Думаю, связано это с тем, что научное и художественное познание истории человеческой цивилизации остаётся в ведении дальнозорких. Порыв к сплочению если и сохраняется с детства в их душах, то лишь в ослабленном виде как нечто, с чем серьёзный, разумный, взрослый человек должен постоянно бороться, чему ни в коем случае нельзя потакать. Их позиция: да, стадное чувство безусловно существует, но на то и дан человеку рациональный ум, чтобы преодолевать его. Дальнозоркий не склонен признать, что участие в публичном сжигании книг на кострах, в погромах, в скандировании приговора «к стенке» есть лишь внешние проявления глубинного порыва человеческой души: найти избавление от тревог и сомнений в отказе от собственного «Я», в слиянии с Мы.
Будем справедливы: появлялись дальнозоркие философы, пытавшиеся вглядеться в этот порыв.
Уже Руссо, сочиняя в назидание нам своего «естественного человека», по сути реализовал свою мечту о достижении беззаботности путём возврата к первобытной простоте. «Естественный человек хочет только жить и пребывать в безделье… Цивилизованный же постоянно в движении, работает до пота, готов загнать себя до смерти, способен даже проклясть жизнь ради обретения бессмертия… Если природа создала человека здоровым, то я не побоюсь заявить, что думающий человек — это просто животное с дефектом».
Шопенгауэр, так увлекавшийся буддизмом, суфизмом, идеей резиньяции воли и достижения нирваны, в конце жизни склонялся к мысли, что отказ от собственной воли, от хотения есть единственный способ избавления от страданий.
Религиозный философ Владимир Соловьёв воспринимал собственную волю как главное препятствие, мешающее ему слиться с Софией-премудростью, с «девой радужных ворот»:
Если возвышенный поэт-философ так рвётся избавиться от бремени собственного «Я», желает ему гибели, должны ли мы удивляться тому, что обычные люди, не имеющие такой душевной мощи, тоже ищут укрытия от его недремлющего ока в толпе соратников, соплеменников, единоверцев?
Немецкий теолог Поль Тиллих, вглядывавшийся в проблему «мужества быть», то есть самоутверждаться вопреки тревоге смерти, тревоге бессмыслицы, тревоге осуждения, выносил в отдельную главу выбор «коллективистского мужества», то есть «соучастия», самоутверждения себя в качестве частицы Мы.
Нам следует сразу провести границу между двумя возможными видами отказа от собственной воли:
Первый: уходя в монастырь, в отшельничество, в кибуц, в башню из слоновой кости, человек как бы подключает свою волю к накатанному кругу деятельности, которую ничей произвол изменить не может. Это можно уподобить мотору, который будет использован для вращения жерновов, насоса, молотилки — и только.
Второй: вступая в политическую партию, в религиозный культ, в преступную банду, человек избавляется от своего «Я», сливая его с неким Мы. Это можно уподобить сдаче мотора в аренду на полное усмотрение арендатора, как и для чего он будет использован.
И тот, и другой путь освобождает человека от главного бремени свободы — от ответственности за свои поступки. Но второй вдобавок также оставляет ему возможность утолять жажду самоутверждения. Да, я отказываюсь от своего индивидуального «Я», но мои возможности самоутверждаться в роли частицы «Мы» возрастают в сто, тысячу, миллион раз. А если мне удастся обожествить фюрера, дуче, генсека, партию, то и моя жажда бессмертия получит своё утоление.
Сейчас по телевизору часто показывают кинохронику из Северной Кореи. Несколько лет назад туда было разрешено приехать врачу-офтальмологу из Непала, освоившему современные методы лечения катаракты. Эта болезнь достигла в отсталой стране масштабов эпидемии. Врач провёл множество операций с помощью привезённого с собой оборудования и инструментов, и кинохроника показывала людей, впервые узревших. После снятия повязок они падали на колени полные благодарности. Перед врачом? О, нет — перед портретами двух первых Кимов, висевшими на стене.
Также показывали траурные процессии и рыдания в дни смерти этих вождей. Такое невозможно организовать, симулировать, инсценировать. Для близорукого большинства смерть вождя — это крах всего строя жизни, всей картины мира. Да, они знают, что все люди смертны, да, они помнят, что вождь — тоже человек, но в толпе соплеменников, обожествивших лидера, эти печальные факты легко отодвинуть на задворки сознания.
В странах свободного мира существует много возможностей для граждан утолять свою жажду сплочения разрешёнными безопасными путями. Можно присоединиться к болельщикам на трибунах спортивного стадиона и вместе испускать дружный вопль на каждый забитый гол. Рок-звезда на своём концерте доведёт зрителей до экстаза, раскачивая их в унисон ритмам ударника. Демонстрации «за» и «против» текут и текут по улицам городов.
Особая сфера — мистические и религиозные культы. Видимо, чего-то не хватало голливудским звёздам Тому Крузу и Джону Траволте, что они вступили в секту саентологов. Где черпают терпение и убеждённость последователи Свидетелей Иеговы? Почему мормонские мальчики в белых рубашках готовы оставить все увлечения юности и отправиться в двухлетний миссионерский поход по всему свету? Что привлекло миллионы последователей к проповеди корейского реверенда Сон Мён Муна?
Культы, которые в своей деятельности переходят рамки закона, привлекают меньше последователей. Но, видимо, опасность и недозволенность придают особую остроту переживаниям их членов, поэтому они возникают снова и снова и порой приводят к кровавым конфликтам. Небольшая группа, созданная Чарльзом Мэнсоном и получившая название «Семья», насчитывала всего около дюжины членов, но они так боготворили своего лидера, объявившего себя новым Христом, что без колебаний совершили по его приказу несколько ритуальных убийств в августе 1969 года. Объясняя следователям свои мотивы, они только без конца повторяли слово «любовь». На вопросы «где вы находились в такой-то день и час?» отвечали: «Время для нас не существует».
Другие трагедии, связанные с культами, оборачивались не только убийствами, но и массовыми самоубийствами. Ведь самоубийство является предельной формой отказа от собственного «Я». Федеральные власти несколько недель пытались уговорить последователей Дэвида Кореша в Вэйко (Техас) мирно сдаться, но не смогли, и всё кончилось самосожжением восьми десятков членов секты (1993). Джим Джонс, основатель секты «Храм народов», объявлявший себя перевоплощением Христа, Будды и Ленина, сумел увлечь своей проповедью больше тысячи человек и уговорить их уехать в Гайану (1978), где они смогут начать новую совместную жизнь вдали от «прогнившего и обречённого американского общества». И все они потом дружно выпили отравленный пунш.
Каким образом Джим Джонс так сумел подчинить этих людей своей воле?
Пятеро наших фараонов имели абсолютную власть над своими подданными, но даже они не смогли бы заставить человека перед гибелью отравлять собственных детей, как это проделал Джим Джонс в Гайане. Американский конгрессмен Лео Райан, который попытался вмешаться и спасти хотя бы тех, кто разочаровался в культе, заплатил за это своей жизнью — охранники расстреляли его и несколько беглецов, когда они уже садились в самолёт. Сам Джим Джонс перед самоубийством записал на магнитофон заявление: «Это не массовое самоубийство, а акт революционного протеста». Трагедия в Гайане надолго останется самым страшным примером того, как люди добровольно идут на смерть ради счастья сплочения.
Внутренний порыв человека к сплочению фараоны не только используют для достижения власти, но и умело раздувают и направляют его, создавая образ Врага, против которого необходимо сплотиться. После изгнания буржуев и помещиков из России советская пропаганда начала нагнетать ненависть к кулакам, вредителям, шпионам, космополитам. Гитлер нашёл идеального Врага в «интернациональном еврее». У Мао Цзедуна на эту роль попали левые и правые уклонисты, пособники капитализма, ревизионисты, которым всем следовало «размозжить головы». Американский империализм и укрывшиеся во Флориде кубинские контрреволюционеры безотказно исполняли роль вечных врагов для кастровского режима. Один Муссолини недооценил важность роли Врага, надеялся сплотить итальянский народ мечтой о возрождении империи. Но он и поплатился за эту недооценку — единственный из пяти был свергнут с трона при жизни.
Многие военные конфликты в мировой истории решались не численностью армий, не качеством и количеством вооружений, а прежде всего силой народного сплочения. Именно в этом феномене следует искать объяснение многих парадоксальных побед, опрокидывающих законы арифметики: Финикийская республика против Вавилонской империи (6-й век до Р.Х), Афинская — против Персидской (5-й век до Р.Х.), Венецианская — против Турецкой (16-й век), Голландская — против Испанской (17-й век), Финская — против Сталинской (20-й), Вьетнам — против США, Израиль — против всего мусульманского мира.
Гитлер своим зверинным чутьём правильно оценил, что страны, противостоявшие ему в Европе в 1930-е годы, утратили дух народной сплочённости и не смогут противостоять его нападению. Но он забыл — или отказался замечать, — что вторжение реального врага может сплотить нацию даже сильнее, чем раздувание вымышленной угрозы. Англичане и русские, сплотившись, разбили его надежду на быструю победу, а потом, в союзе с подоспевшими американцами, разгромили и его армии.
Думаю, связано это с тем, что научное и художественное познание истории человеческой цивилизации остаётся в ведении дальнозорких. Порыв к сплочению если и сохраняется с детства в их душах, то лишь в ослабленном виде как нечто, с чем серьёзный, разумный, взрослый человек должен постоянно бороться, чему ни в коем случае нельзя потакать. Их позиция: да, стадное чувство безусловно существует, но на то и дан человеку рациональный ум, чтобы преодолевать его. Дальнозоркий не склонен признать, что участие в публичном сжигании книг на кострах, в погромах, в скандировании приговора «к стенке» есть лишь внешние проявления глубинного порыва человеческой души: найти избавление от тревог и сомнений в отказе от собственного «Я», в слиянии с Мы.
Будем справедливы: появлялись дальнозоркие философы, пытавшиеся вглядеться в этот порыв.
Уже Руссо, сочиняя в назидание нам своего «естественного человека», по сути реализовал свою мечту о достижении беззаботности путём возврата к первобытной простоте. «Естественный человек хочет только жить и пребывать в безделье… Цивилизованный же постоянно в движении, работает до пота, готов загнать себя до смерти, способен даже проклясть жизнь ради обретения бессмертия… Если природа создала человека здоровым, то я не побоюсь заявить, что думающий человек — это просто животное с дефектом».
Шопенгауэр, так увлекавшийся буддизмом, суфизмом, идеей резиньяции воли и достижения нирваны, в конце жизни склонялся к мысли, что отказ от собственной воли, от хотения есть единственный способ избавления от страданий.
Религиозный философ Владимир Соловьёв воспринимал собственную волю как главное препятствие, мешающее ему слиться с Софией-премудростью, с «девой радужных ворот»:
Если возвышенный поэт-философ так рвётся избавиться от бремени собственного «Я», желает ему гибели, должны ли мы удивляться тому, что обычные люди, не имеющие такой душевной мощи, тоже ищут укрытия от его недремлющего ока в толпе соратников, соплеменников, единоверцев?
Немецкий теолог Поль Тиллих, вглядывавшийся в проблему «мужества быть», то есть самоутверждаться вопреки тревоге смерти, тревоге бессмыслицы, тревоге осуждения, выносил в отдельную главу выбор «коллективистского мужества», то есть «соучастия», самоутверждения себя в качестве частицы Мы.
Нам следует сразу провести границу между двумя возможными видами отказа от собственной воли:
Первый: уходя в монастырь, в отшельничество, в кибуц, в башню из слоновой кости, человек как бы подключает свою волю к накатанному кругу деятельности, которую ничей произвол изменить не может. Это можно уподобить мотору, который будет использован для вращения жерновов, насоса, молотилки — и только.
Второй: вступая в политическую партию, в религиозный культ, в преступную банду, человек избавляется от своего «Я», сливая его с неким Мы. Это можно уподобить сдаче мотора в аренду на полное усмотрение арендатора, как и для чего он будет использован.
И тот, и другой путь освобождает человека от главного бремени свободы — от ответственности за свои поступки. Но второй вдобавок также оставляет ему возможность утолять жажду самоутверждения. Да, я отказываюсь от своего индивидуального «Я», но мои возможности самоутверждаться в роли частицы «Мы» возрастают в сто, тысячу, миллион раз. А если мне удастся обожествить фюрера, дуче, генсека, партию, то и моя жажда бессмертия получит своё утоление.
Сейчас по телевизору часто показывают кинохронику из Северной Кореи. Несколько лет назад туда было разрешено приехать врачу-офтальмологу из Непала, освоившему современные методы лечения катаракты. Эта болезнь достигла в отсталой стране масштабов эпидемии. Врач провёл множество операций с помощью привезённого с собой оборудования и инструментов, и кинохроника показывала людей, впервые узревших. После снятия повязок они падали на колени полные благодарности. Перед врачом? О, нет — перед портретами двух первых Кимов, висевшими на стене.
Также показывали траурные процессии и рыдания в дни смерти этих вождей. Такое невозможно организовать, симулировать, инсценировать. Для близорукого большинства смерть вождя — это крах всего строя жизни, всей картины мира. Да, они знают, что все люди смертны, да, они помнят, что вождь — тоже человек, но в толпе соплеменников, обожествивших лидера, эти печальные факты легко отодвинуть на задворки сознания.
В странах свободного мира существует много возможностей для граждан утолять свою жажду сплочения разрешёнными безопасными путями. Можно присоединиться к болельщикам на трибунах спортивного стадиона и вместе испускать дружный вопль на каждый забитый гол. Рок-звезда на своём концерте доведёт зрителей до экстаза, раскачивая их в унисон ритмам ударника. Демонстрации «за» и «против» текут и текут по улицам городов.
Особая сфера — мистические и религиозные культы. Видимо, чего-то не хватало голливудским звёздам Тому Крузу и Джону Траволте, что они вступили в секту саентологов. Где черпают терпение и убеждённость последователи Свидетелей Иеговы? Почему мормонские мальчики в белых рубашках готовы оставить все увлечения юности и отправиться в двухлетний миссионерский поход по всему свету? Что привлекло миллионы последователей к проповеди корейского реверенда Сон Мён Муна?
Культы, которые в своей деятельности переходят рамки закона, привлекают меньше последователей. Но, видимо, опасность и недозволенность придают особую остроту переживаниям их членов, поэтому они возникают снова и снова и порой приводят к кровавым конфликтам. Небольшая группа, созданная Чарльзом Мэнсоном и получившая название «Семья», насчитывала всего около дюжины членов, но они так боготворили своего лидера, объявившего себя новым Христом, что без колебаний совершили по его приказу несколько ритуальных убийств в августе 1969 года. Объясняя следователям свои мотивы, они только без конца повторяли слово «любовь». На вопросы «где вы находились в такой-то день и час?» отвечали: «Время для нас не существует».
Другие трагедии, связанные с культами, оборачивались не только убийствами, но и массовыми самоубийствами. Ведь самоубийство является предельной формой отказа от собственного «Я». Федеральные власти несколько недель пытались уговорить последователей Дэвида Кореша в Вэйко (Техас) мирно сдаться, но не смогли, и всё кончилось самосожжением восьми десятков членов секты (1993). Джим Джонс, основатель секты «Храм народов», объявлявший себя перевоплощением Христа, Будды и Ленина, сумел увлечь своей проповедью больше тысячи человек и уговорить их уехать в Гайану (1978), где они смогут начать новую совместную жизнь вдали от «прогнившего и обречённого американского общества». И все они потом дружно выпили отравленный пунш.
Каким образом Джим Джонс так сумел подчинить этих людей своей воле?
Пятеро наших фараонов имели абсолютную власть над своими подданными, но даже они не смогли бы заставить человека перед гибелью отравлять собственных детей, как это проделал Джим Джонс в Гайане. Американский конгрессмен Лео Райан, который попытался вмешаться и спасти хотя бы тех, кто разочаровался в культе, заплатил за это своей жизнью — охранники расстреляли его и несколько беглецов, когда они уже садились в самолёт. Сам Джим Джонс перед самоубийством записал на магнитофон заявление: «Это не массовое самоубийство, а акт революционного протеста». Трагедия в Гайане надолго останется самым страшным примером того, как люди добровольно идут на смерть ради счастья сплочения.
Внутренний порыв человека к сплочению фараоны не только используют для достижения власти, но и умело раздувают и направляют его, создавая образ Врага, против которого необходимо сплотиться. После изгнания буржуев и помещиков из России советская пропаганда начала нагнетать ненависть к кулакам, вредителям, шпионам, космополитам. Гитлер нашёл идеального Врага в «интернациональном еврее». У Мао Цзедуна на эту роль попали левые и правые уклонисты, пособники капитализма, ревизионисты, которым всем следовало «размозжить головы». Американский империализм и укрывшиеся во Флориде кубинские контрреволюционеры безотказно исполняли роль вечных врагов для кастровского режима. Один Муссолини недооценил важность роли Врага, надеялся сплотить итальянский народ мечтой о возрождении империи. Но он и поплатился за эту недооценку — единственный из пяти был свергнут с трона при жизни.
Многие военные конфликты в мировой истории решались не численностью армий, не качеством и количеством вооружений, а прежде всего силой народного сплочения. Именно в этом феномене следует искать объяснение многих парадоксальных побед, опрокидывающих законы арифметики: Финикийская республика против Вавилонской империи (6-й век до Р.Х), Афинская — против Персидской (5-й век до Р.Х.), Венецианская — против Турецкой (16-й век), Голландская — против Испанской (17-й век), Финская — против Сталинской (20-й), Вьетнам — против США, Израиль — против всего мусульманского мира.
Гитлер своим зверинным чутьём правильно оценил, что страны, противостоявшие ему в Европе в 1930-е годы, утратили дух народной сплочённости и не смогут противостоять его нападению. Но он забыл — или отказался замечать, — что вторжение реального врага может сплотить нацию даже сильнее, чем раздувание вымышленной угрозы. Англичане и русские, сплотившись, разбили его надежду на быструю победу, а потом, в союзе с подоспевшими американцами, разгромили и его армии.