— Ну что ты, я сгорю со стыда, выставив их.
— Но ведь очень многие картины, которые я встречал в домах своих знакомых или в галереях, похуже твоих.
— Тебе показалось, — со вздохом сказала Сильвия. — Понимаешь, в моей мазне нет главного — собственной мысли. Это все компиляция. Подметила у одного мастера, запомнила, как сделал другой, срисовала у третьего.
— Мне так не кажется. В любом случае они сделаны на достаточно профессиональном уровне.
— Возможно. Но главное не это. Любой мало-мальски развитый человек может научиться таким вещам.
— Не скажи. Вот я, например, и за десять лет не выучусь рисовать так, как рисуешь ты. А я к мало-мальски развитым людям имею наглость себя причислять.
— Ты года за два выучишься писать на таком же уровне.
— Ну что ты, Сильвия. Не хочешь же ты сказать, что все люди, без исключения, обладают одинаковыми способностями.
— Нет, разумеется. Но многие и не подозревают, какими способностями они обладают. Найти свое призвание значит уже более чем наполовину стать счастливым.
— Сильвия, в твоем случае с этим все нормально. Я считаю, что эти картины следует выставлять. Мне, например, они очень нравятся.
— Это все от того, что ты не беспристрастно относишься ко мне, — Сильвия поцеловала его.
— Ладно, не хочешь выставляться, попробуй продать их. Я бы сам мог этим заняться — их продажей, но, боюсь, у меня нет способностей торгового агента.
— Даже если их и удастся продать, много ли за них выручишь? — покачала она головой. — Не это главное.
— А что же главное? Ведь ты тратила на их создание время и душевные силы.
— Я получала удовольствие, мне нравится писать пейзажи и натюрморты.
— Ни в чем я тебя не могу убедить, — Барт расстроился. — Это все потому, что ты умнее и самостоятельнее меня. Ты даешь мне советы, к которым я прислушиваюсь, а потом обнаруживается, что я поступил правильно. Я оставил в покое прохвоста Клейтона, и он каким-то образом смог умаслить всех, кому он перешел дорогу.
— Ты смог бы принять решение оставить Клейтона в покое и без моего совета. Просто ты подумал бы чуть дольше и пришел бы к такому же выводу.
— А вот теперь уже ты даешь мне повод уличить тебя в пристрастном ко мне отношении, — рассмеялся Барт.
— Так ведь я особо и не скрываю своего отношения к тебе.
И это было правдой. Сильвия бывала с ним на людях, причем не только в ресторанах и театрах, но также и на приемах, званых обедах, ужинах и тому подобных торжествах, где достаточно много знакомых могли видеть их вместе. Дональд Иствуд сказал Барту при встрече:
— Видишь, как здорово, старина. Я и не подозревал, что во мне дремал талант великого сводника. Еще я должен сказать, что вкус у тебя неплохой.
— От меня мало что зависело, — кисло улыбнулся Барт. — Выбор-то сделала она. И она же в любой момент может расстаться со мной.
— Ну что ты, я сгорю со стыда, выставив их.
— Но ведь очень многие картины, которые я встречал в домах своих знакомых или в галереях, похуже твоих.
— Тебе показалось, — со вздохом сказала Сильвия. — Понимаешь, в моей мазне нет главного — собственной мысли. Это все компиляция. Подметила у одного мастера, запомнила, как сделал другой, срисовала у третьего.
— Мне так не кажется. В любом случае они сделаны на достаточно профессиональном уровне.
— Возможно. Но главное не это. Любой мало-мальски развитый человек может научиться таким вещам.
— Не скажи. Вот я, например, и за десять лет не выучусь рисовать так, как рисуешь ты. А я к мало-мальски развитым людям имею наглость себя причислять.
— Ты года за два выучишься писать на таком же уровне.
— Ну что ты, Сильвия. Не хочешь же ты сказать, что все люди, без исключения, обладают одинаковыми способностями.
— Нет, разумеется. Но многие и не подозревают, какими способностями они обладают. Найти свое призвание значит уже более чем наполовину стать счастливым.
— Сильвия, в твоем случае с этим все нормально. Я считаю, что эти картины следует выставлять. Мне, например, они очень нравятся.
— Это все от того, что ты не беспристрастно относишься ко мне, — Сильвия поцеловала его.
— Ладно, не хочешь выставляться, попробуй продать их. Я бы сам мог этим заняться — их продажей, но, боюсь, у меня нет способностей торгового агента.
— Даже если их и удастся продать, много ли за них выручишь? — покачала она головой. — Не это главное.
— А что же главное? Ведь ты тратила на их создание время и душевные силы.
— Я получала удовольствие, мне нравится писать пейзажи и натюрморты.
— Ни в чем я тебя не могу убедить, — Барт расстроился. — Это все потому, что ты умнее и самостоятельнее меня. Ты даешь мне советы, к которым я прислушиваюсь, а потом обнаруживается, что я поступил правильно. Я оставил в покое прохвоста Клейтона, и он каким-то образом смог умаслить всех, кому он перешел дорогу.
— Ты смог бы принять решение оставить Клейтона в покое и без моего совета. Просто ты подумал бы чуть дольше и пришел бы к такому же выводу.
— А вот теперь уже ты даешь мне повод уличить тебя в пристрастном ко мне отношении, — рассмеялся Барт.
— Так ведь я особо и не скрываю своего отношения к тебе.
И это было правдой. Сильвия бывала с ним на людях, причем не только в ресторанах и театрах, но также и на приемах, званых обедах, ужинах и тому подобных торжествах, где достаточно много знакомых могли видеть их вместе. Дональд Иствуд сказал Барту при встрече:
— Видишь, как здорово, старина. Я и не подозревал, что во мне дремал талант великого сводника. Еще я должен сказать, что вкус у тебя неплохой.
— От меня мало что зависело, — кисло улыбнулся Барт. — Выбор-то сделала она. И она же в любой момент может расстаться со мной.