Без кепки и без очков я ощущала себя уже не просто неуютно, я чувствовала себя голой!
— А синяк на лбу откуда? И лицо исцарапано… Где была драка, а я не в курсе? — взгляд у куратора был пристальный, цепкий. И если положить руку на сердце, то хотелось выложить все как на духу! Пореветь в голос, поплакаться на крепком мужском плече и спросить, что же делать дальше? Но…
— С косяком дверным дорогу не поделила, — я пожала плечами, нахохлившись сильнее и уставившись на свои потрепанные жизнью и временем кеды. — Он отказался уступить.
— Косяк выжил? — иронично вкинул брови мужчина. По нему было видно, что ответ его не устроил. Но настаивать Олег Евгеньевич не собирался, не навязывая свою заботу и внимания.
— Ну я же тут, — пожала плечами и протиснулась мимо него, направляясь к лестнице на второй этаж. Где-то там потерялась та самая аудитория, в которой уже минут так пять как началась первая пара по менеджменту.
— Воронова, ты же знаешь…
Фраза осталась незаконченной и без ответа. Нет, я благодарна куратору за участие, за то, что переживает там, волнуется. Но как показала практика, спасение утопающих, это дело рук самих утопающих. А если я не хочу заработать очередные бессонные ночи за ноутбуком, то стоит все-таки поторопиться!
Впрочем, торопилась я напрасно. Анжелика Рудольфовна пребывала в мечтательном настроении и на мое опоздание, вместе с невнятными объяснениями, даже внимания не обратила, продолжая вещать что-то о рынке ценных бумаг. И судя по тому, с каким воодушевлением она рассказывала про индекс Доу Джонса, явно не имевший к теме предмета никакого особого отношения, Великолепная снова вляпалась в какую-то финансовую аферу. Мавроди на нее нет, ей богу.
Прошмыгнув на последнюю парту крайнего к двери ряда, я заняла свободный стул и рухнула головой на парту, предварительно положив туда тряпичную сумку, противного ярко-зеленого цвета. Рюкзак после вчерашних приключений требовал ремонта и стирки, а времени на это у меня не было. Пришлось искать альтернативный вариант, зарывшись по самые уши в кладовку.
Волкова вещала как оратор на митинге, периодически заговариваясь и запинаясь на ровном месте. Под это слегка гнусавое тарахтенье спать тянуло со страшной силой и, устроившись поудобнее на сумке, я обхватила ее руками и смежила веки. Четко определив для себя, что покемарю ровно пять минуточек, а потом обязательно встану и начну думать.
— Воронова не спи, замерзнешь, — тычок ручки в бок вспугнул бедного Морфея, возвращая меня в суровую реальность. Приоткрыв один глаз я покосилась на сидевшего рядом Жаркова и несказанно этому удивилась.
Когда я садилась, Олежека тут точно не было, вместо него болтал ногами какой-то дрыщ в растянутых трениках. А теперь рядом не только чемпион по боксу всея универа, но еще и староста откуда-то нарисовался.
— Игнатов, ты свидетель, — пробормотала, снова закрывая глаза. — Жарков трупа домогается.
— Чего?! — обвиняемый, раскачивавшийся до этого момент на стуле, чуть с него не свалился, благо успел ухватиться за край парты. И зашипел возмущенно. — Каркуша, из тебя труп, как из меня балерина!
— Трико тебе пойдет, — сонно фыркнула, потершись щекой о ткань сумки. Царапины обожгло как огнем и, поморщившись, я все же села прямо, отчаянно стараясь не зевать во весь рот. — Блин, Жарков, ну вот чего тебе моя персона покоя не дает? В кои-то веки явилась на пары, собралась безбожно проспать их, а тут… Ты!
— Вообще-то это ты нас выбрала для участия в конкурсе, — добродушно усмехнулся дядя Саша, успевая не только с нами переговариваться, но и делать какие-то пометки в конспекте. — Но если ты не хочешь…
— Тьфу на вас, — вздохнула, придвигаясь поближе к парням и вытащила блокнот для записей из сумки, попутно сунув в рот завалявшуюся там с давних времен карамельку «Гусиные лапки». — Давайте, излагайте. Я вас ну очень внимательно слушаю…
Следующие сорок минут я искренне недоумевала, откуда в этих светлых головах столько фантазии и такого креативного образа мысли. На меня обрушился ворох самых разнообразных и в чем-то даже очень интересных идей, способных если не обеспечить нам победу, то по крайне мере точно сделать наше выступление незабываемым. Во всех смыслах и позах. Но была одна маленькая, совсем незначительная такая деталь, о которой все время забывают все инициативные студенты…
Где ж взять деньги на всю эту красоту и зрелищность? Не спорю, бюджет у университета (и пофиг, что филиал) далеко не маленький. И это без учета пожертвований и поборов, а так же контрактников, исправно плативших дань в местную бухгалтерию каждый чертов семестр. Но какой бы красивой не была студенческого совета вообще и участия в мероприятиях нашего учебного заведения в частности оказывалась гомерически смешной.
Зато результат за нее требовался качественный, постоянный и обязательно повышающий рейтинг вуза. И почему-то никто не поинтересовался, а на какие, собственно, шиши и каким-таким образом у меня это получается?
— А еще можно устроить рок-концерт. Попросим Рыжую помочь с организацией группы, сочиним пару песен про студенческую жизнь, да зададим жару всему залу! — судя по тому, каким азартным огнем горели глаза парней, им эта идея была больше всего по душе.
— Жарков, да как бы…
Без кепки и без очков я ощущала себя уже не просто неуютно, я чувствовала себя голой!
— А синяк на лбу откуда? И лицо исцарапано… Где была драка, а я не в курсе? — взгляд у куратора был пристальный, цепкий. И если положить руку на сердце, то хотелось выложить все как на духу! Пореветь в голос, поплакаться на крепком мужском плече и спросить, что же делать дальше? Но…
— С косяком дверным дорогу не поделила, — я пожала плечами, нахохлившись сильнее и уставившись на свои потрепанные жизнью и временем кеды. — Он отказался уступить.
— Косяк выжил? — иронично вкинул брови мужчина. По нему было видно, что ответ его не устроил. Но настаивать Олег Евгеньевич не собирался, не навязывая свою заботу и внимания.
— Ну я же тут, — пожала плечами и протиснулась мимо него, направляясь к лестнице на второй этаж. Где-то там потерялась та самая аудитория, в которой уже минут так пять как началась первая пара по менеджменту.
— Воронова, ты же знаешь…
Фраза осталась незаконченной и без ответа. Нет, я благодарна куратору за участие, за то, что переживает там, волнуется. Но как показала практика, спасение утопающих, это дело рук самих утопающих. А если я не хочу заработать очередные бессонные ночи за ноутбуком, то стоит все-таки поторопиться!
Впрочем, торопилась я напрасно. Анжелика Рудольфовна пребывала в мечтательном настроении и на мое опоздание, вместе с невнятными объяснениями, даже внимания не обратила, продолжая вещать что-то о рынке ценных бумаг. И судя по тому, с каким воодушевлением она рассказывала про индекс Доу Джонса, явно не имевший к теме предмета никакого особого отношения, Великолепная снова вляпалась в какую-то финансовую аферу. Мавроди на нее нет, ей богу.
Прошмыгнув на последнюю парту крайнего к двери ряда, я заняла свободный стул и рухнула головой на парту, предварительно положив туда тряпичную сумку, противного ярко-зеленого цвета. Рюкзак после вчерашних приключений требовал ремонта и стирки, а времени на это у меня не было. Пришлось искать альтернативный вариант, зарывшись по самые уши в кладовку.
Волкова вещала как оратор на митинге, периодически заговариваясь и запинаясь на ровном месте. Под это слегка гнусавое тарахтенье спать тянуло со страшной силой и, устроившись поудобнее на сумке, я обхватила ее руками и смежила веки. Четко определив для себя, что покемарю ровно пять минуточек, а потом обязательно встану и начну думать.
— Воронова не спи, замерзнешь, — тычок ручки в бок вспугнул бедного Морфея, возвращая меня в суровую реальность. Приоткрыв один глаз я покосилась на сидевшего рядом Жаркова и несказанно этому удивилась.
Когда я садилась, Олежека тут точно не было, вместо него болтал ногами какой-то дрыщ в растянутых трениках. А теперь рядом не только чемпион по боксу всея универа, но еще и староста откуда-то нарисовался.
— Игнатов, ты свидетель, — пробормотала, снова закрывая глаза. — Жарков трупа домогается.
— Чего?! — обвиняемый, раскачивавшийся до этого момент на стуле, чуть с него не свалился, благо успел ухватиться за край парты. И зашипел возмущенно. — Каркуша, из тебя труп, как из меня балерина!
— Трико тебе пойдет, — сонно фыркнула, потершись щекой о ткань сумки. Царапины обожгло как огнем и, поморщившись, я все же села прямо, отчаянно стараясь не зевать во весь рот. — Блин, Жарков, ну вот чего тебе моя персона покоя не дает? В кои-то веки явилась на пары, собралась безбожно проспать их, а тут… Ты!
— Вообще-то это ты нас выбрала для участия в конкурсе, — добродушно усмехнулся дядя Саша, успевая не только с нами переговариваться, но и делать какие-то пометки в конспекте. — Но если ты не хочешь…
— Тьфу на вас, — вздохнула, придвигаясь поближе к парням и вытащила блокнот для записей из сумки, попутно сунув в рот завалявшуюся там с давних времен карамельку «Гусиные лапки». — Давайте, излагайте. Я вас ну очень внимательно слушаю…
Следующие сорок минут я искренне недоумевала, откуда в этих светлых головах столько фантазии и такого креативного образа мысли. На меня обрушился ворох самых разнообразных и в чем-то даже очень интересных идей, способных если не обеспечить нам победу, то по крайне мере точно сделать наше выступление незабываемым. Во всех смыслах и позах. Но была одна маленькая, совсем незначительная такая деталь, о которой все время забывают все инициативные студенты…
Где ж взять деньги на всю эту красоту и зрелищность? Не спорю, бюджет у университета (и пофиг, что филиал) далеко не маленький. И это без учета пожертвований и поборов, а так же контрактников, исправно плативших дань в местную бухгалтерию каждый чертов семестр. Но какой бы красивой не была студенческого совета вообще и участия в мероприятиях нашего учебного заведения в частности оказывалась гомерически смешной.
Зато результат за нее требовался качественный, постоянный и обязательно повышающий рейтинг вуза. И почему-то никто не поинтересовался, а на какие, собственно, шиши и каким-таким образом у меня это получается?
— А еще можно устроить рок-концерт. Попросим Рыжую помочь с организацией группы, сочиним пару песен про студенческую жизнь, да зададим жару всему залу! — судя по тому, каким азартным огнем горели глаза парней, им эта идея была больше всего по душе.
— Жарков, да как бы…