В школах у преподобных отцов получил он наглядные уроки ханжества, лицемерия, двоедушия, убившие в нем религиозность. Оскорбляемая гордость сделала то, перед чем отступили знахари и костоправы: придя на могилу отца, подросток переломил над ней костыль и с тех пор обходился палкой.
Арминию Вамбери исполнилось шестнадцать, когда венгерские патриоты, поднятые волной прокатившихся по Европе революций, восстали против Габсбургов. Они захотели освободить родину от австрийской династии, утвердившейся на венгерских землях. На помощь Габсбургам пришли Романовы. Николай I оказал военную поддержку при подавлении революции.
В Пресбурге, где учился Вамбери, эшафот стоял у крепостной стены. Подросток узнал, как смотрят смерти в глаза настоящие люди. Молодой венгерский офицер шел на эшафот вместе со своим адъютантом. Оба смеялись и оживленно разговаривали между собой. Взбешенные палачи перед казнью стали мучить их. Вамбери не выдержал и стал выкрикивать из толпы в лицо австрийцам самые страшные ругательства, какие только слышал на ярмарках. За ним погнались, но при хромоте он отличался редким проворством и быстротой.
В 1851 году Вамбери закончил учение и, зная семь языков, стал домашним учителем. Несколько лет он скитался по небогатым семьям, уча недорослей и продолжая учиться сам. Когда долго не было работы, Вамбери жил у больничной сиделки, сдававшей койки беднякам. Коек было четыре, постояльцев — восемь. Здесь среди старьевщиков, коробейников, нищих Вамбери зубрил русские глаголы и учился писать по-турецки.
Бунтарь уживался в нем с педантом. В календаре юноша намечал, что должен сделать на каждый день. Невыполненное задание переносилось на завтра. Если и завтра его нельзя было зачеркнуть как сделанное, Вамбери оставлял себя без обеда.
В эти годы он попытал счастья в Вене. На государственную службу его не приняли, как уроженца Венгрии, да еще выросшего в еврейской семье. Но Вена подарила ему много важных встреч. Он познакомился с великим сербским поэтом и просветителем Вуком Караджичем. В русском посольстве священник Раевский снабдил его книгами, и Вамбери прочел в подлинниках Батюшкова, Пушкина, Лермонтова. Востоковед Пургисталь подогрел в нем интерес к целеустремленному изучению восточных языков.
Ученых уже давно волновала загадка происхождения венгров. Откуда появились они на берегах Дуная? Где их прародина, с которой принесли они язык, столь не похожий на языки их европейских соседей?
В венгерском языке можно было найти слова, схожие с теми, которые употребляют тюркоязычные народы. Но не означало ли это, что прародиной венгров была Центральная или Средняя Азия?
Барон Этвеш, венгерский лингвист, к которому Вамбери пришел в дырявых башмаках с искусно подвязанными картонными подошвами, сочувственно отнесся к его предложению отправиться на Восток для выяснения сходства венгерского языка с языками азиатских народов.
Денег, полученных Вамбери, хватило на билет до Стамбула. Последние монеты забрал лодочник-перевозчик. Первый приют дали Вамбери соотечественники — венгерские эмигранты, бежавшие на берега Босфора после подавления революции.
В Турции Вамбери прожил шесть лет. Сначала он был странствующим чтецом. В кофейнях благодарные слушатели приглашали его разделить трапезу. На второй год стамбульской жизни Вамбери часто видели во дворах мечетей, где, сидя у ног учителей-хаджи, он постигал премудрости ислама. Его встречали также на базарах; он вслушивался в речь приехавших издалека торговцев.
Прошло еще три года, и Вамбери стал все чаще появляться в министерстве иностранных дел и на приемах в посольствах: владея уже тридцатью языками, он мог быть переводчиком решительно всех дипломатов, представленных при дворе султана!
Настоящее имя венгра забылось. Важного господина, имеющего собственную карету, стали называть Решид-эфенди. И он, вероятно, не преувеличивал, определяя много лет спустя свое место в турецкой столице: «Как близкого друга, меня посвящали в тайны частной и государственной жизни, и скоро я стал сведущ в турецких делах не меньше, чем любой эфенди, рожденный в Стамбуле».
А тем временем Венгерская академия наук получала от него весьма интересные сообщения. Он разыскал и перевел древние манускрипты, где в сплетении фактов и вымысла пытался найти зерно истины о прародине венгров. Он жадно изучал в архивах Стамбула чагатайско-тюркские рукописи, ища слова и понятия, сходные с теми, которые жили в языке венгров. В уважение всех этих заслуг Академия наук избрала Вамбери своим членом-корреспондентом.
Он приехал на родину, и почтенные академики выслушали его дерзкий план. Из скудной академической кассы была отсчитана тысяча монет. Вамбери торжественно вручили охранный лист. Предполагалось, видимо, что палач хивинского хана тотчас отбросит в сторону кинжал или веревку с петлей, прочтя каллиграфически написанное по-латыни обращение об оказании всяческого содействия подданному прославленного монарха Франца-Иосифа II венгру Арминию Вамбери, известному академикам с самой лучшей стороны…
У президента Академии хватило, впрочем, юмора, для того чтобы в ответ на выраженное одним из академических старцев пожелание о доставке для изучения нескольких черепов жителей Средней Азии заметить:
— Прежде всего пожелаем нашему сотруднику привезти в целости свой собственный череп.
Взяв деньги и спрятав подальше охранный лист, Вамбери вернулся в Стамбул. Будущее не страшило его. Жизнь достаточно долго репетировала с ним будущую роль, закаливая характер, учила терпению и лицемерию, учила носить маску святости и обуздывать желания. Стамбул научил его искусству восточного диалога и придал внешние характерные черты.
И когда пришла решающая минута, Арминий Вамбери, давно известный всему Стамбулу как Решид-эфенди, был вполне готов перевоплотиться в странствующего дервиша.
К Арминию Вамбери, который после посещения среднеазиатских ханств побывал еще и в Афганистане, пришла слава одного из самых дерзких путешественников по Востоку.
Он не был первым европейцем в Хиве, Бухаре, Самарканде. Русские послы посещали среднеазиатские ханства с XVII века. В начале XIX века туда усиленно старались проникнуть англичане, и не все они разделили участь обезглавленных в Бухаре полковника Конноли и подполковника Стоддарта. Приключения в Хиве Николая Муравьева, брата известных декабристов Муравьевых, в свое время всколыхнули русское общество. Ханыков, Эверсман, Виткович, Демезон, уже знакомый нам Егор Петрович Ковалевский и другие, служа русской науке и русской дипломатии, в разное время проникали в ханства Средней Азии.
В старых комплектах «Туркестанских ведомостей» можно найти рассказ купца Абросимова. Это был молодой человек, выкупленный крепостной крестьянин, часто встречавший в киргизских степях хивинских купцов. Видимо, у него были незаурядные способности к языкам; он бегло говорил по-узбекски, по-киргизски и по-туркменски. И вот этот предприимчивый торговец, нагрузив товарами пятнадцать верблюдов, на свой страх и риск отправился в Среднюю Азию.
В школах у преподобных отцов получил он наглядные уроки ханжества, лицемерия, двоедушия, убившие в нем религиозность. Оскорбляемая гордость сделала то, перед чем отступили знахари и костоправы: придя на могилу отца, подросток переломил над ней костыль и с тех пор обходился палкой.
Арминию Вамбери исполнилось шестнадцать, когда венгерские патриоты, поднятые волной прокатившихся по Европе революций, восстали против Габсбургов. Они захотели освободить родину от австрийской династии, утвердившейся на венгерских землях. На помощь Габсбургам пришли Романовы. Николай I оказал военную поддержку при подавлении революции.
В Пресбурге, где учился Вамбери, эшафот стоял у крепостной стены. Подросток узнал, как смотрят смерти в глаза настоящие люди. Молодой венгерский офицер шел на эшафот вместе со своим адъютантом. Оба смеялись и оживленно разговаривали между собой. Взбешенные палачи перед казнью стали мучить их. Вамбери не выдержал и стал выкрикивать из толпы в лицо австрийцам самые страшные ругательства, какие только слышал на ярмарках. За ним погнались, но при хромоте он отличался редким проворством и быстротой.
В 1851 году Вамбери закончил учение и, зная семь языков, стал домашним учителем. Несколько лет он скитался по небогатым семьям, уча недорослей и продолжая учиться сам. Когда долго не было работы, Вамбери жил у больничной сиделки, сдававшей койки беднякам. Коек было четыре, постояльцев — восемь. Здесь среди старьевщиков, коробейников, нищих Вамбери зубрил русские глаголы и учился писать по-турецки.
Бунтарь уживался в нем с педантом. В календаре юноша намечал, что должен сделать на каждый день. Невыполненное задание переносилось на завтра. Если и завтра его нельзя было зачеркнуть как сделанное, Вамбери оставлял себя без обеда.
В эти годы он попытал счастья в Вене. На государственную службу его не приняли, как уроженца Венгрии, да еще выросшего в еврейской семье. Но Вена подарила ему много важных встреч. Он познакомился с великим сербским поэтом и просветителем Вуком Караджичем. В русском посольстве священник Раевский снабдил его книгами, и Вамбери прочел в подлинниках Батюшкова, Пушкина, Лермонтова. Востоковед Пургисталь подогрел в нем интерес к целеустремленному изучению восточных языков.
Ученых уже давно волновала загадка происхождения венгров. Откуда появились они на берегах Дуная? Где их прародина, с которой принесли они язык, столь не похожий на языки их европейских соседей?
В венгерском языке можно было найти слова, схожие с теми, которые употребляют тюркоязычные народы. Но не означало ли это, что прародиной венгров была Центральная или Средняя Азия?
Барон Этвеш, венгерский лингвист, к которому Вамбери пришел в дырявых башмаках с искусно подвязанными картонными подошвами, сочувственно отнесся к его предложению отправиться на Восток для выяснения сходства венгерского языка с языками азиатских народов.
Денег, полученных Вамбери, хватило на билет до Стамбула. Последние монеты забрал лодочник-перевозчик. Первый приют дали Вамбери соотечественники — венгерские эмигранты, бежавшие на берега Босфора после подавления революции.
В Турции Вамбери прожил шесть лет. Сначала он был странствующим чтецом. В кофейнях благодарные слушатели приглашали его разделить трапезу. На второй год стамбульской жизни Вамбери часто видели во дворах мечетей, где, сидя у ног учителей-хаджи, он постигал премудрости ислама. Его встречали также на базарах; он вслушивался в речь приехавших издалека торговцев.
Прошло еще три года, и Вамбери стал все чаще появляться в министерстве иностранных дел и на приемах в посольствах: владея уже тридцатью языками, он мог быть переводчиком решительно всех дипломатов, представленных при дворе султана!
Настоящее имя венгра забылось. Важного господина, имеющего собственную карету, стали называть Решид-эфенди. И он, вероятно, не преувеличивал, определяя много лет спустя свое место в турецкой столице: «Как близкого друга, меня посвящали в тайны частной и государственной жизни, и скоро я стал сведущ в турецких делах не меньше, чем любой эфенди, рожденный в Стамбуле».
А тем временем Венгерская академия наук получала от него весьма интересные сообщения. Он разыскал и перевел древние манускрипты, где в сплетении фактов и вымысла пытался найти зерно истины о прародине венгров. Он жадно изучал в архивах Стамбула чагатайско-тюркские рукописи, ища слова и понятия, сходные с теми, которые жили в языке венгров. В уважение всех этих заслуг Академия наук избрала Вамбери своим членом-корреспондентом.
Он приехал на родину, и почтенные академики выслушали его дерзкий план. Из скудной академической кассы была отсчитана тысяча монет. Вамбери торжественно вручили охранный лист. Предполагалось, видимо, что палач хивинского хана тотчас отбросит в сторону кинжал или веревку с петлей, прочтя каллиграфически написанное по-латыни обращение об оказании всяческого содействия подданному прославленного монарха Франца-Иосифа II венгру Арминию Вамбери, известному академикам с самой лучшей стороны…
У президента Академии хватило, впрочем, юмора, для того чтобы в ответ на выраженное одним из академических старцев пожелание о доставке для изучения нескольких черепов жителей Средней Азии заметить:
— Прежде всего пожелаем нашему сотруднику привезти в целости свой собственный череп.
Взяв деньги и спрятав подальше охранный лист, Вамбери вернулся в Стамбул. Будущее не страшило его. Жизнь достаточно долго репетировала с ним будущую роль, закаливая характер, учила терпению и лицемерию, учила носить маску святости и обуздывать желания. Стамбул научил его искусству восточного диалога и придал внешние характерные черты.
И когда пришла решающая минута, Арминий Вамбери, давно известный всему Стамбулу как Решид-эфенди, был вполне готов перевоплотиться в странствующего дервиша.
К Арминию Вамбери, который после посещения среднеазиатских ханств побывал еще и в Афганистане, пришла слава одного из самых дерзких путешественников по Востоку.
Он не был первым европейцем в Хиве, Бухаре, Самарканде. Русские послы посещали среднеазиатские ханства с XVII века. В начале XIX века туда усиленно старались проникнуть англичане, и не все они разделили участь обезглавленных в Бухаре полковника Конноли и подполковника Стоддарта. Приключения в Хиве Николая Муравьева, брата известных декабристов Муравьевых, в свое время всколыхнули русское общество. Ханыков, Эверсман, Виткович, Демезон, уже знакомый нам Егор Петрович Ковалевский и другие, служа русской науке и русской дипломатии, в разное время проникали в ханства Средней Азии.
В старых комплектах «Туркестанских ведомостей» можно найти рассказ купца Абросимова. Это был молодой человек, выкупленный крепостной крестьянин, часто встречавший в киргизских степях хивинских купцов. Видимо, у него были незаурядные способности к языкам; он бегло говорил по-узбекски, по-киргизски и по-туркменски. И вот этот предприимчивый торговец, нагрузив товарами пятнадцать верблюдов, на свой страх и риск отправился в Среднюю Азию.