— Что за тайны?
— Они есть у каждого человека. Особенно у женщины, и признайтесь, вам хотелось бы узнать какую-нибудь мою тайну, — обольстительно улыбнулась Филиппа.
— Откуда у вас взялось семь акций? — усмехнулся я.
Она поставила бокал, внимательно и доброжелательно, но с промелькнувшей в глазах хитринкой посмотрела на меня.
— Да, вот это вопрос!
Ответила она не сразу. Подумала и уточнила:
— Недели две назад в газетах писали, что Стрэттоны перегрызлись из-за ипподрома.
— Да, я об этом тоже читал.
— Потому вы и здесь?
— В основном, думаю, да.
— Я, знаете, выросла здесь. Не здесь, на ипподроме, а в поместье.
Я удивился:
— Но Стрэттоны, за исключением Марджори, хором утверждают, что не знают вас.
— Нет, не знают. Много лет назад мой отец был парикмахером лорда Стрэттона.
Она улыбнулась, увидев мое удивление, которое я и старался спрятать.
— Полагаете, я не похожа на дочь парикмахера?
— Ну, как вам сказать, просто я не знаю других дочерей парикмахеров.
— Отец арендовал дом на земле поместья, — объяснила она, — и у него были салоны в Суиндоне, Оксфорде, Ньюбери, но он аккуратно являлся в Стрэттон-Хейз стричь лорда Стрэттона. Мы переехали, когда мне не было еще пятнадцати лет, и жили рядом с нашим салоном в Оксфорде, и все равно отец раз в месяц ездил в Стрэттон-Хейз.
— Рассказывайте, пожалуйста, дальше, — проговорил я. — Лорд Стрэттон дал вашему отцу эти акции?
Она допила шампанское. Я не позволил бокалу пустовать.
— Нет, все было по-другому. — Она загадочно улыбнулась. — Отец умер и оставил мне свои салоны. К тому времени я освоила профессию косметички, получила дипломы и тому подобное. Однажды лорд Стрэттон зашел ко мне в оксфордский салон, посмотреть, как у меня получается без отца, и остался сделать маникюр.
Она улыбнулась. Выпила. Я больше вопросов не задавал.
— Что за тайны?
— Они есть у каждого человека. Особенно у женщины, и признайтесь, вам хотелось бы узнать какую-нибудь мою тайну, — обольстительно улыбнулась Филиппа.
— Откуда у вас взялось семь акций? — усмехнулся я.
Она поставила бокал, внимательно и доброжелательно, но с промелькнувшей в глазах хитринкой посмотрела на меня.
— Да, вот это вопрос!
Ответила она не сразу. Подумала и уточнила:
— Недели две назад в газетах писали, что Стрэттоны перегрызлись из-за ипподрома.
— Да, я об этом тоже читал.
— Потому вы и здесь?
— В основном, думаю, да.
— Я, знаете, выросла здесь. Не здесь, на ипподроме, а в поместье.
Я удивился:
— Но Стрэттоны, за исключением Марджори, хором утверждают, что не знают вас.
— Нет, не знают. Много лет назад мой отец был парикмахером лорда Стрэттона.
Она улыбнулась, увидев мое удивление, которое я и старался спрятать.
— Полагаете, я не похожа на дочь парикмахера?
— Ну, как вам сказать, просто я не знаю других дочерей парикмахеров.
— Отец арендовал дом на земле поместья, — объяснила она, — и у него были салоны в Суиндоне, Оксфорде, Ньюбери, но он аккуратно являлся в Стрэттон-Хейз стричь лорда Стрэттона. Мы переехали, когда мне не было еще пятнадцати лет, и жили рядом с нашим салоном в Оксфорде, и все равно отец раз в месяц ездил в Стрэттон-Хейз.
— Рассказывайте, пожалуйста, дальше, — проговорил я. — Лорд Стрэттон дал вашему отцу эти акции?
Она допила шампанское. Я не позволил бокалу пустовать.
— Нет, все было по-другому. — Она загадочно улыбнулась. — Отец умер и оставил мне свои салоны. К тому времени я освоила профессию косметички, получила дипломы и тому подобное. Однажды лорд Стрэттон зашел ко мне в оксфордский салон, посмотреть, как у меня получается без отца, и остался сделать маникюр.
Она улыбнулась. Выпила. Я больше вопросов не задавал.