Расстроив себя обидными мыслями, Анна Петровна делает свое дело. Не глициниями, не расцветающими розами, не согретыми травами пахнет сейчас Теплый берег, а чудо-чебуреками.
— Хозяюшка! Накормите нашу туристскую компанию!
Кушайте, люди, на здоровье. Она виду не покажет, что ей грустно. Сквозь шипение сковород она слушает голоса у киоска.
— Дядя, сколько стоит «Крокодил»? Ой!..
— Не хватает? Хорошо, потом занесешь. Я тебе верю.
«Ой, чудак, — думает Анна Петровна с нежностью. — Верит всем. Зачем парень деньги понесет, если журнал уже под мышкой?»
Лев-Лев не слышит ее мыслей. Он делает свою важную работу:
— Пожалуйста, вам «Правду», пожалуйста, «Известия», пожалуйста, вам конверт с маркой…
Есть ли на свете человек, который мог бы найти подходящие выражения, чтобы передать гнев, обуявший нашего ламанчца?
…— Но ведь тут вот какое обстоятельство… Когда с ним заговорят о чем-нибудь другом, он рассуждает в высшей степени здраво и высказывает ум во всех отношениях светлый и ясный, так что всякий, кто не затронет этой его рыцарщины, признает его за человека большого ума…
Свист, лихой, с переливом, летит над набережной. Здравствуйте, Жора Король явился.
— Привет труженикам Теплого берега! Есть хочу, как сто волков. Принимал в небе ультрафиолетовые лучи.
Он уже сидит верхом на длинноногом стуле и энергично вытряхивает кефир из бутылки в стакан. Смуглолицый, черные бачки, черные усики. Джинсы стянуты на бедрах ковбойским ремнем. Нейлоновая сорочка белей морской пены. А улыбка еще белей, чем сорочка.
— Красивый я сегодня, Анна Петровна?
— Красивый, как муха в сметане, — а сама улыбается. Разве есть на Теплом берегу хоть одна женщина, от трех до ста лет, которая не улыбнется Жоре в ответ? А он хохочет, сверкая зубами.
— Ой, лукавите, Анна Петровна! Меня даже бензозаправщица на летном поле зовет «красивый Жора».
— Ты сегодня на вертолете летал? — высунувшись из окошка, кричит ему Лесь.
— Еще бы! Скоро экзамен на мастера авиаспорта сдам! Триста часов налетал без инструктора и сто девяносто прыжков с парашютом напрыгал. По этому поводу, Анна Петровна, прибавочку!
Она подкладывает ему поджаристых:
— И зачем тебе летать? Ты сапожник, у тебя дел на земле хватит, заказчики ждут.
— Во-первых, я не сапожник, а Король — башмачник. Когда кто-то плохо строит, плохо шьет, говорят: «Какой сапожник это делал?» Я считаю: человек все обязан делать на «отлично». Лесь, не равняйся на троечников! Я чиню срочно, красиво и прочно. Вот кончу институт, стану отличным конструктором. Создам такую обувь, чтоб людям, вместо шаркающей, усталой походки дать легкую, свободную, красивую! Так же важно, как научить людей летать. Это — раз! — Жора энергично дирижирует вилкой. — Во-вторых. Что значит «зачем тебе летать»? Для того спортивный клуб, чтоб летали все — пекари, ученые, корабелы и обувщики. Все цивилизованное человечество должно летать! В-третьих: утром я здесь не нужен. Наука кибернетика доказала, что каблуки ломаются к полудню, а набойки снашиваются после захода солнца.
— Ой, болтун! — смеется Анна Петровна.
Расстроив себя обидными мыслями, Анна Петровна делает свое дело. Не глициниями, не расцветающими розами, не согретыми травами пахнет сейчас Теплый берег, а чудо-чебуреками.
— Хозяюшка! Накормите нашу туристскую компанию!
Кушайте, люди, на здоровье. Она виду не покажет, что ей грустно. Сквозь шипение сковород она слушает голоса у киоска.
— Дядя, сколько стоит «Крокодил»? Ой!..
— Не хватает? Хорошо, потом занесешь. Я тебе верю.
«Ой, чудак, — думает Анна Петровна с нежностью. — Верит всем. Зачем парень деньги понесет, если журнал уже под мышкой?»
Лев-Лев не слышит ее мыслей. Он делает свою важную работу:
— Пожалуйста, вам «Правду», пожалуйста, «Известия», пожалуйста, вам конверт с маркой…
Есть ли на свете человек, который мог бы найти подходящие выражения, чтобы передать гнев, обуявший нашего ламанчца?
…— Но ведь тут вот какое обстоятельство… Когда с ним заговорят о чем-нибудь другом, он рассуждает в высшей степени здраво и высказывает ум во всех отношениях светлый и ясный, так что всякий, кто не затронет этой его рыцарщины, признает его за человека большого ума…
Свист, лихой, с переливом, летит над набережной. Здравствуйте, Жора Король явился.
— Привет труженикам Теплого берега! Есть хочу, как сто волков. Принимал в небе ультрафиолетовые лучи.
Он уже сидит верхом на длинноногом стуле и энергично вытряхивает кефир из бутылки в стакан. Смуглолицый, черные бачки, черные усики. Джинсы стянуты на бедрах ковбойским ремнем. Нейлоновая сорочка белей морской пены. А улыбка еще белей, чем сорочка.
— Красивый я сегодня, Анна Петровна?
— Красивый, как муха в сметане, — а сама улыбается. Разве есть на Теплом берегу хоть одна женщина, от трех до ста лет, которая не улыбнется Жоре в ответ? А он хохочет, сверкая зубами.
— Ой, лукавите, Анна Петровна! Меня даже бензозаправщица на летном поле зовет «красивый Жора».
— Ты сегодня на вертолете летал? — высунувшись из окошка, кричит ему Лесь.
— Еще бы! Скоро экзамен на мастера авиаспорта сдам! Триста часов налетал без инструктора и сто девяносто прыжков с парашютом напрыгал. По этому поводу, Анна Петровна, прибавочку!
Она подкладывает ему поджаристых:
— И зачем тебе летать? Ты сапожник, у тебя дел на земле хватит, заказчики ждут.
— Во-первых, я не сапожник, а Король — башмачник. Когда кто-то плохо строит, плохо шьет, говорят: «Какой сапожник это делал?» Я считаю: человек все обязан делать на «отлично». Лесь, не равняйся на троечников! Я чиню срочно, красиво и прочно. Вот кончу институт, стану отличным конструктором. Создам такую обувь, чтоб людям, вместо шаркающей, усталой походки дать легкую, свободную, красивую! Так же важно, как научить людей летать. Это — раз! — Жора энергично дирижирует вилкой. — Во-вторых. Что значит «зачем тебе летать»? Для того спортивный клуб, чтоб летали все — пекари, ученые, корабелы и обувщики. Все цивилизованное человечество должно летать! В-третьих: утром я здесь не нужен. Наука кибернетика доказала, что каблуки ломаются к полудню, а набойки снашиваются после захода солнца.
— Ой, болтун! — смеется Анна Петровна.