Оборвалась радость праздника, толпа испуганно загудела.
На базарной площади, действуя арапниками и отборной бранью, дружинники князей Магаладзе очищали место для своих ароб и верблюдов, перегруженных тюками.
И сразу прекратились сделки, утихли страсти. Купцы выжидательно смотрели на тугие тюки Магаладзе.
Напрасно женщины с узелками дрожащим голосом умоляли дать хотя бы половину обещанной цены за пряжу. Глаза Вардана были упорно прикованы к тюкам Магаладзе. Он мало истощил свой кисет и сейчас готовился в бой – за тюки Магаладзе – с наполовину опустошенными кисетами других купцов.
Квливидзе вскочил на коня, за ним и другие азнауры. Они протиснулись навстречу князьям. Вскоре тихая беседа превратилась в гневный крик.
– Разве вам мало тбилисского майдана? – свирепел Квливидзе. – Почему в царскую маетность лезете? Мы царские азнауры, здесь наш базар…
– А мы, князья Магаладзе, куда хотим, туда посылаем своих людей торговать.
– А мы, мсахури князей Магаладзе, решили весь товар здесь продать, – заискивающе поддакивали магаладзевские мсахури.
Нацвали и гзири, стоя у царского навеса, тревожно прислушивались к перебранке. К ним подошел начальник царской торговли и, с трудом соблюдая достоинство, сквозь зубы процедил:
– Цену сейчас собьют, а персидские купцы сюда спешат, уже Орлиную башню обогнули.
У нацвали нервно зашевелились усы.
– Князья пошлину не платят, монастырь тоже, – да простят мне двенадцать апостолов, – начальник в Тбилиси опять рассердится, скажет: плохо свое дело знаем.
Гзири сокрушенно зацыкал:
– Как можно продать, если цену не мы назначаем? Проклятые Магаладзе, кинжал им на закуску, третий базар портят!
Мимо проехал князь Мераб.
Все трое низко поклонились вслед лошади.
– Ты что, баранья хурма, пошлину, что ли, заплатила, что так свободно ходишь? – набросился нацвали на женщину, несущую в кошелочке яйца.
Среди шума, крика и причитаний женщин купцы алчно облепили караван Магаладзе.
Молодой монах отвел в сторону старшего мсахури Магаладзе. Зашептались:
– Скажи Агапиту, как сговорились, так цену будем держать, нарочно позже приехали, дали время святому монастырю дороже поторговать. Азнауры больше ни одной монеты в кисет не положат, не могут с нами равняться.
Размахивая арапниками и наскакивая на людей, врезались в толпу князья Тамаз и Мераб, за ними дружинники, подобострастно смеясь резвости своих господ.
– Куда лезете? Навесы не для ваших коней строили! – укоризненно покачал головой дед Димитрия.
Оборвалась радость праздника, толпа испуганно загудела.
На базарной площади, действуя арапниками и отборной бранью, дружинники князей Магаладзе очищали место для своих ароб и верблюдов, перегруженных тюками.
И сразу прекратились сделки, утихли страсти. Купцы выжидательно смотрели на тугие тюки Магаладзе.
Напрасно женщины с узелками дрожащим голосом умоляли дать хотя бы половину обещанной цены за пряжу. Глаза Вардана были упорно прикованы к тюкам Магаладзе. Он мало истощил свой кисет и сейчас готовился в бой – за тюки Магаладзе – с наполовину опустошенными кисетами других купцов.
Квливидзе вскочил на коня, за ним и другие азнауры. Они протиснулись навстречу князьям. Вскоре тихая беседа превратилась в гневный крик.
– Разве вам мало тбилисского майдана? – свирепел Квливидзе. – Почему в царскую маетность лезете? Мы царские азнауры, здесь наш базар…
– А мы, князья Магаладзе, куда хотим, туда посылаем своих людей торговать.
– А мы, мсахури князей Магаладзе, решили весь товар здесь продать, – заискивающе поддакивали магаладзевские мсахури.
Нацвали и гзири, стоя у царского навеса, тревожно прислушивались к перебранке. К ним подошел начальник царской торговли и, с трудом соблюдая достоинство, сквозь зубы процедил:
– Цену сейчас собьют, а персидские купцы сюда спешат, уже Орлиную башню обогнули.
У нацвали нервно зашевелились усы.
– Князья пошлину не платят, монастырь тоже, – да простят мне двенадцать апостолов, – начальник в Тбилиси опять рассердится, скажет: плохо свое дело знаем.
Гзири сокрушенно зацыкал:
– Как можно продать, если цену не мы назначаем? Проклятые Магаладзе, кинжал им на закуску, третий базар портят!
Мимо проехал князь Мераб.
Все трое низко поклонились вслед лошади.
– Ты что, баранья хурма, пошлину, что ли, заплатила, что так свободно ходишь? – набросился нацвали на женщину, несущую в кошелочке яйца.
Среди шума, крика и причитаний женщин купцы алчно облепили караван Магаладзе.
Молодой монах отвел в сторону старшего мсахури Магаладзе. Зашептались:
– Скажи Агапиту, как сговорились, так цену будем держать, нарочно позже приехали, дали время святому монастырю дороже поторговать. Азнауры больше ни одной монеты в кисет не положат, не могут с нами равняться.
Размахивая арапниками и наскакивая на людей, врезались в толпу князья Тамаз и Мераб, за ними дружинники, подобострастно смеясь резвости своих господ.
– Куда лезете? Навесы не для ваших коней строили! – укоризненно покачал головой дед Димитрия.