— Ах, вот оно что!
— Да вот…
— Н-ну. Ладно, говори давай.
— Ты знаешь, что можно вскипятить чай в кружке половинкой лезвия?
— Кто же не знает.
— Я не знала. Вода зарычала и вскинулась, а свет сразу потускнел. Почти ночь и стенки из желтых стали цвета старой горчицы. Я ойкнула, а он выдернул проводки из розетки и сжал мне колено. Внизу заходила бабка, скрипела ступеньками и стала кричать что-то. Мы сидели тихо-тихо и она ушла. Он сказал, что так и пьет чай, внезапно, чтоб бабку застать врасплох.
— Холодно там было?
— В кухне я не заметила, вообще. Мне трясло сначала сильно, так что я зацепила колготки за гвоздь на табурете и порвала их.
— Бедная.
— А потом выпили по стакану вина и стало хорошо. Молчи, пожалуйста!
…………………
— Во-от… Мы ели рыбу. С тарелки. Там не было воды, ведро на столе. Клеенка с уголками грязными. Я сказала, что свет мы погасили, и он пел, когда горели свечи в бутылках?
— Нет. Но я догадался.
— Ты пойми, мне было совсем наплевать, что это как-то вот — гитара, свечи. Как угодно оно могло быть.
— Да.
— А потом он опустился на пол и поцеловал мне колено. Это было ужасно.
— Почему?
— Я все думала, что там эти колготки и он по ним ртом. А я не знаю, как это, наверное, неприятно губам.
— Ты писать ходила?
— Вопрос. Вино, два стакана, чай с лимоном, огромная такая кружка. Да.
— Там был туалет?
— Неа. Он выводил меня по лестнице в дворик, там кусты сирени стояли и за ними — беленый сортир. Это же без удобств было общежитие, старое очень. Он мне фонарик дал.
— Ах, вот оно что!
— Да вот…
— Н-ну. Ладно, говори давай.
— Ты знаешь, что можно вскипятить чай в кружке половинкой лезвия?
— Кто же не знает.
— Я не знала. Вода зарычала и вскинулась, а свет сразу потускнел. Почти ночь и стенки из желтых стали цвета старой горчицы. Я ойкнула, а он выдернул проводки из розетки и сжал мне колено. Внизу заходила бабка, скрипела ступеньками и стала кричать что-то. Мы сидели тихо-тихо и она ушла. Он сказал, что так и пьет чай, внезапно, чтоб бабку застать врасплох.
— Холодно там было?
— В кухне я не заметила, вообще. Мне трясло сначала сильно, так что я зацепила колготки за гвоздь на табурете и порвала их.
— Бедная.
— А потом выпили по стакану вина и стало хорошо. Молчи, пожалуйста!
…………………
— Во-от… Мы ели рыбу. С тарелки. Там не было воды, ведро на столе. Клеенка с уголками грязными. Я сказала, что свет мы погасили, и он пел, когда горели свечи в бутылках?
— Нет. Но я догадался.
— Ты пойми, мне было совсем наплевать, что это как-то вот — гитара, свечи. Как угодно оно могло быть.
— Да.
— А потом он опустился на пол и поцеловал мне колено. Это было ужасно.
— Почему?
— Я все думала, что там эти колготки и он по ним ртом. А я не знаю, как это, наверное, неприятно губам.
— Ты писать ходила?
— Вопрос. Вино, два стакана, чай с лимоном, огромная такая кружка. Да.
— Там был туалет?
— Неа. Он выводил меня по лестнице в дворик, там кусты сирени стояли и за ними — беленый сортир. Это же без удобств было общежитие, старое очень. Он мне фонарик дал.