Еще в одном шатре воинам не спалось.
Георгий Саакадзе, положив между собой и Папуно шашку Нугзара, дал волю обуревавшим его чувствам. Но Папуна сердито отмахивался и предупреждал, что если Георгий не оставит в покое уставшего человека, то он, Папуна, расскажет войску, по чьему сумасшедшему приказанию Папуна с дружинниками поджег лес. Впрочем, найдется и еще кое-что рассказать одураченному войску. Георгий знал: когда Папуна хочет спать, никакие победы его не заинтересуют, и нехотя замолчал. Через минуту Папуна услышал могучий храп и, заботливо прикрыв Георгия буркой, подумал: «Человеку необходим сон, а то наутро он похож на кислое молоко».
В полночь Папуна вскочил, протирая глаза.
– Так и есть, «барсы» приехали, ругаются со стражей.
Выйдя из шатра, Папуна сам обругал часового безмозглым князем, не умеющим отличить грузин от турок, и приказал пропустить ностевцев, не слезавших сутки с коней.
Соскочив с коней, Ростом и Даутбек порывались рассказать Папуна о своих похождениях, но Папуна сердито прервал их:
– Шатаются целую ночь и не дают честному грузину поспать.
Устроив взмыленных коней, несмотря на бурные протесты конюхов, рядом с царскими, Папуна спокойно растянулся у входа в шатер.
– Пусть мне завтра голову отрубят, но «барсы» должны немного поспать. Турки подождут, не греческие цари…
Ярали и Захария недоумевали и поминутно справлялись о разведчиках, но сменившиеся часовые ничего не знали.
На рассвете обеспокоенный царь послал за Ярали и Захарией. Папуна вошел в шатер, бесцеремонно растолкал «барсов» и сообщил о скромной просьбе царя повидать их. «Барсы» как ужаленные подскочили на бурке.
Папуна вышел и сообщил царским телохранителям о приезде разведчиков.
«Так лучше, – подумал Папуна, – пусть царь узнает новость от тех, кто ее добыл, а у князей и без того много случаев получать награды».
Дружинники плотной стеной окружили большой шатер. Оруженосец покрыл ковриком камень, и Георгий X, грузно опустившись, приказал ностевцам повторить уже рассказанное ему в шатре.
Даутбек и Ростом смущенно топтались на месте, но Матарс, поймав насмешливый взгляд Саакадзе, вспыхнул и поспешно проговорил:
– Царь, турки переправу обнюхивают, спешат к ущелью. Можно преследовать шакалов по трем дорогам.
– А по какой дороге пошел караван? – спросил Леон Магаладзе.
Сверкнул глазами Матарс.
– Твоему коню не пройти, князь…
Сдержанный смех прошел по рядам.
Царь хотел встать, но Церетели быстро спросил:
– Неужели, царь, думаешь сам принять участие в погоне?
Еще в одном шатре воинам не спалось.
Георгий Саакадзе, положив между собой и Папуно шашку Нугзара, дал волю обуревавшим его чувствам. Но Папуна сердито отмахивался и предупреждал, что если Георгий не оставит в покое уставшего человека, то он, Папуна, расскажет войску, по чьему сумасшедшему приказанию Папуна с дружинниками поджег лес. Впрочем, найдется и еще кое-что рассказать одураченному войску. Георгий знал: когда Папуна хочет спать, никакие победы его не заинтересуют, и нехотя замолчал. Через минуту Папуна услышал могучий храп и, заботливо прикрыв Георгия буркой, подумал: «Человеку необходим сон, а то наутро он похож на кислое молоко».
В полночь Папуна вскочил, протирая глаза.
– Так и есть, «барсы» приехали, ругаются со стражей.
Выйдя из шатра, Папуна сам обругал часового безмозглым князем, не умеющим отличить грузин от турок, и приказал пропустить ностевцев, не слезавших сутки с коней.
Соскочив с коней, Ростом и Даутбек порывались рассказать Папуна о своих похождениях, но Папуна сердито прервал их:
– Шатаются целую ночь и не дают честному грузину поспать.
Устроив взмыленных коней, несмотря на бурные протесты конюхов, рядом с царскими, Папуна спокойно растянулся у входа в шатер.
– Пусть мне завтра голову отрубят, но «барсы» должны немного поспать. Турки подождут, не греческие цари…
Ярали и Захария недоумевали и поминутно справлялись о разведчиках, но сменившиеся часовые ничего не знали.
На рассвете обеспокоенный царь послал за Ярали и Захарией. Папуна вошел в шатер, бесцеремонно растолкал «барсов» и сообщил о скромной просьбе царя повидать их. «Барсы» как ужаленные подскочили на бурке.
Папуна вышел и сообщил царским телохранителям о приезде разведчиков.
«Так лучше, – подумал Папуна, – пусть царь узнает новость от тех, кто ее добыл, а у князей и без того много случаев получать награды».
Дружинники плотной стеной окружили большой шатер. Оруженосец покрыл ковриком камень, и Георгий X, грузно опустившись, приказал ностевцам повторить уже рассказанное ему в шатре.
Даутбек и Ростом смущенно топтались на месте, но Матарс, поймав насмешливый взгляд Саакадзе, вспыхнул и поспешно проговорил:
– Царь, турки переправу обнюхивают, спешат к ущелью. Можно преследовать шакалов по трем дорогам.
– А по какой дороге пошел караван? – спросил Леон Магаладзе.
Сверкнул глазами Матарс.
– Твоему коню не пройти, князь…
Сдержанный смех прошел по рядам.
Царь хотел встать, но Церетели быстро спросил:
– Неужели, царь, думаешь сам принять участие в погоне?