Псих, глядя на это, только глаза к потолку возвел и поставил на стол пирожное. Песочную корзиночку, с начинкой из сливочного крема, фруктового конфитюра и воздушным безе. Пододвинул поближе и поставил локти на стол, устроив подбородок на сцепленных пальцах.
Умильная улыбка на лице главного бунтаря всея университета выглядела, мягко говоря, пугающе. И стоило бы заподозрить милого мальчика Сеню во всех грехах сразу, предварительно проверив угощение на наличие какого-нибудь сильного яда или, хотя бы, слабительного. Но смерив своего вроде как друга подозрительным взглядом, я повела носом и, сцапав пирожное, с довольным ворчанием откусила почти половину сразу. Прожевала, запила чаем, довольно вздохнула и…
— Чего хотел-то? Опять кого-то грохнул, труп спрятал в лабораториях химиков, а те бунт подняли? — откусив еще кусочек, я даже ухом не повела, когда сбоку раздался дружный испуганный вздох и звук падающих подносом в тарелками.
А чему удивляться-то? Давно известно, когда я что-то ляпаю, вокруг обязательно найдется группа слабых на нервы и психику личностей, а в помещении воцарится просто-таки идеальная тишина. Да такая, что слышно, как муха летит, что уж про мой далеко не слабый голос говорить?
— Каркуша… — Сеня изобразил старый добрый жест рука-лицо и коса глянул на замерших первокурсников. Те сразу ретировались, оставив после себя цветастую лужу на кафельном полу. — Ты бы хоть иногда фильтр между мозгами и языком включала. Ну так, для разнообразия.
— А зачем? — недоуменно моргнула, доедая остатки лакомства, и довольно вздохнула, залпом допив чай.
— Для спокойствия окружающих? — предположил, давящийся смехом Снегирев.
— А нафига они меня окружили?! — смешно округлив глаза, я не выдержала и хихикнула, глядя на посмеивающихся парней. — Ладно, чего хотел-то, Сень? А то у меня еще две пары, визит к худфаку и… И на кой черт ты эту макулатуру с собой таскаешь?
— Я слышал, ты снова в поисках работы, — Псих едва заметно пожал плечами, напустив на себя самый, что ни на есть равнодушный вид в мире. — Извини, укротители в цирк не требуются, да и дрессировка акул нынче не в моде… Но пару интересных объявлений я отметил.
— Сеня… — несколько растерянно протянула, отмечая, что почти каждая газетка пестрела яркими стикерами всех цветов и мастей. Это прямо намекало на то, что кое-кто с присущей ему педантичностью просмотрел каждое объявление, тщательно выбирая и сортируя их в одной ему ведомой системе. — Если кто-нибудь узнает, что ты это для меня делал… Твоей репутации нелюдимого социопата придет самый настоящий звиздец. Клянусь любимыми тапочкам бережно лелеемых тараканов!
Привычно язвить и отшучиваться было куда как проще, чем признаться, что это было приятно.
Приятно осознавать, что человек вполне оправдано прозванный Психом, открыто считающий большинство людей кем-то вроде забавных зверушек и пропагандирующий мысль «Спасение утопающих — проблема самих утопающих», заботится о тебе. Да, по-своему. Да временами очень уж специфично и извращенно.
Но заботится же, верно? Как бы странно это не звучало.
Арсений на мой ляп только привычно улыбнулся, чуть мечтательно и так нежно, что впору было таять карамельной лужицей от его обаяния. А когда жертва, так сказать, поплыла, с той же убийственной нежностью и честностью выдал:
— Тебе никто не поверит. К тому же… Я знаю, где хранятся ключи от всех химреактивов в лаборатории хим-бима. Всегда было интересно проверить теорию о запахе горького миндаля у цианистого калия.
— Умеешь ты… Быть убедительным, — поежилась от мурашек, гордо промаршировавших вдоль позвоночника. И тихо хмыкнула, делая вид, что не замечаю, как эта странная личность подсовывает поближе ко мне еще одно пирожное.
С самым независимым, суровым, презрительным выражением лица из всех имеющихся в арсенале нашего штатного Психа. Снегирев, глядя на этот спектакль, старался сильно громко не ржать. А когда понял, что не получается, извинился и смылся из столовой.
— Пошел проржаться, — вздохнув, я цокнула языком, кивая на газеты. — Спасибо за помощь, Сень. Правда. Я ценю.
— Забей, Мир, свои люди. Сочтемся, — отмахнувшись, парень задумчиво подергал себя за кончик хвоста. — Значит так. Твои выкладки я получил. Пока не решил, как будем реализовывать, но пара идей приглянулась. Про деньги, традиционно, не спрашиваю. Как я понимаю, бюджет не стал красивее и радостнее с новым учебным годом?
Поморщившись как от зубной боли, я предпочла зажевать пирожное и, с набитым ртом, мрачно заявила:
— Давай не будем о грустном, а? Я только что собственноручно растоптала мечты своих одногруппников, продемонстрировав им ту «огромную» цифру, что нам выделило руководство. А у них, кстати, была офигенная идея рок-концерта. А придется… Придется… — так и не сумев собрать мысли в кучу и озвучить хоть какую-то идею, подходящую к случаю, расстроено вздохнула. — Твою ж дивизию, я прям даже не знаю, что теперь придется!
Минут на пять за столом воцарилась печальная тишина, нарушенная только моим бухтением и задумчиво созерцающим бесконечное движение студентов в нашей столовой Психом. Тот, уйдя в свои мысли, выбивал рванный, ритмичный ритм кончиком карандаша по столешнице. Пугая проходивших мимо студентов такой ласковой улыбкой, что почему-то невольно возникали ассоциации с голодными пираньями.
Псих, глядя на это, только глаза к потолку возвел и поставил на стол пирожное. Песочную корзиночку, с начинкой из сливочного крема, фруктового конфитюра и воздушным безе. Пододвинул поближе и поставил локти на стол, устроив подбородок на сцепленных пальцах.
Умильная улыбка на лице главного бунтаря всея университета выглядела, мягко говоря, пугающе. И стоило бы заподозрить милого мальчика Сеню во всех грехах сразу, предварительно проверив угощение на наличие какого-нибудь сильного яда или, хотя бы, слабительного. Но смерив своего вроде как друга подозрительным взглядом, я повела носом и, сцапав пирожное, с довольным ворчанием откусила почти половину сразу. Прожевала, запила чаем, довольно вздохнула и…
— Чего хотел-то? Опять кого-то грохнул, труп спрятал в лабораториях химиков, а те бунт подняли? — откусив еще кусочек, я даже ухом не повела, когда сбоку раздался дружный испуганный вздох и звук падающих подносом в тарелками.
А чему удивляться-то? Давно известно, когда я что-то ляпаю, вокруг обязательно найдется группа слабых на нервы и психику личностей, а в помещении воцарится просто-таки идеальная тишина. Да такая, что слышно, как муха летит, что уж про мой далеко не слабый голос говорить?
— Каркуша… — Сеня изобразил старый добрый жест рука-лицо и коса глянул на замерших первокурсников. Те сразу ретировались, оставив после себя цветастую лужу на кафельном полу. — Ты бы хоть иногда фильтр между мозгами и языком включала. Ну так, для разнообразия.
— А зачем? — недоуменно моргнула, доедая остатки лакомства, и довольно вздохнула, залпом допив чай.
— Для спокойствия окружающих? — предположил, давящийся смехом Снегирев.
— А нафига они меня окружили?! — смешно округлив глаза, я не выдержала и хихикнула, глядя на посмеивающихся парней. — Ладно, чего хотел-то, Сень? А то у меня еще две пары, визит к худфаку и… И на кой черт ты эту макулатуру с собой таскаешь?
— Я слышал, ты снова в поисках работы, — Псих едва заметно пожал плечами, напустив на себя самый, что ни на есть равнодушный вид в мире. — Извини, укротители в цирк не требуются, да и дрессировка акул нынче не в моде… Но пару интересных объявлений я отметил.
— Сеня… — несколько растерянно протянула, отмечая, что почти каждая газетка пестрела яркими стикерами всех цветов и мастей. Это прямо намекало на то, что кое-кто с присущей ему педантичностью просмотрел каждое объявление, тщательно выбирая и сортируя их в одной ему ведомой системе. — Если кто-нибудь узнает, что ты это для меня делал… Твоей репутации нелюдимого социопата придет самый настоящий звиздец. Клянусь любимыми тапочкам бережно лелеемых тараканов!
Привычно язвить и отшучиваться было куда как проще, чем признаться, что это было приятно.
Приятно осознавать, что человек вполне оправдано прозванный Психом, открыто считающий большинство людей кем-то вроде забавных зверушек и пропагандирующий мысль «Спасение утопающих — проблема самих утопающих», заботится о тебе. Да, по-своему. Да временами очень уж специфично и извращенно.
Но заботится же, верно? Как бы странно это не звучало.
Арсений на мой ляп только привычно улыбнулся, чуть мечтательно и так нежно, что впору было таять карамельной лужицей от его обаяния. А когда жертва, так сказать, поплыла, с той же убийственной нежностью и честностью выдал:
— Тебе никто не поверит. К тому же… Я знаю, где хранятся ключи от всех химреактивов в лаборатории хим-бима. Всегда было интересно проверить теорию о запахе горького миндаля у цианистого калия.
— Умеешь ты… Быть убедительным, — поежилась от мурашек, гордо промаршировавших вдоль позвоночника. И тихо хмыкнула, делая вид, что не замечаю, как эта странная личность подсовывает поближе ко мне еще одно пирожное.
С самым независимым, суровым, презрительным выражением лица из всех имеющихся в арсенале нашего штатного Психа. Снегирев, глядя на этот спектакль, старался сильно громко не ржать. А когда понял, что не получается, извинился и смылся из столовой.
— Пошел проржаться, — вздохнув, я цокнула языком, кивая на газеты. — Спасибо за помощь, Сень. Правда. Я ценю.
— Забей, Мир, свои люди. Сочтемся, — отмахнувшись, парень задумчиво подергал себя за кончик хвоста. — Значит так. Твои выкладки я получил. Пока не решил, как будем реализовывать, но пара идей приглянулась. Про деньги, традиционно, не спрашиваю. Как я понимаю, бюджет не стал красивее и радостнее с новым учебным годом?
Поморщившись как от зубной боли, я предпочла зажевать пирожное и, с набитым ртом, мрачно заявила:
— Давай не будем о грустном, а? Я только что собственноручно растоптала мечты своих одногруппников, продемонстрировав им ту «огромную» цифру, что нам выделило руководство. А у них, кстати, была офигенная идея рок-концерта. А придется… Придется… — так и не сумев собрать мысли в кучу и озвучить хоть какую-то идею, подходящую к случаю, расстроено вздохнула. — Твою ж дивизию, я прям даже не знаю, что теперь придется!
Минут на пять за столом воцарилась печальная тишина, нарушенная только моим бухтением и задумчиво созерцающим бесконечное движение студентов в нашей столовой Психом. Тот, уйдя в свои мысли, выбивал рванный, ритмичный ритм кончиком карандаша по столешнице. Пугая проходивших мимо студентов такой ласковой улыбкой, что почему-то невольно возникали ассоциации с голодными пираньями.