— Чепуха! — Он рассмеялся, но смех постепенно угас, и Роджер нахмурился. — Семейство этого не допустит.
— Конечно, не допустит, во всяком случае, в этом году, да, я думаю, и на следующий тоже, но вот потом?
Роджер пожал плечами, прогоняя неприятную мысль.
— Не говорите Оливеру, — попросил он. — Он ее раньше придушит.
Через открывшийся в ограждении проход вышли полицейский и эксперт-взрывник, за их спиной мы увидели медленно двигающихся людей — специальную рабочую группу.
Мы с Роджером пошли им навстречу, чтобы посмотреть на то, что они несли в руках.
— Остатки часового механизма, — весело сообщил эксперт, державший большую шестеренку. — Почти всегда находишь какие-нибудь детали от взрывного устройства. При этом типе взрывчатки ничего не улетучивается без остатка.
— Каком типе? — спросил я.
— РЕ-4. Не Семтекс. Не удобрения, не дизельное топливо. Никакого самодеятельного терроризма. Я бы сказал, мы здесь имеем дело с регулярной, а не ирландской республиканской армией.
Роджер, полковник, естественно, поднялся на защиту армии:
— В армии очень тщательно охраняют детонаторы. РЕ-4 без детонаторов — обыкновенный пластилин.
Эксперт кивнул:
— Ее можно мять и шлепать, как вам вздумается, как марципан. Но вот молотком бить я бы воздержался. Говорите, детонаторы под замком? Не смешите меня. Насколько легче была бы моя жизнь, если бы это было так. А в армии теряются танки. Так что уж там говорить о горсточке гремучей ртути?
— С детонаторами совсем не так, — не сдавался Роджер.
— Ну конечно, — насмешливо ухмыльнулся эксперт. — Старые солдаты смогли бы увести у вас из-под носа целую гаубицу. Вы же знаете, как между ними говорится, нет ничего лучше пожара.
Судя по выражению лица Роджера, было видно, что эта фраза ему очень хорошо знакома.
— Когда несколько лет назад загорелся один большой склад размером в несколько футбольных полей, — не без богохульствующего удовольствия поделился со мной эксперт, — сгоревшим оказалось столько добра, что не уместилось бы и в двух таких складах. Армейские представили тонны бумаг, доказывающих, что за неделю до пожара туда направлялось — да вообще чего только не направлялось. «Направленными на склад» оказались вещи, которые давно уже значились пропавшими и за которые все еще предстояло отчитываться. Вещи, которые значились «отправленными на склад», через некоторое время всплывали… в чемоданах. Пожар — это Божий дар, правда, полковник?
Роджер очень официально произнес:
— Не ждите, что я соглашусь.
— Конечно же, нет, полковник. Но только не уверяйте меня, будто так не бывает, чтобы где-то недосчитались ящика детонаторов.
Работа шла своим чередом.
Повсюду извивались электрические кабели, постепенно заползая в складки брезента и становясь невидимыми. Прибавлялось света, как будто так оно и должно быть. Под вентиляционными отверстиями в потолке повесили большие вентиляторы, освобождавшие помещение от запахов и отработанного воздуха. Генри и сам так разбирался в установке шатров и удобствах для массового зрителя, как это и не снилось изнемогающим от жары и духоты гостям в раскаленных от солнца шатрах, а поскольку я также считал регулирование воздуха одним из главных условий комфорта, посетители Стрэттон-Парка должны были дышать полной грудью, не замечая этого.
— Чепуха! — Он рассмеялся, но смех постепенно угас, и Роджер нахмурился. — Семейство этого не допустит.
— Конечно, не допустит, во всяком случае, в этом году, да, я думаю, и на следующий тоже, но вот потом?
Роджер пожал плечами, прогоняя неприятную мысль.
— Не говорите Оливеру, — попросил он. — Он ее раньше придушит.
Через открывшийся в ограждении проход вышли полицейский и эксперт-взрывник, за их спиной мы увидели медленно двигающихся людей — специальную рабочую группу.
Мы с Роджером пошли им навстречу, чтобы посмотреть на то, что они несли в руках.
— Остатки часового механизма, — весело сообщил эксперт, державший большую шестеренку. — Почти всегда находишь какие-нибудь детали от взрывного устройства. При этом типе взрывчатки ничего не улетучивается без остатка.
— Каком типе? — спросил я.
— РЕ-4. Не Семтекс. Не удобрения, не дизельное топливо. Никакого самодеятельного терроризма. Я бы сказал, мы здесь имеем дело с регулярной, а не ирландской республиканской армией.
Роджер, полковник, естественно, поднялся на защиту армии:
— В армии очень тщательно охраняют детонаторы. РЕ-4 без детонаторов — обыкновенный пластилин.
Эксперт кивнул:
— Ее можно мять и шлепать, как вам вздумается, как марципан. Но вот молотком бить я бы воздержался. Говорите, детонаторы под замком? Не смешите меня. Насколько легче была бы моя жизнь, если бы это было так. А в армии теряются танки. Так что уж там говорить о горсточке гремучей ртути?
— С детонаторами совсем не так, — не сдавался Роджер.
— Ну конечно, — насмешливо ухмыльнулся эксперт. — Старые солдаты смогли бы увести у вас из-под носа целую гаубицу. Вы же знаете, как между ними говорится, нет ничего лучше пожара.
Судя по выражению лица Роджера, было видно, что эта фраза ему очень хорошо знакома.
— Когда несколько лет назад загорелся один большой склад размером в несколько футбольных полей, — не без богохульствующего удовольствия поделился со мной эксперт, — сгоревшим оказалось столько добра, что не уместилось бы и в двух таких складах. Армейские представили тонны бумаг, доказывающих, что за неделю до пожара туда направлялось — да вообще чего только не направлялось. «Направленными на склад» оказались вещи, которые давно уже значились пропавшими и за которые все еще предстояло отчитываться. Вещи, которые значились «отправленными на склад», через некоторое время всплывали… в чемоданах. Пожар — это Божий дар, правда, полковник?
Роджер очень официально произнес:
— Не ждите, что я соглашусь.
— Конечно же, нет, полковник. Но только не уверяйте меня, будто так не бывает, чтобы где-то недосчитались ящика детонаторов.
Работа шла своим чередом.
Повсюду извивались электрические кабели, постепенно заползая в складки брезента и становясь невидимыми. Прибавлялось света, как будто так оно и должно быть. Под вентиляционными отверстиями в потолке повесили большие вентиляторы, освобождавшие помещение от запахов и отработанного воздуха. Генри и сам так разбирался в установке шатров и удобствах для массового зрителя, как это и не снилось изнемогающим от жары и духоты гостям в раскаленных от солнца шатрах, а поскольку я также считал регулирование воздуха одним из главных условий комфорта, посетители Стрэттон-Парка должны были дышать полной грудью, не замечая этого.