Высшим правительственным и судебным учреждением была Боярская дума, которая вела свое происхождение от древнего обычая князей советоваться о делах со старшею дружиною. Когда усилилась в Московском государстве боярская аристократия, то дума не раз делала попытки ограничить самодержавие и приобрести большую самостоятельность. Но это удавалось ей только или в малолетство государя, или при царях, слабых характером. В думе обсуждались меры, касавшиеся всего государства, решались вопросы внешней политики и те дела, которые не могли быть решены низшими учреждениями. В отношении к царю дума имела только совещательное значение, хотя на грамотах ее обыкновенно писалось: «Царь указал, и бояре приговорили». В ней заседали бояре, окольничие и думные дворяне; иногда призывались патриарх и другие архиереи.
Московский подьячий в XVII веке Котошихин следующим образом описывает заседание думы.
Когда случится царю сидеть с боярами и думными людьми и рассуждать о своих или иноземных делах, то думные люди садятся поодаль от царя на лавках; размещаются они по степени своей знатности: сначала бояре, потом окольничие, потом думные дворяне, а думные дьяки стоят; иногда, впрочем, царь приказывает им сидеть. Когда государь объяснит свою мысль и спрашивает совета у думных людей, тогда, кто из них поумнее, говорит свое мнение, а иные бояре, брады свои устав я, ничего не отвечают, потому что царь многих жалует в бояре не по разуму их, а по великой породе, и многие из них грамоте не учены. Когда же дело после обсуждения бывает решено, царь приказывает думным дьякам записать приговор.
Кроме Боярской думы в XVI и XVII веках московские цари в самых важных делах имели обыкновение созывать выборных от всех свободных сословий своего государства, что называлось «Земским собором» или «великою Земскою думою». Это было также продолжением древнего обычая князей собирать иногда на совет не одну дружину, но и лучших людей города; когда же Русь объединилась, то лучшие люди собирались уже со всей земли. Первые соборы упоминаются при Иване IV; значение их поднялось в смутное время, особенно в эпоху междуцарствия. При Михаиле Феодоровиче, когда от народа требовались большие жертвы для устроения государства, мы видим частые земские соборы; они встречаются и при Алексее Михайловиче, но после него уже выходят из употребления. На соборе мнения выборных людей отбирались не поголовно, а по сословиям (думные люди, духовенство, дворяне, дети боярские, гости, торговые и посадские люди).
Далее из постоянных правительственных учреждений в Московском государстве следуют приказы. Происхождение приказов относится еще ко временам удельным; они развились преимущественно из домашнего или хозяйственного княжеского управления; когда же уделы были уничтожены, все приказы сосредоточились в Москве и здесь подразделились на многие отрасли, так что в XVII в. число их простиралось до 40. Письменная часть в приказах находилась в руках дьяков и подьячих, известных под общим именем приказных людей; они назначались из грамотных людей разных сословий, преимущественно из духовного звания.
В отношении областного управления земли Московского государства главным образом делились на уезды. Величина уездов была весьма неравная; они определялись историческими условиями; обыкновенно древние уделы или части уделов, по мере того как присоединялись к Московскому государству, составляли особый уезд. Подразделение уездов составляли: станы, погосты, губы, а наиболее распространенною единицею деления служили волости, которые так же, как и уезды, по объему своему были весьма различны.
Областные правители, перешедшие в Московское государство из удельно-вечевой Руси, т. е. великокняжеские наместники и волостели, в XVI столетии были заменены отчасти другими лицами. При Иоанне IV мы встречаем правителей, выбираемых из служилого сословия самими общинами, как-то: губных старост, излюбленных голов и проч. В XVII веке выборные власти опять уступают место лицам, назначенным от правительства; во главе областного управления становятся воеводы. Прежде воеводы встречались только в пограничных городах, но при Михаиле Феодоровиче они являются почти всюду, и только в некоторых областях потом упоминаются губные старосты в значении правителей. Воеводы сменялись весьма часто, так что редко оставались в одном городе более трех лет. Круг воеводской деятельности не был строго определен: большей частью в руках воевод сосредоточивалась власть военная, гражданская и судебная. Воеводство давалось как награда за военную службу, потому что оно представляло служилому человеку возможность увеличить свое состояние («покормиться»). Хотя взятки были запрещены, но кроме царского жалованья воевода мог получать от жителей добровольные приношения, которые тогда не считались взятками в строгом смысле этого слова.
Дела, подлежавшие воеводскому управлению, производились в так называемой съезжей или приказной избе. В Московском государстве, кроме того, существовали земские должности, на которых посадские и крестьяне выбирали людей из своей среды. Таковы земские старосты, заправлявшие раскладкой податей и городским хозяйством; они заседали вземской избе. Потом следуют разного рода головы и целовальники; им поручались сборы в казну пошлин торговых, питейных, судных и проч. Выборы в головы и целовальники производились ежегодно. Эта земская служба была вообще обременительна для выборных людей: за убытки и недоимки они отвечали собственным имуществом. Низшие чиновники назывались: пристава, неделыцики, доводчики и др.
Формы судопроизводства первоначально были довольно просты и несложны. В XV и XVI веках на суде наместников и волостелей встречаются старосты и целовальники, выбранные от городских и сельских общин и известные под общим именем судных мужей. При Иване Грозном многие общины даже получили право собственного суда, т. е. судились только своими выборными людьми, но после они теряют это право и суд сосредоточивается в руках областных начальников. Судопроизводство было по преимуществу словесное. Главными доказательствами на суде служили письменные акты, свидетели и присяга. В уголовных делах употреблялся повальный обыск, т. е. допрос местных жителей о самом преступлении или о поведении заподозренного человека. Древний обычай испытания водою и железом уже не встречается; место его при исследовании дела заступил жестокий обычай судебной пытки. По судебникам царей Ивана III и Ивана IV в случаях тяжбы между истцом и ответчиком допускали поле, но к концу XVI века поле уже выходит из употребления.
С течением времени судебный процесс более и более усложняется, письменное судопроизводство берет перевес над словесным, число инстанций увеличивается, а вместе с тем растут медленность в решениях и издержки подсудимых. Те дела, которые почему-либо не могли быть решены простыми людьми, переносились в высшие инстанции, т. е. сначала к наместнику или воеводе главного города, потом в один из приказов, наконец, подавался доклад царю, который или сам решал дело, или поручал его Боярской думе. По окончании тяжбы тому, кто ее выигрывал, выдавалась правая грамота. Право суда над крепостными людьми, за исключением уголовных преступлений, принадлежало самому владельцу. В пытках и казнях того времени вполне выражаются грубость и жестокость нравов; наиболее употребительные казни были: виселица, четвертование, колесование и сажание на кол, а самым обыкновенным наказанием за проступки служили плети и палки, от которых не было изъято и боярское сословие. Несостоятельного должника заимодавец имел право поставить на правеж, который заключался в том, что несчастного должника ежедневно по нескольку часов били палками, пока он не заплатит долга. (Помещики обыкновенно ставили вместо себя на правеж крепостных людей.)
Главным источником казенных доходов в Московском государстве были подати (тягло); они налагались не на отдельных лиц, а на целые общины, которые уже сами раскладывали их между своими членами. Крестьянские общины облагались податями по числу сох, т. е. известного количества земли, которою они владели, а посадские — по количеству тягловых дворов, означенных в писцовых книгах за каждым посадом. Почти все ремесла и торговые статьи были обложены пошлиной. Кроме обыкновенных податей существовали постоянные сборы на некоторые потребности государства, например полоняничные деньги — для выкупа пленных у татар; по временам производились и чрезвычайные сборы на военные издержки, например так называемая пятая деньга, т. е. пятая часть дохода. Из повинностей наиболее значительные были: ратная (поставка ратных людей и продовольствия во время войны), ямская гоньба (для провоза послов и царских чиновников), постройка и починка крепостей, казенных зданий, мостов и проч. Вообще финансовая система в Московском государстве представляла довольно много запутанности, и тяжесть налогов падала неравномерно на разные сословия и на разные местности государства.
Европейские путешественники XV, XVI и XVII веков изображают Московское государство обширною равниною, которую покрывают огромные сосновые и березовые леса и во всех направлениях пересекают большие судоходные реки. Почва этой страны глиниста, местами песчана, но вообще плодородна и в изобилии производит растения, свойственные умеренному поясу. (Черноземная полоса на юго-восточных украйнах.) Климат Московии по ее большому протяжению не одинаков; области, прилегающие к столице государства, отличаются чистым и здоровым воздухом. Что особенно поражало внимание иностранцев, это резкая противоположность между зимней и летней природой. Зимою господствует страшный холод и вся страна задернута сплошною пеленой снега; напротив, летом, после разлития вод, леса, луга, нивы оживают и быстро покрываются роскошной зеленью, а летние жары бывают так же сильны, как и зимние морозы.
Главные произведения страны следующие. Земледелие доставляет разного рода хлебные растения, как-то: рожь, пшеница, овес, ячмень и др.; пчеловодство, весьма распространенное в лесистой Московии, доставляло значительное количество меду и воску; реки изобиловали рыбой, особенно волжская система (белуга, осетр и стерлядь); в лесах водилось множество дичи. Звероловный промысел занимал важное место в народном хозяйстве по количеству ежегодно добываемых мехов (черно-бурые и другие лисицы, соболи, горностаи, бобры, белки); лучшие меха привозились из Сибири, Печерской и Пермской областей. Но все это богатство естественных произведений оставалось весьма мало разработанным и едва доставляло народу предметы первой необходимости. Земледельческая промышленность находилась на довольно низкой ступени; успехам ее препятствовали редкость населения и развитие крепостного права (которое служило плохим поощрением крестьянскому труду). Цены на хлеб, по замечанию иностранцев, хотя были низки, но непостоянны: по беспечности сельских хозяев в неурожайные годы происходил голод, и богатые люди, имевшие большие запасы, обыкновенно пользовались этим временем, чтобы продать хлеб как можно дороже.
Средоточием торговой деятельности в Московском государстве была столица, которая по самой наружности своей отличалась весьма промышленным характером; она была наполнена рынками, гостиными дворами, рядами и лавками; здесь всегда можно было встретить купцов и ремесленников многих европейских и азиатских наций. Сам царь принимал непосредственное участие в торговле. Из Москвы торговое движение распространялось в разные стороны, преимущественно по Волге, в Литву, к Новгороду и к Белому морю.
Из Западной Европы в Россию привозились металлические изделия, сукна, полотна, вина, сельди, сахар, бумага, огнестрельные снаряды, золотая и серебряная монета, разные пряности и проч. Таможенные чиновники обыкновенно отбирали самые лучшие товары и покупали их для государя (товары эти шли отчасти на потребности царского двора, отчасти назначались в продажу). Из России иностранцы вывозили сырые произведения; самую важную статью отпуска составляли меха; потом следовали воск, мед, кожи, сало, икра, лен, пенька и отчасти хлеб. Русские торговые люди почти не ездили со своими товарами в Западную Европу: на такие поездки неблагоприятно смотрели как само московское правительство, так и иностранные купцы.
Что касается до внутренней торговли, то почти каждый посад служил рынком для своих окрестностей. Большие расстояния между городами и неудобство путей сообщения обусловливали обычай торговцев ежегодно в известное время собираться в определенном месте; таким образом произошли ярмарки. Они соединялись обыкновенно с храмовыми праздниками и помещались около церкви. Особенно замечательны ярмарки в монастырских имениях; сюда купцы съезжались охотнее, потому что крестьяне монастырских земель были более зажиточны, чем в других местах, и самые торги менее стеснялись вмешательством таможенных чиновников. Из таких ярмарок наиболее знаменита Макарьевская, около монастыря святого Макария Желтоводского.
Иностранцы, посещавшие Россию, отзываются об ее жителях как о народе, весьма склонном к торговой и промышленной деятельности.
Они удивлялись изворотливости и сметливости русских купцов, но заметили и другую черту, которая приносила большой вред торговле, — это недостаток честности. Обычай запрашивать в несколько крат дороже настоящей цены, божиться и в то же время обманывать покупателя был весьма распространен между московскими торговцами. Подобная черта является прямым следствием необразованности и порчи народного характера. Далее, на торговлю имели неблагоприятное влияние следующие обстоятельства. На всех главных рынках русский купец встречал подрыв со стороны царских товаров; например, являясь на ярмарку в Архангельск, он не смел торговать прежде, нежели окончится торговля царская, для которой отбирались всегда лучшие товары. Некоторые ветви торговли находились исключительно в руках казны, например дорогие меха, продажа хлебного вина и пр. Вообще торговая деятельность в Московском государстве пользовалась весьма ограниченной свободой; товары при всяком движении подвергались подробной оценке и должны были оплачиваться многочисленными пошлинами. Сюда же присоединялись обиды от воевод и приказных людей; таможенные головы и целовальники хотя назначались из торговых сотен, однако притесняли и брали взятки не менее приказных. Пути сообщения — необходимое условие для торговой деятельности — находились еще в первобытном состоянии. Самое обычное время для путешествия была зима; тогда по дороге между главными торговыми пунктами тянулись огромные обозы с товарами (так, между Москвою и Ярославлем можно было встретить обозы в 700 или 800 саней). Летом главным средством сообщения служили реки, но плавание по ним было соединено с препятствиями от мелководья и волоков, которые требовали довольно частой перегрузки, а каналы в то время почти не были известны в России. Наконец, торговля и вообще народное благосостояние много страдали от разбоев.
Что касается заводской и фабричной промышленности, то она была еще весьма мало распространена в Московском государстве и находилась большей частью в руках иностранцев. Первые железоплавильные заводы устроены в царствование Михаила Феодоровича голландским купцом Виниусом около Тулы. Вслед за ним гамбургский купец Марселиус устроил завод на реках Костроме, Шексне и Ваге, а в царствование Алексея Михайловича основаны олонецкие железные заводы. На этих заводах отливали для правительства пушки, ядра, делали ружья и другие железные вещи; главными мастерами были иностранцы; заводчики, однако, обязывались научить своему мастерству присылаемых к ним русских работников. Кроме того, в XVII веке встречаются некоторые суконные и полотняные фабрики, впрочем назначенные только для царского двора.
Художественная деятельность в России по-прежнему сосредоточивалась главным образом на строении и украшении храмов. (Храмы и их украшения кроме своего религиозного значения служили единственным и весьма наглядным проводником изящного вкуса в народную массу.) Почти все важные постройки совершались под руководством иностранных художников, которые со времен Ивана III постоянно выписывались из Италии и Германии; например, этими художниками построены стены Московского Кремля, соборы Успенский и Архангельский.
Вот что сообщают летописи о построении Успенского собора, этой главной московской святыни.
Митрополит Петр, переселясь из Владимира в Москву, просил великого князя Иоанна Даниловича Калиту построить каменный соборный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. «Если послушаешь меня, — говорил Петр, — то будешь сильнее всех иных князей и род твой возвеличится, град сей будет славнее всех градов русских, святители будут обитать в нем, руки его взыдут на плеща врагов и кости мои будут положены в нем». Храм был заложен в 1326 году, а в следующем году окончен. Святой Петр не дожил до его окончания, он был погребен в одном из приделов этого храма. Около полутораста лет спустя, когда храм пришел в ветхость и притом оказался тесен для возраставшего населения Москвы, великий князь Иван III велел разобрать его и построить вновь, в больших размерах, по образцу владимирского собора Богородицы, основанного Андреем Боголюбским. Стены нового храма уже доведены были до сводов, как вдруг обрушились по непрочности материала и неискусству строителей. Тогда великий князь послал в Италию искать хорошего архитектора; такой нашелся в лице Аристотеля Фиоравенти, болонского уроженца; каменщики для нового собора были вызваны из Пскова, а кровлю делали новгородские мастера и покрыли ее «немецким» железом. Успенский собор построен Аристотелем в течение трех лет; в 1479 году он был окончен и освящен митрополитом Геронтием. Внутреннее иконное расписание стен (альфреско) было довершено при следующем великом князе, Василии Ивановиче. Иван Грозный после известного московского пожара главы собора покрыл медными вызолоченными листами. Михаил Феодорович, восстановляя Москву, разоренную поляками, между прочим, велел вновь расписать стены собора по накладному листовому золоту; при этом со старого письма предварительно снимались рисунки, которые потом воспроизводились на тех же местах. (Иконопись и украшения храма поновлялись еще при Екатерине II и после французского разорения при Александре I.)
Высшим правительственным и судебным учреждением была Боярская дума, которая вела свое происхождение от древнего обычая князей советоваться о делах со старшею дружиною. Когда усилилась в Московском государстве боярская аристократия, то дума не раз делала попытки ограничить самодержавие и приобрести большую самостоятельность. Но это удавалось ей только или в малолетство государя, или при царях, слабых характером. В думе обсуждались меры, касавшиеся всего государства, решались вопросы внешней политики и те дела, которые не могли быть решены низшими учреждениями. В отношении к царю дума имела только совещательное значение, хотя на грамотах ее обыкновенно писалось: «Царь указал, и бояре приговорили». В ней заседали бояре, окольничие и думные дворяне; иногда призывались патриарх и другие архиереи.
Московский подьячий в XVII веке Котошихин следующим образом описывает заседание думы.
Когда случится царю сидеть с боярами и думными людьми и рассуждать о своих или иноземных делах, то думные люди садятся поодаль от царя на лавках; размещаются они по степени своей знатности: сначала бояре, потом окольничие, потом думные дворяне, а думные дьяки стоят; иногда, впрочем, царь приказывает им сидеть. Когда государь объяснит свою мысль и спрашивает совета у думных людей, тогда, кто из них поумнее, говорит свое мнение, а иные бояре, брады свои устав я, ничего не отвечают, потому что царь многих жалует в бояре не по разуму их, а по великой породе, и многие из них грамоте не учены. Когда же дело после обсуждения бывает решено, царь приказывает думным дьякам записать приговор.
Кроме Боярской думы в XVI и XVII веках московские цари в самых важных делах имели обыкновение созывать выборных от всех свободных сословий своего государства, что называлось «Земским собором» или «великою Земскою думою». Это было также продолжением древнего обычая князей собирать иногда на совет не одну дружину, но и лучших людей города; когда же Русь объединилась, то лучшие люди собирались уже со всей земли. Первые соборы упоминаются при Иване IV; значение их поднялось в смутное время, особенно в эпоху междуцарствия. При Михаиле Феодоровиче, когда от народа требовались большие жертвы для устроения государства, мы видим частые земские соборы; они встречаются и при Алексее Михайловиче, но после него уже выходят из употребления. На соборе мнения выборных людей отбирались не поголовно, а по сословиям (думные люди, духовенство, дворяне, дети боярские, гости, торговые и посадские люди).
Далее из постоянных правительственных учреждений в Московском государстве следуют приказы. Происхождение приказов относится еще ко временам удельным; они развились преимущественно из домашнего или хозяйственного княжеского управления; когда же уделы были уничтожены, все приказы сосредоточились в Москве и здесь подразделились на многие отрасли, так что в XVII в. число их простиралось до 40. Письменная часть в приказах находилась в руках дьяков и подьячих, известных под общим именем приказных людей; они назначались из грамотных людей разных сословий, преимущественно из духовного звания.
В отношении областного управления земли Московского государства главным образом делились на уезды. Величина уездов была весьма неравная; они определялись историческими условиями; обыкновенно древние уделы или части уделов, по мере того как присоединялись к Московскому государству, составляли особый уезд. Подразделение уездов составляли: станы, погосты, губы, а наиболее распространенною единицею деления служили волости, которые так же, как и уезды, по объему своему были весьма различны.
Областные правители, перешедшие в Московское государство из удельно-вечевой Руси, т. е. великокняжеские наместники и волостели, в XVI столетии были заменены отчасти другими лицами. При Иоанне IV мы встречаем правителей, выбираемых из служилого сословия самими общинами, как-то: губных старост, излюбленных голов и проч. В XVII веке выборные власти опять уступают место лицам, назначенным от правительства; во главе областного управления становятся воеводы. Прежде воеводы встречались только в пограничных городах, но при Михаиле Феодоровиче они являются почти всюду, и только в некоторых областях потом упоминаются губные старосты в значении правителей. Воеводы сменялись весьма часто, так что редко оставались в одном городе более трех лет. Круг воеводской деятельности не был строго определен: большей частью в руках воевод сосредоточивалась власть военная, гражданская и судебная. Воеводство давалось как награда за военную службу, потому что оно представляло служилому человеку возможность увеличить свое состояние («покормиться»). Хотя взятки были запрещены, но кроме царского жалованья воевода мог получать от жителей добровольные приношения, которые тогда не считались взятками в строгом смысле этого слова.
Дела, подлежавшие воеводскому управлению, производились в так называемой съезжей или приказной избе. В Московском государстве, кроме того, существовали земские должности, на которых посадские и крестьяне выбирали людей из своей среды. Таковы земские старосты, заправлявшие раскладкой податей и городским хозяйством; они заседали вземской избе. Потом следуют разного рода головы и целовальники; им поручались сборы в казну пошлин торговых, питейных, судных и проч. Выборы в головы и целовальники производились ежегодно. Эта земская служба была вообще обременительна для выборных людей: за убытки и недоимки они отвечали собственным имуществом. Низшие чиновники назывались: пристава, неделыцики, доводчики и др.
Формы судопроизводства первоначально были довольно просты и несложны. В XV и XVI веках на суде наместников и волостелей встречаются старосты и целовальники, выбранные от городских и сельских общин и известные под общим именем судных мужей. При Иване Грозном многие общины даже получили право собственного суда, т. е. судились только своими выборными людьми, но после они теряют это право и суд сосредоточивается в руках областных начальников. Судопроизводство было по преимуществу словесное. Главными доказательствами на суде служили письменные акты, свидетели и присяга. В уголовных делах употреблялся повальный обыск, т. е. допрос местных жителей о самом преступлении или о поведении заподозренного человека. Древний обычай испытания водою и железом уже не встречается; место его при исследовании дела заступил жестокий обычай судебной пытки. По судебникам царей Ивана III и Ивана IV в случаях тяжбы между истцом и ответчиком допускали поле, но к концу XVI века поле уже выходит из употребления.
С течением времени судебный процесс более и более усложняется, письменное судопроизводство берет перевес над словесным, число инстанций увеличивается, а вместе с тем растут медленность в решениях и издержки подсудимых. Те дела, которые почему-либо не могли быть решены простыми людьми, переносились в высшие инстанции, т. е. сначала к наместнику или воеводе главного города, потом в один из приказов, наконец, подавался доклад царю, который или сам решал дело, или поручал его Боярской думе. По окончании тяжбы тому, кто ее выигрывал, выдавалась правая грамота. Право суда над крепостными людьми, за исключением уголовных преступлений, принадлежало самому владельцу. В пытках и казнях того времени вполне выражаются грубость и жестокость нравов; наиболее употребительные казни были: виселица, четвертование, колесование и сажание на кол, а самым обыкновенным наказанием за проступки служили плети и палки, от которых не было изъято и боярское сословие. Несостоятельного должника заимодавец имел право поставить на правеж, который заключался в том, что несчастного должника ежедневно по нескольку часов били палками, пока он не заплатит долга. (Помещики обыкновенно ставили вместо себя на правеж крепостных людей.)
Главным источником казенных доходов в Московском государстве были подати (тягло); они налагались не на отдельных лиц, а на целые общины, которые уже сами раскладывали их между своими членами. Крестьянские общины облагались податями по числу сох, т. е. известного количества земли, которою они владели, а посадские — по количеству тягловых дворов, означенных в писцовых книгах за каждым посадом. Почти все ремесла и торговые статьи были обложены пошлиной. Кроме обыкновенных податей существовали постоянные сборы на некоторые потребности государства, например полоняничные деньги — для выкупа пленных у татар; по временам производились и чрезвычайные сборы на военные издержки, например так называемая пятая деньга, т. е. пятая часть дохода. Из повинностей наиболее значительные были: ратная (поставка ратных людей и продовольствия во время войны), ямская гоньба (для провоза послов и царских чиновников), постройка и починка крепостей, казенных зданий, мостов и проч. Вообще финансовая система в Московском государстве представляла довольно много запутанности, и тяжесть налогов падала неравномерно на разные сословия и на разные местности государства.
Европейские путешественники XV, XVI и XVII веков изображают Московское государство обширною равниною, которую покрывают огромные сосновые и березовые леса и во всех направлениях пересекают большие судоходные реки. Почва этой страны глиниста, местами песчана, но вообще плодородна и в изобилии производит растения, свойственные умеренному поясу. (Черноземная полоса на юго-восточных украйнах.) Климат Московии по ее большому протяжению не одинаков; области, прилегающие к столице государства, отличаются чистым и здоровым воздухом. Что особенно поражало внимание иностранцев, это резкая противоположность между зимней и летней природой. Зимою господствует страшный холод и вся страна задернута сплошною пеленой снега; напротив, летом, после разлития вод, леса, луга, нивы оживают и быстро покрываются роскошной зеленью, а летние жары бывают так же сильны, как и зимние морозы.
Главные произведения страны следующие. Земледелие доставляет разного рода хлебные растения, как-то: рожь, пшеница, овес, ячмень и др.; пчеловодство, весьма распространенное в лесистой Московии, доставляло значительное количество меду и воску; реки изобиловали рыбой, особенно волжская система (белуга, осетр и стерлядь); в лесах водилось множество дичи. Звероловный промысел занимал важное место в народном хозяйстве по количеству ежегодно добываемых мехов (черно-бурые и другие лисицы, соболи, горностаи, бобры, белки); лучшие меха привозились из Сибири, Печерской и Пермской областей. Но все это богатство естественных произведений оставалось весьма мало разработанным и едва доставляло народу предметы первой необходимости. Земледельческая промышленность находилась на довольно низкой ступени; успехам ее препятствовали редкость населения и развитие крепостного права (которое служило плохим поощрением крестьянскому труду). Цены на хлеб, по замечанию иностранцев, хотя были низки, но непостоянны: по беспечности сельских хозяев в неурожайные годы происходил голод, и богатые люди, имевшие большие запасы, обыкновенно пользовались этим временем, чтобы продать хлеб как можно дороже.
Средоточием торговой деятельности в Московском государстве была столица, которая по самой наружности своей отличалась весьма промышленным характером; она была наполнена рынками, гостиными дворами, рядами и лавками; здесь всегда можно было встретить купцов и ремесленников многих европейских и азиатских наций. Сам царь принимал непосредственное участие в торговле. Из Москвы торговое движение распространялось в разные стороны, преимущественно по Волге, в Литву, к Новгороду и к Белому морю.
Из Западной Европы в Россию привозились металлические изделия, сукна, полотна, вина, сельди, сахар, бумага, огнестрельные снаряды, золотая и серебряная монета, разные пряности и проч. Таможенные чиновники обыкновенно отбирали самые лучшие товары и покупали их для государя (товары эти шли отчасти на потребности царского двора, отчасти назначались в продажу). Из России иностранцы вывозили сырые произведения; самую важную статью отпуска составляли меха; потом следовали воск, мед, кожи, сало, икра, лен, пенька и отчасти хлеб. Русские торговые люди почти не ездили со своими товарами в Западную Европу: на такие поездки неблагоприятно смотрели как само московское правительство, так и иностранные купцы.
Что касается до внутренней торговли, то почти каждый посад служил рынком для своих окрестностей. Большие расстояния между городами и неудобство путей сообщения обусловливали обычай торговцев ежегодно в известное время собираться в определенном месте; таким образом произошли ярмарки. Они соединялись обыкновенно с храмовыми праздниками и помещались около церкви. Особенно замечательны ярмарки в монастырских имениях; сюда купцы съезжались охотнее, потому что крестьяне монастырских земель были более зажиточны, чем в других местах, и самые торги менее стеснялись вмешательством таможенных чиновников. Из таких ярмарок наиболее знаменита Макарьевская, около монастыря святого Макария Желтоводского.
Иностранцы, посещавшие Россию, отзываются об ее жителях как о народе, весьма склонном к торговой и промышленной деятельности.
Они удивлялись изворотливости и сметливости русских купцов, но заметили и другую черту, которая приносила большой вред торговле, — это недостаток честности. Обычай запрашивать в несколько крат дороже настоящей цены, божиться и в то же время обманывать покупателя был весьма распространен между московскими торговцами. Подобная черта является прямым следствием необразованности и порчи народного характера. Далее, на торговлю имели неблагоприятное влияние следующие обстоятельства. На всех главных рынках русский купец встречал подрыв со стороны царских товаров; например, являясь на ярмарку в Архангельск, он не смел торговать прежде, нежели окончится торговля царская, для которой отбирались всегда лучшие товары. Некоторые ветви торговли находились исключительно в руках казны, например дорогие меха, продажа хлебного вина и пр. Вообще торговая деятельность в Московском государстве пользовалась весьма ограниченной свободой; товары при всяком движении подвергались подробной оценке и должны были оплачиваться многочисленными пошлинами. Сюда же присоединялись обиды от воевод и приказных людей; таможенные головы и целовальники хотя назначались из торговых сотен, однако притесняли и брали взятки не менее приказных. Пути сообщения — необходимое условие для торговой деятельности — находились еще в первобытном состоянии. Самое обычное время для путешествия была зима; тогда по дороге между главными торговыми пунктами тянулись огромные обозы с товарами (так, между Москвою и Ярославлем можно было встретить обозы в 700 или 800 саней). Летом главным средством сообщения служили реки, но плавание по ним было соединено с препятствиями от мелководья и волоков, которые требовали довольно частой перегрузки, а каналы в то время почти не были известны в России. Наконец, торговля и вообще народное благосостояние много страдали от разбоев.
Что касается заводской и фабричной промышленности, то она была еще весьма мало распространена в Московском государстве и находилась большей частью в руках иностранцев. Первые железоплавильные заводы устроены в царствование Михаила Феодоровича голландским купцом Виниусом около Тулы. Вслед за ним гамбургский купец Марселиус устроил завод на реках Костроме, Шексне и Ваге, а в царствование Алексея Михайловича основаны олонецкие железные заводы. На этих заводах отливали для правительства пушки, ядра, делали ружья и другие железные вещи; главными мастерами были иностранцы; заводчики, однако, обязывались научить своему мастерству присылаемых к ним русских работников. Кроме того, в XVII веке встречаются некоторые суконные и полотняные фабрики, впрочем назначенные только для царского двора.
Художественная деятельность в России по-прежнему сосредоточивалась главным образом на строении и украшении храмов. (Храмы и их украшения кроме своего религиозного значения служили единственным и весьма наглядным проводником изящного вкуса в народную массу.) Почти все важные постройки совершались под руководством иностранных художников, которые со времен Ивана III постоянно выписывались из Италии и Германии; например, этими художниками построены стены Московского Кремля, соборы Успенский и Архангельский.
Вот что сообщают летописи о построении Успенского собора, этой главной московской святыни.
Митрополит Петр, переселясь из Владимира в Москву, просил великого князя Иоанна Даниловича Калиту построить каменный соборный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. «Если послушаешь меня, — говорил Петр, — то будешь сильнее всех иных князей и род твой возвеличится, град сей будет славнее всех градов русских, святители будут обитать в нем, руки его взыдут на плеща врагов и кости мои будут положены в нем». Храм был заложен в 1326 году, а в следующем году окончен. Святой Петр не дожил до его окончания, он был погребен в одном из приделов этого храма. Около полутораста лет спустя, когда храм пришел в ветхость и притом оказался тесен для возраставшего населения Москвы, великий князь Иван III велел разобрать его и построить вновь, в больших размерах, по образцу владимирского собора Богородицы, основанного Андреем Боголюбским. Стены нового храма уже доведены были до сводов, как вдруг обрушились по непрочности материала и неискусству строителей. Тогда великий князь послал в Италию искать хорошего архитектора; такой нашелся в лице Аристотеля Фиоравенти, болонского уроженца; каменщики для нового собора были вызваны из Пскова, а кровлю делали новгородские мастера и покрыли ее «немецким» железом. Успенский собор построен Аристотелем в течение трех лет; в 1479 году он был окончен и освящен митрополитом Геронтием. Внутреннее иконное расписание стен (альфреско) было довершено при следующем великом князе, Василии Ивановиче. Иван Грозный после известного московского пожара главы собора покрыл медными вызолоченными листами. Михаил Феодорович, восстановляя Москву, разоренную поляками, между прочим, велел вновь расписать стены собора по накладному листовому золоту; при этом со старого письма предварительно снимались рисунки, которые потом воспроизводились на тех же местах. (Иконопись и украшения храма поновлялись еще при Екатерине II и после французского разорения при Александре I.)