— Пиздишь.
Он засмеялся.
— Может, перестанешь повторять свое «пиздишь»? Слушай, можешь мне не верить. Иди сам посмотри. Да я сам вот только за сэндвичем вылез.
Я побежал вниз. Донни смеялся мне вслед.
Темнело, и в подвале горел свет — голые лампочки над стиральной машиной, под лестницей и возле дренажного насоса.
Уилли стоял за спиной Рут на входе в убежище.
Оба держали в руках фонарики.
Рут зажгла свой и посветила на меня, как коп на дорожном посту.
— А вот и Дэйви, — сказала она.
Уилли одарил меня взглядом в духе «Ну и хрен?»
Я раскрыл рот. В горле пересохло. Я облизал губы, кивнул Рут и заглянул в дверь.
И то, что предстало моему взгляду, сложно было осознать — думаю, потому что это выходило из ряда вон, и, наверное, потому что там была Мэг, и, несомненно, потому что там была Рут. Это походило на сон — или на какую-нибудь игру на Хэллоуин, когда все ходят в костюмах, и ты их едва можешь узнать — хотя и знаешь, кто скрывается под масками. Потом спустился Донни и шлепнул меня по плечу. Он предложил мне колу.
— Видишь? — сказал он. — Я же говорил.
Да, я это видел.
Они взяли два десятипенсовых гвоздя и забили их в балки, которые Уилли-старший поставил под крышей — два гвоздя, на расстоянии около трех футов друг от друга.
Они отрезали два куска бельевой веревки, обвязали ими запястья Мэг, перебросили каждый через гвоздь и спустили веревки вниз, к ножкам тяжелого рабочего стола, привязав их к ножкам, а не к гвоздям — чтобы при необходимости можно было настроить натяжение веревки.
Мэг стояла на невысокой стопке книг — три толстых красных тома Всемирной энциклопедии.
Вот рту — кляп, на глазах — повязка.
Ноги были босые. Шорты и блузка с коротким рукавом перепачканы. Между шортами и блузкой, растянутыми, как и она сама, виднелся пупок.
Мэг — лакомый кусочек.
Рупор обошел ее полукругом, водя лучом фонарика вверх-вниз.
Под повязкой, рядом с левым глазом, вспух синяк.
— Пиздишь.
Он засмеялся.
— Может, перестанешь повторять свое «пиздишь»? Слушай, можешь мне не верить. Иди сам посмотри. Да я сам вот только за сэндвичем вылез.
Я побежал вниз. Донни смеялся мне вслед.
Темнело, и в подвале горел свет — голые лампочки над стиральной машиной, под лестницей и возле дренажного насоса.
Уилли стоял за спиной Рут на входе в убежище.
Оба держали в руках фонарики.
Рут зажгла свой и посветила на меня, как коп на дорожном посту.
— А вот и Дэйви, — сказала она.
Уилли одарил меня взглядом в духе «Ну и хрен?»
Я раскрыл рот. В горле пересохло. Я облизал губы, кивнул Рут и заглянул в дверь.
И то, что предстало моему взгляду, сложно было осознать — думаю, потому что это выходило из ряда вон, и, наверное, потому что там была Мэг, и, несомненно, потому что там была Рут. Это походило на сон — или на какую-нибудь игру на Хэллоуин, когда все ходят в костюмах, и ты их едва можешь узнать — хотя и знаешь, кто скрывается под масками. Потом спустился Донни и шлепнул меня по плечу. Он предложил мне колу.
— Видишь? — сказал он. — Я же говорил.
Да, я это видел.
Они взяли два десятипенсовых гвоздя и забили их в балки, которые Уилли-старший поставил под крышей — два гвоздя, на расстоянии около трех футов друг от друга.
Они отрезали два куска бельевой веревки, обвязали ими запястья Мэг, перебросили каждый через гвоздь и спустили веревки вниз, к ножкам тяжелого рабочего стола, привязав их к ножкам, а не к гвоздям — чтобы при необходимости можно было настроить натяжение веревки.
Мэг стояла на невысокой стопке книг — три толстых красных тома Всемирной энциклопедии.
Вот рту — кляп, на глазах — повязка.
Ноги были босые. Шорты и блузка с коротким рукавом перепачканы. Между шортами и блузкой, растянутыми, как и она сама, виднелся пупок.
Мэг — лакомый кусочек.
Рупор обошел ее полукругом, водя лучом фонарика вверх-вниз.
Под повязкой, рядом с левым глазом, вспух синяк.