Кулик, исхудавший, но бодрый, вышел навстречу в зипуне, в шапке-треухе, с длинной палкой в руке. Он был, кажется, не столько обрадован, сколько удивлен.
Откуда все эти люди?
Спасательная экспедиция?! Что еще за новость!
Ему рассказали. Он сердился, но недолго: может быть, теперь, когда вокруг поисков Тунгусского метеорита поднялся шум, будет легче готовить новую экспедицию? И кроме того, раз уж к Великому болоту пожаловало столько добровольных помощников, то без промедления надо приниматься за дело.
Как он провел эти месяцы в тайге? Во-первых, жил не один, к нему присоединился ангарский охотник Китьян Васильев. Ну, было голодно, жарили белок, затем удалось подстрелить лося. И вообще рассказы — потом, а сейчас надо искать осколки, вон термометр показывает восемнадцать градусов мороза, значит, болота подмерзли.
За работу принялись дружно. Копали от темноты до темноты, отводили из воронок воду, исследовали воронки с помощью магнитометра. И… никаких результатов.
Перед тем как покидать Великое болото, между Куликом и Сытиным состоялся разговор, о котором Сытин рассказал лишь много лет спустя.
Дело в том, что во время полета над ангарской тайгой помощник Кулика, к своему удивлению, заметил болота, очень похожие на Великое, с такой же волнистой поверхностью и с округлыми пятнышками, напоминавшими кратеры.
Теперь, после неудачных поисков, Сытин решил поделиться с Куликом своими соображениями.
Они сидели вдвоем в тесном лабазе. Тускло горела свеча. И вот как описывает Сытин дальнейшее:
«— Леонид Алексеевич, — сказал я тихо, — Леонид Алексеевич… А может быть, метеорит упал не тут, а пролетел дальше? Я видел болота…
Продолжать мне не пришлось. Кулик резко отодвинул, вернее, оттолкнул меня. Отклоняясь к противоположной стенке лабаза, я задел рукой за свечу, она упала и погасла. И в полной темноте я услышал чужой жесткий голос:
— Предатель… Как я мог вам верить, старый дурак! Я должен был предвидеть, что академики вас убедят… не верить мне! Уходите…»
Обвинение было несправедливым. Сытин тяжело переживал разрыв. Попытки на обратном пути как-то наладить прежние отношения с Куликом ни к чему не привели.
Суслов, с которым Сытин поделился своими огорчениями, сказал, что «дело дрянь».
— Но ведь я высказал только предположения… — возразил Сытин.
Суслов прервал его:
— Вы засомневались — для Леонида Алексеевича этого достаточно! Слишком много ему пришлось воевать с сомневающимися. Наверное, это его и ожесточило.
…На следующий год, вновь отправившись к Подкаменной Тунгуске, Кулик не пригласил Сытина. Помощником стал молодой ученый Евгений Кринов. В состав экспедиции вошли специалист по исследованию болот, буровой мастер и несколько добровольцев-любителей.
Лето 1929 года принесло Кулику немало огорчений и тревог. Экспедиция, снаряженная гораздо лучше предыдущих, должна была стать его триумфом. Однако факты лишь расшатывали гипотезу Кулика.
Он возлагал надежды на большую воронку, названную Сусловской. Когда с помощью кирок и лопат пробили в неподатливой земле траншею и спустили воду, на дне воронки увидели… торчащий пень.
Но ведь если бы здесь вонзился в землю осколок метеорита, пень, конечно, никак не мог бы сохраниться.
Кулик, исхудавший, но бодрый, вышел навстречу в зипуне, в шапке-треухе, с длинной палкой в руке. Он был, кажется, не столько обрадован, сколько удивлен.
Откуда все эти люди?
Спасательная экспедиция?! Что еще за новость!
Ему рассказали. Он сердился, но недолго: может быть, теперь, когда вокруг поисков Тунгусского метеорита поднялся шум, будет легче готовить новую экспедицию? И кроме того, раз уж к Великому болоту пожаловало столько добровольных помощников, то без промедления надо приниматься за дело.
Как он провел эти месяцы в тайге? Во-первых, жил не один, к нему присоединился ангарский охотник Китьян Васильев. Ну, было голодно, жарили белок, затем удалось подстрелить лося. И вообще рассказы — потом, а сейчас надо искать осколки, вон термометр показывает восемнадцать градусов мороза, значит, болота подмерзли.
За работу принялись дружно. Копали от темноты до темноты, отводили из воронок воду, исследовали воронки с помощью магнитометра. И… никаких результатов.
Перед тем как покидать Великое болото, между Куликом и Сытиным состоялся разговор, о котором Сытин рассказал лишь много лет спустя.
Дело в том, что во время полета над ангарской тайгой помощник Кулика, к своему удивлению, заметил болота, очень похожие на Великое, с такой же волнистой поверхностью и с округлыми пятнышками, напоминавшими кратеры.
Теперь, после неудачных поисков, Сытин решил поделиться с Куликом своими соображениями.
Они сидели вдвоем в тесном лабазе. Тускло горела свеча. И вот как описывает Сытин дальнейшее:
«— Леонид Алексеевич, — сказал я тихо, — Леонид Алексеевич… А может быть, метеорит упал не тут, а пролетел дальше? Я видел болота…
Продолжать мне не пришлось. Кулик резко отодвинул, вернее, оттолкнул меня. Отклоняясь к противоположной стенке лабаза, я задел рукой за свечу, она упала и погасла. И в полной темноте я услышал чужой жесткий голос:
— Предатель… Как я мог вам верить, старый дурак! Я должен был предвидеть, что академики вас убедят… не верить мне! Уходите…»
Обвинение было несправедливым. Сытин тяжело переживал разрыв. Попытки на обратном пути как-то наладить прежние отношения с Куликом ни к чему не привели.
Суслов, с которым Сытин поделился своими огорчениями, сказал, что «дело дрянь».
— Но ведь я высказал только предположения… — возразил Сытин.
Суслов прервал его:
— Вы засомневались — для Леонида Алексеевича этого достаточно! Слишком много ему пришлось воевать с сомневающимися. Наверное, это его и ожесточило.
…На следующий год, вновь отправившись к Подкаменной Тунгуске, Кулик не пригласил Сытина. Помощником стал молодой ученый Евгений Кринов. В состав экспедиции вошли специалист по исследованию болот, буровой мастер и несколько добровольцев-любителей.
Лето 1929 года принесло Кулику немало огорчений и тревог. Экспедиция, снаряженная гораздо лучше предыдущих, должна была стать его триумфом. Однако факты лишь расшатывали гипотезу Кулика.
Он возлагал надежды на большую воронку, названную Сусловской. Когда с помощью кирок и лопат пробили в неподатливой земле траншею и спустили воду, на дне воронки увидели… торчащий пень.
Но ведь если бы здесь вонзился в землю осколок метеорита, пень, конечно, никак не мог бы сохраниться.