать задачу и первым заводить разговор, нет, увольте, подожду.
Наваливаюсь на ручку тележки, лениво рассматриваю марочное вино, пока друг стоит у полок с водкой.
— Как ты думаешь, что сразу берет: водка или виски? — Гриша стоит передо мною с двумя бутылками. Склонив голову набок, смотрю ему в лицо. Ухмыляюсь и пожимаю плечами, в груди защемило не хорошее предчувствие. Что-то он мутит, что-то скрывает — А нужен именно убойный вариант? — ухмыляюсь. — Бери сразу спирт, но в этом отделе мы его не найдём, отвечаю, но видел аптеку, может там продают, — друг на секунду завис, потом улыбнулся. — В чем проблема?
— Проблем нет! — по тому, как он поспешно ответил, понял, что проблема таки была. И похоже не пустячная.
— Гриш, давай ты мне быстро и по существу расскажешь, что случилось, а я быстро и без суеты ее решу!
— Яр, иногда есть вопросы, которые ты не в состоянии решить!
— Например?
— Здоровье!
— Смотря какой диагноз! — ухмыляюсь, — В нашей медицине все можно купить. Даже сердце. Я помогу, если что.
— Ты не обязан!