— Гриша! — рыкнул на него, как разозлившийся тигр. Вот знает же, что кроме них у меня никого нет, знает, что ради них переверну землю, все равно до конца не принимает меня таким, какой есть, обидно, роднее не стану, хоть все звезды собери с неба и преподнеси. Каренины никогда не принимали от меня деньги, поэтому хитрил, как мог. Привозил подарки, продукты, и по мелочи разное. Не смели в открытую от этого отказываться. Понимали, что тогда исчезну с их горизонта навсегда. Но можно ведь закрыть глаза? Да?
— Не сердись, Яр, — сразу пошел на попятную Гриша, смущенно бросая на меня быстрые взгляды из-под ресниц. — Все равно я не возьму твоих денег!
— Кто бы сомневался, но никуда ты не денешься. Если надо будет, я дам и благодарности ждать не буду! — психанул, толкнул тележку в сторону друга. Злюсь на твердолобость Гриши. Досадуя на себя за то, что цепляюсь за них посей день, как утопающий, потому что хочу чувствовать, что кому-то нужен в этом гребанном мире. Да кого я обманываю! Это моя семья! Ради них все сделаю! И думать они могут всё, что угодно. Я для себя давно расставил приоритеты и изменять их не намерен.
— Я знаю, что не будешь и не упрекнёшь, и так тебе должен по гроб жизни. Долг верну, но не более! — Гриша не понимает меня, зациклился на десятилетнем долге и держится за него, как за ленточку, которая ограждает его от меня.
— Послушай-ка меня, друг любезный, какого хера ты вообще разводишь эти разговоры? Зачем меня нашел после долгой разлуки??? Аааа? Нервы мне делать? Я на дворняжку похож? «Мы в ответе за тех, кого приручили», слышал ты такую фразу в своей жизни? Постоянно чувствую, что я вам что-то должен! — я терпеливый человек. Местами. Особенно терпелив с теми, кого не хочу терять, но любому терпению, видимо, приходит конец. — Не нужен я вам со всеми потрохами, хера обращаетесь, ищите меня и мило улыбаетесь? Так вот баста, закончили игры! — злость не лучший советчик в разговоре с близкими, но я сорвался. Засунул руки в карманы куртки, сверлю Гришу яростным взглядом. — Знаешь, что! Катитесь к чертовой матери!
— Яр, постой! Выслушай хотя бы! — Гриша испугался, схватил меня за локоть, когда я уже поворачивался в сторону выхода из ряда. — Ты не можешь вот так взять и уйти!
— Почему? Кто меня держит? Я сам по себе, хочу приду, хочу уйду! Я никогда ни с кем не считался! Кроме вас, а видимо зря, не цените. — скривил губы в усмешке. Хотел стряхнуть руку друга, но сдержался. — Так почему же я должен сейчас вдруг послушаться тебя? — знаю, что потом наедине с собою буду проклинать свой вспыльчивый характер, но сейчас словно все звезды сошлись. — Ну что, разрубим этот узел, Григорий? — язвлю, наверное, похож сейчас на задетую ядовитую змею, которая шипит, грозится, но еще не кидается в смертельном укусе.
— Мальчики! — Лена, сияя улыбкой, подошла к нам, она не почувствовала или сделала вид, что не почувствовала, как вокруг накалилась обстановка. — По списку я все купила, вы выбрали напитки? — осмотрела пустую тележку и 2 бутылки в руке Гриши, он поспешно отпустил мою руку. Сама подошла к полке с винами. Друг подкатил к ней тележку, и через пару минут она уже была забита спиртным.
Я открывал рот только по необходимости. Я все еще злился, хотел уехать, но было во мне чувство долго. Остался, не ушел в прямом и переносном смысле от этой семьи. В уголке сознания тревожно билась мысль, у из них здоровье подкосило, но спрашивать теперь из принципа не буду. Подожду, ждать я умею, дождусь разъяснения по этому поводу, а там буду поступать, как считаю нужным, а не так как хотят они.
Припарковав машину во дворе, помог донести пакеты, уже собрался уходить, как в квартиру вошла Вера Ивановна, видимо, вернулась из салона красоты. На голове у нее, как всегда, элегантная укладка. Леди с большой буквы. Были бы сейчас другие времена, она была б графиней, как минимум, или даже герцогиней. Умела она себя подать, а в совокупности с добрым нравом, ее невозможно было не любить.
— Яр! — она радостно кинулась ко мне, попыталась обнять. Мои губы расплылись в улыбке, хотя улыбаться не хотелось. Пришлось нагнуться и позволить ей себя чмокнуть в щечку. — Опять исхудал! Пойдем, я тебя накормлю! — хватает меня за руку и, не замечая мое нежелание проходить в квартиру, тянет на кухню. Лена с Гришей там раскладывали покупки.
— Я так понимаю сопротивление бесполезно! Полная капитуляция! — пытаюсь шутить и послушно иду за ней, не хочу ее обижать. А еще надеюсь выяснить ответ на неосторожно высказанное Гришей фразой по поводу здоровья.
— Вот и не сопротивляйся, я слишком давно тебя не видела. Так, дети! Сейчас обед по расписанию, а потом все остальное! — распорядилась Вера Ивановна, указав взглядом Грише занять место за столом. Мне ничего не оставалось делать, как тоже приземлиться за стол и ждать обед. С Леной быстро разогрели еду и через пару минут перед носом стоял горячий борщ, сметана, черный хлеб. Гриша подал ложки.
— Эх, Ярушка, совсем себя не бережешь! — Вера Ивановна сидела рядом с Гришей. — И совсем нас забыл, — упрекает она по-доброму, грустно улыбаясь. — Да и пора тебе уже подумать о жене и детках. Уже не юноша, все у тебя есть! Если сам не справляешься, могу устроить смотрины. Есть у меня на примете такая лапушка, умница, красавица — щебечет Вера Ивановна, а я усмехаюсь. День сватовства. Еще не вечер, а мне уже второй раз пытаются навязать «умницу, красавицу».
— Надеюсь не комсомолка? — не удержался от комментария. Все засмеялись.
— Спасибо, но я как-нибудь сам разберусь с личной жизнью! — промямлил с набитым ртом, смотря только в свою тарелку. Ее забота меня немного обескураживала, Вера Ивановна хоть и смотрела иногда осуждающе, но в отличие от взглядов Гриши, я не чувствовал от нее волну презрения. Кажется, только она и принимала меня таким, какой есть. Деньги не брала, пару раз попытался дать, отказывалась. Еще грозилась обидеться, сообщила, что для нее важно знать, что я жив и здоров. Хорошо хоть подарки принимала да от гостинцев не отказывалась.
— Главное, чтоб умела готовить! — подколол Гриша. — А то он с виду худой, а на деле ест за роту солдат, будто в детстве не доедал! — съязвил друг с какой-то злостью. Я его не понимал. Не понимал, откуда у него ко мне такая агрессия!
— Гриша! — Вера Ивановна грозно смотрит на сына, а я смотрю в тарелку. Несколько ложек осталось доесть, еще иногда мог взять хлеб и вычистить полностью тарелку. Помню, когда первый раз хорошо поел, мне было невыносимо оставлять после себя даже крошку хлеба, поэтому все вылизывал до блеска. После высказывания друга еда не лезла в горло. Что за блядский день сегодня!
— Спасибо, было вкусно, сыт! — скупо улыбаюсь матери Гриши, потом смотрю на Лену, она виновато встречается с моими глазами, словно ей стыдно за своего мужа. — На второе и компот не остаюсь! — встаю из-за стола, беру тарелку.
— Я сама! — Лена вскакивает, отбирает посуду. Я просто пожимаю плечами, мне все равно не привыкать мыть за собой. Не жду, когда кто-то рванет провожать, ибо мне это не нужно. Обуваюсь и выхожу, тихонько закрыв за собою дверь, по-английски.
— Ярослав!!! — в подъезд к лифтам все-так выходит Вера Ивановна. — Прости Гришу, он сам не свой последнее время!
— Все нормально. Я привык к его смене настроения, как к погоде за окном. То жарко, то холодно! То ветер, то дождь. Он такой, и другим не будет, — смотрю на лампочку над дверьми лифта.
— Гриша! — рыкнул на него, как разозлившийся тигр. Вот знает же, что кроме них у меня никого нет, знает, что ради них переверну землю, все равно до конца не принимает меня таким, какой есть, обидно, роднее не стану, хоть все звезды собери с неба и преподнеси. Каренины никогда не принимали от меня деньги, поэтому хитрил, как мог. Привозил подарки, продукты, и по мелочи разное. Не смели в открытую от этого отказываться. Понимали, что тогда исчезну с их горизонта навсегда. Но можно ведь закрыть глаза? Да?
— Не сердись, Яр, — сразу пошел на попятную Гриша, смущенно бросая на меня быстрые взгляды из-под ресниц. — Все равно я не возьму твоих денег!
— Кто бы сомневался, но никуда ты не денешься. Если надо будет, я дам и благодарности ждать не буду! — психанул, толкнул тележку в сторону друга. Злюсь на твердолобость Гриши. Досадуя на себя за то, что цепляюсь за них посей день, как утопающий, потому что хочу чувствовать, что кому-то нужен в этом гребанном мире. Да кого я обманываю! Это моя семья! Ради них все сделаю! И думать они могут всё, что угодно. Я для себя давно расставил приоритеты и изменять их не намерен.
— Я знаю, что не будешь и не упрекнёшь, и так тебе должен по гроб жизни. Долг верну, но не более! — Гриша не понимает меня, зациклился на десятилетнем долге и держится за него, как за ленточку, которая ограждает его от меня.
— Послушай-ка меня, друг любезный, какого хера ты вообще разводишь эти разговоры? Зачем меня нашел после долгой разлуки??? Аааа? Нервы мне делать? Я на дворняжку похож? «Мы в ответе за тех, кого приручили», слышал ты такую фразу в своей жизни? Постоянно чувствую, что я вам что-то должен! — я терпеливый человек. Местами. Особенно терпелив с теми, кого не хочу терять, но любому терпению, видимо, приходит конец. — Не нужен я вам со всеми потрохами, хера обращаетесь, ищите меня и мило улыбаетесь? Так вот баста, закончили игры! — злость не лучший советчик в разговоре с близкими, но я сорвался. Засунул руки в карманы куртки, сверлю Гришу яростным взглядом. — Знаешь, что! Катитесь к чертовой матери!
— Яр, постой! Выслушай хотя бы! — Гриша испугался, схватил меня за локоть, когда я уже поворачивался в сторону выхода из ряда. — Ты не можешь вот так взять и уйти!
— Почему? Кто меня держит? Я сам по себе, хочу приду, хочу уйду! Я никогда ни с кем не считался! Кроме вас, а видимо зря, не цените. — скривил губы в усмешке. Хотел стряхнуть руку друга, но сдержался. — Так почему же я должен сейчас вдруг послушаться тебя? — знаю, что потом наедине с собою буду проклинать свой вспыльчивый характер, но сейчас словно все звезды сошлись. — Ну что, разрубим этот узел, Григорий? — язвлю, наверное, похож сейчас на задетую ядовитую змею, которая шипит, грозится, но еще не кидается в смертельном укусе.
— Мальчики! — Лена, сияя улыбкой, подошла к нам, она не почувствовала или сделала вид, что не почувствовала, как вокруг накалилась обстановка. — По списку я все купила, вы выбрали напитки? — осмотрела пустую тележку и 2 бутылки в руке Гриши, он поспешно отпустил мою руку. Сама подошла к полке с винами. Друг подкатил к ней тележку, и через пару минут она уже была забита спиртным.
Я открывал рот только по необходимости. Я все еще злился, хотел уехать, но было во мне чувство долго. Остался, не ушел в прямом и переносном смысле от этой семьи. В уголке сознания тревожно билась мысль, у из них здоровье подкосило, но спрашивать теперь из принципа не буду. Подожду, ждать я умею, дождусь разъяснения по этому поводу, а там буду поступать, как считаю нужным, а не так как хотят они.
Припарковав машину во дворе, помог донести пакеты, уже собрался уходить, как в квартиру вошла Вера Ивановна, видимо, вернулась из салона красоты. На голове у нее, как всегда, элегантная укладка. Леди с большой буквы. Были бы сейчас другие времена, она была б графиней, как минимум, или даже герцогиней. Умела она себя подать, а в совокупности с добрым нравом, ее невозможно было не любить.
— Яр! — она радостно кинулась ко мне, попыталась обнять. Мои губы расплылись в улыбке, хотя улыбаться не хотелось. Пришлось нагнуться и позволить ей себя чмокнуть в щечку. — Опять исхудал! Пойдем, я тебя накормлю! — хватает меня за руку и, не замечая мое нежелание проходить в квартиру, тянет на кухню. Лена с Гришей там раскладывали покупки.
— Я так понимаю сопротивление бесполезно! Полная капитуляция! — пытаюсь шутить и послушно иду за ней, не хочу ее обижать. А еще надеюсь выяснить ответ на неосторожно высказанное Гришей фразой по поводу здоровья.
— Вот и не сопротивляйся, я слишком давно тебя не видела. Так, дети! Сейчас обед по расписанию, а потом все остальное! — распорядилась Вера Ивановна, указав взглядом Грише занять место за столом. Мне ничего не оставалось делать, как тоже приземлиться за стол и ждать обед. С Леной быстро разогрели еду и через пару минут перед носом стоял горячий борщ, сметана, черный хлеб. Гриша подал ложки.
— Эх, Ярушка, совсем себя не бережешь! — Вера Ивановна сидела рядом с Гришей. — И совсем нас забыл, — упрекает она по-доброму, грустно улыбаясь. — Да и пора тебе уже подумать о жене и детках. Уже не юноша, все у тебя есть! Если сам не справляешься, могу устроить смотрины. Есть у меня на примете такая лапушка, умница, красавица — щебечет Вера Ивановна, а я усмехаюсь. День сватовства. Еще не вечер, а мне уже второй раз пытаются навязать «умницу, красавицу».
— Надеюсь не комсомолка? — не удержался от комментария. Все засмеялись.
— Спасибо, но я как-нибудь сам разберусь с личной жизнью! — промямлил с набитым ртом, смотря только в свою тарелку. Ее забота меня немного обескураживала, Вера Ивановна хоть и смотрела иногда осуждающе, но в отличие от взглядов Гриши, я не чувствовал от нее волну презрения. Кажется, только она и принимала меня таким, какой есть. Деньги не брала, пару раз попытался дать, отказывалась. Еще грозилась обидеться, сообщила, что для нее важно знать, что я жив и здоров. Хорошо хоть подарки принимала да от гостинцев не отказывалась.
— Главное, чтоб умела готовить! — подколол Гриша. — А то он с виду худой, а на деле ест за роту солдат, будто в детстве не доедал! — съязвил друг с какой-то злостью. Я его не понимал. Не понимал, откуда у него ко мне такая агрессия!
— Гриша! — Вера Ивановна грозно смотрит на сына, а я смотрю в тарелку. Несколько ложек осталось доесть, еще иногда мог взять хлеб и вычистить полностью тарелку. Помню, когда первый раз хорошо поел, мне было невыносимо оставлять после себя даже крошку хлеба, поэтому все вылизывал до блеска. После высказывания друга еда не лезла в горло. Что за блядский день сегодня!
— Спасибо, было вкусно, сыт! — скупо улыбаюсь матери Гриши, потом смотрю на Лену, она виновато встречается с моими глазами, словно ей стыдно за своего мужа. — На второе и компот не остаюсь! — встаю из-за стола, беру тарелку.
— Я сама! — Лена вскакивает, отбирает посуду. Я просто пожимаю плечами, мне все равно не привыкать мыть за собой. Не жду, когда кто-то рванет провожать, ибо мне это не нужно. Обуваюсь и выхожу, тихонько закрыв за собою дверь, по-английски.
— Ярослав!!! — в подъезд к лифтам все-так выходит Вера Ивановна. — Прости Гришу, он сам не свой последнее время!
— Все нормально. Я привык к его смене настроения, как к погоде за окном. То жарко, то холодно! То ветер, то дождь. Он такой, и другим не будет, — смотрю на лампочку над дверьми лифта.