Однако где же очередная береговая партия? Что-то задержало ее.
Задержало надолго. Навсегда…
Ледник пожирал слабых людей, очутившихся без волевого вожака.
С оставшимися тремя спутниками Альбанов поплыл на каяках через десятимильный пролив к мысу Флора. Ветер застал их на середине пути. Некоторое время Альбанов видел второй каяк. Потом он исчез, унесенный штормом.
Остались двое — Альбанов и Конрад. Если ветер еще усилится, их каяк не выдержит: в нем полно воды. Берегов не видно. Двум смертям не бывать, одной не миновать! И Альбанов пристал к айсбергу, который медленно переваливался на волнах.
Каяк вытащили на лед. В вершину айсберга воткнули флаг: может, люди на другом каяке еще живы?
Затем двое на льдине, надев на себя теплые меховые куртки — малицы, легли так, что ноги одного находились в ма-липе за спиной другого, согрелись и… заснули — вернее, впали в забытье от усталости.
«Пробуждение наше было ужасно. Мы проснулись от страшного треска, почувствовали, что стремглав летим, куда-то вниз, а в следующий момент наш «двухспальный мешок» был полон воды, мы погружались в воду и, делая отчаянные усилия выбраться из этого предательского мешка, отчаянно отбивались ногами друг от друга… Мы очутились в положении кошек, которых бросили в мешке в воду, желая утопить… В этот момент мои ноги попали на ноги Конрада, мы вытолкнули друг друга из мешка, сбросили малицы, а в следующее мгновение уже стояли мокрые на подводной «подошве» айсберга, по грудь в воде».
В эту минуту с вершины льдины соскользнул в воду каяк. Они быстро забрались в него и стали грести что было сил, пытаясь хоть немного согреться.
Добравшись до заледеневшего островка, принялись бегать и плясать — два посиневших, грязных дикаря с безумными глазами.
Конрад обморозил пальцы на ногах; Альбанова всю ночь трясла лихорадка.
Утром, когда пригрело, обоих стала валить с ног свинцовая сонливость. Альбанов знал: если заснешь — конец. Они сели в каяк. Впереди был мыс Флора.
Колумб при высадке на неведомую землю, наверное, волновался меньше Альбанова. Три месяца шел штурман к этому мысу, теряя товарищей, терпя немыслимые лишения, — неужели все это зря?
Сойдя на берег, оба не могли двигаться: подкосились ноги, парализованные болезнью. Отлежавшись, Альбанов поднялся первым.
Они побрели, спотыкаясь и падая, и увидели сначала шест, а потом бревенчатый дом. У дома стоял амбар. Снег запорошил возле него кучи ящиков, Альбанов отодрал доску: сухари и консервы!
На стене дома и на дверях были надписи: «Первая Русская полярная экспедиция старшего лейтенанта Седова». Далее сообщалось, что экспедиция прибыла на мыс Флора 30 августа 1913 года и 2 сентября отправилась в бухту Теплиц.
Альбанов знал — Георгий Седов ушел на север, к полюсу, в тот же год, когда «Св. Анна» покинула Петербург.
Моряки поселились на покинутой зимовке. Альбанов метался в жару. Конрад чувствовал себя лучше и вскоре смог пойти на поиски тех, кто потерялся в последние дни.
Матрос вернулся только через трое суток, тяжело волоча ноги. Альбанов вопросительно смотрел на него. Конрад безнадежно махнул рукой и вдруг разрыдался…
…Моряк в потрепанном кителе, вскарабкавшийся на борт пришедшего к мысу Флора корабля «Св. Фока», повторял, запинаясь от волнения:
— Я Альбанов, штурман «Святой Анны»… Я прошу у вас помощи… У меня осталось четыре человека на мысе Гранта…
Оказывается, он сразу узнал «Св. Фоку». А первый странный возглас штурмана объяснялся неожиданными криками «ура» при встрече. Он подумал, что корабль пришел за кем-то из членов экспедиции Седова, что его, Альбанова, приняли за кого-то другого и поэтому так обрадовались встрече.
Однако где же очередная береговая партия? Что-то задержало ее.
Задержало надолго. Навсегда…
Ледник пожирал слабых людей, очутившихся без волевого вожака.
С оставшимися тремя спутниками Альбанов поплыл на каяках через десятимильный пролив к мысу Флора. Ветер застал их на середине пути. Некоторое время Альбанов видел второй каяк. Потом он исчез, унесенный штормом.
Остались двое — Альбанов и Конрад. Если ветер еще усилится, их каяк не выдержит: в нем полно воды. Берегов не видно. Двум смертям не бывать, одной не миновать! И Альбанов пристал к айсбергу, который медленно переваливался на волнах.
Каяк вытащили на лед. В вершину айсберга воткнули флаг: может, люди на другом каяке еще живы?
Затем двое на льдине, надев на себя теплые меховые куртки — малицы, легли так, что ноги одного находились в ма-липе за спиной другого, согрелись и… заснули — вернее, впали в забытье от усталости.
«Пробуждение наше было ужасно. Мы проснулись от страшного треска, почувствовали, что стремглав летим, куда-то вниз, а в следующий момент наш «двухспальный мешок» был полон воды, мы погружались в воду и, делая отчаянные усилия выбраться из этого предательского мешка, отчаянно отбивались ногами друг от друга… Мы очутились в положении кошек, которых бросили в мешке в воду, желая утопить… В этот момент мои ноги попали на ноги Конрада, мы вытолкнули друг друга из мешка, сбросили малицы, а в следующее мгновение уже стояли мокрые на подводной «подошве» айсберга, по грудь в воде».
В эту минуту с вершины льдины соскользнул в воду каяк. Они быстро забрались в него и стали грести что было сил, пытаясь хоть немного согреться.
Добравшись до заледеневшего островка, принялись бегать и плясать — два посиневших, грязных дикаря с безумными глазами.
Конрад обморозил пальцы на ногах; Альбанова всю ночь трясла лихорадка.
Утром, когда пригрело, обоих стала валить с ног свинцовая сонливость. Альбанов знал: если заснешь — конец. Они сели в каяк. Впереди был мыс Флора.
Колумб при высадке на неведомую землю, наверное, волновался меньше Альбанова. Три месяца шел штурман к этому мысу, теряя товарищей, терпя немыслимые лишения, — неужели все это зря?
Сойдя на берег, оба не могли двигаться: подкосились ноги, парализованные болезнью. Отлежавшись, Альбанов поднялся первым.
Они побрели, спотыкаясь и падая, и увидели сначала шест, а потом бревенчатый дом. У дома стоял амбар. Снег запорошил возле него кучи ящиков, Альбанов отодрал доску: сухари и консервы!
На стене дома и на дверях были надписи: «Первая Русская полярная экспедиция старшего лейтенанта Седова». Далее сообщалось, что экспедиция прибыла на мыс Флора 30 августа 1913 года и 2 сентября отправилась в бухту Теплиц.
Альбанов знал — Георгий Седов ушел на север, к полюсу, в тот же год, когда «Св. Анна» покинула Петербург.
Моряки поселились на покинутой зимовке. Альбанов метался в жару. Конрад чувствовал себя лучше и вскоре смог пойти на поиски тех, кто потерялся в последние дни.
Матрос вернулся только через трое суток, тяжело волоча ноги. Альбанов вопросительно смотрел на него. Конрад безнадежно махнул рукой и вдруг разрыдался…
…Моряк в потрепанном кителе, вскарабкавшийся на борт пришедшего к мысу Флора корабля «Св. Фока», повторял, запинаясь от волнения:
— Я Альбанов, штурман «Святой Анны»… Я прошу у вас помощи… У меня осталось четыре человека на мысе Гранта…
Оказывается, он сразу узнал «Св. Фоку». А первый странный возглас штурмана объяснялся неожиданными криками «ура» при встрече. Он подумал, что корабль пришел за кем-то из членов экспедиции Седова, что его, Альбанова, приняли за кого-то другого и поэтому так обрадовались встрече.