Нет, удалось все же сделать довольно много, и прежде всего, произвести топографическую съемку предполагаемого места падения небесного гостя. Однако лето не дало пока никаких новых доказательств, которыми Кулик мог бы посрамить скептиков.
Он пробовал раскапывать одну из воронок в надежде добраться до осколка метеорита, но воронку заливало водой. Изготовили из ствола кедра самодельный насос — куда там, это все равно, что вычерпывать ложкой бочку.
Оставались надежды на магнитометр. Осенью, когда болота подмерзнут, с его помощью можно было «прощупать» воронки: если метеорит был железным, то чувствительный прибор отметил бы, где лежат осколки, вонзившиеся глубоко в землю.
Но еще задолго до холодов у Сытина и двоих рабочих началась цинга. Вялые, слабые, апатичные, они уже не могли помогать Кулику, на котором внешне никак не отразились ни тяжелая работа, ни скудость питания.
Кажется, выход был возможен лишь один — всем уходить из тайги, притом как можно быстрее.
Но вот какой разговор произошел у Кулика с «Витторио» — так на итальянский лад переделал он имя своего помощника:
— Я решил остаться здесь. Останусь один. Вы же раскисли, Витторио. Наши рабочие тоже теперь не работники.
Сытин, конечно, с горячностью возразил. Как это — остаться одному в тайге?!
Кулик стоял на своем. Сытин должен рассказать все Вернадскому, попросить денег на продолжение экспедиции…
— Леонид Алексеевич, я не уйду, — твердо произнес Сытин. — Или уйду, чтобы вернуться сюда…
Кулик крепко обнял Витторио. Договорились: Сытин постарается вернуться с деньгами к началу октября, и тогда они завершат дело, непременно завершат.
*
«Один в тайге…»
Эта статья появилась в ленинградской вечерней газете и вызвала множество откликов. В редакцию приходили десятки писем читателей, желающих отправиться на помощь Кулику.
Академия наук, пороги которой обивал отчаявшийся Сытин, после появления статьи сразу нашла деньги на командировку в тайгу.
Судьбой Кулика заинтересовались в Москве, в Новосибирске, в Красноярске.
Вдобавок ко всему, пронесся тревожный слух: по ангарской тайге бродит шайка беглых уголовников, расспрашивающих дорогу к зимовью Кулика. Бандиты уверены, что ученый напал на богатую золотую жилу, иначе чего же ради ему маяться в тайге?
И осенью на Подкаменную Тунгуску отправилась уже целая спасательная экспедиция во главе со знатоком тайги Иннокентием Сусловым.
К ней, в числе прочих, примкнули сотрудник журнала «Всемирный следопыт» Смирнов и молодой журналист Попель, который годом раньше познакомился с Куликом в поезде. Сытин вылетел в Кежму на самолете, чтобы подготовить поход экспедиции в тайгу.
На Ангаре никто о Кулике ничего нового не слышал. В Вановаре он тоже не появлялся. Тревога нарастала.
Она оказалась напрасной.
20 октября 1928 года среди по-зимнему белой тайги Сытин первым увидел темную избушку и дымок над ней. Тотчас принялись палить из ружей и кричать «ура».
Нет, удалось все же сделать довольно много, и прежде всего, произвести топографическую съемку предполагаемого места падения небесного гостя. Однако лето не дало пока никаких новых доказательств, которыми Кулик мог бы посрамить скептиков.
Он пробовал раскапывать одну из воронок в надежде добраться до осколка метеорита, но воронку заливало водой. Изготовили из ствола кедра самодельный насос — куда там, это все равно, что вычерпывать ложкой бочку.
Оставались надежды на магнитометр. Осенью, когда болота подмерзнут, с его помощью можно было «прощупать» воронки: если метеорит был железным, то чувствительный прибор отметил бы, где лежат осколки, вонзившиеся глубоко в землю.
Но еще задолго до холодов у Сытина и двоих рабочих началась цинга. Вялые, слабые, апатичные, они уже не могли помогать Кулику, на котором внешне никак не отразились ни тяжелая работа, ни скудость питания.
Кажется, выход был возможен лишь один — всем уходить из тайги, притом как можно быстрее.
Но вот какой разговор произошел у Кулика с «Витторио» — так на итальянский лад переделал он имя своего помощника:
— Я решил остаться здесь. Останусь один. Вы же раскисли, Витторио. Наши рабочие тоже теперь не работники.
Сытин, конечно, с горячностью возразил. Как это — остаться одному в тайге?!
Кулик стоял на своем. Сытин должен рассказать все Вернадскому, попросить денег на продолжение экспедиции…
— Леонид Алексеевич, я не уйду, — твердо произнес Сытин. — Или уйду, чтобы вернуться сюда…
Кулик крепко обнял Витторио. Договорились: Сытин постарается вернуться с деньгами к началу октября, и тогда они завершат дело, непременно завершат.
*
«Один в тайге…»
Эта статья появилась в ленинградской вечерней газете и вызвала множество откликов. В редакцию приходили десятки писем читателей, желающих отправиться на помощь Кулику.
Академия наук, пороги которой обивал отчаявшийся Сытин, после появления статьи сразу нашла деньги на командировку в тайгу.
Судьбой Кулика заинтересовались в Москве, в Новосибирске, в Красноярске.
Вдобавок ко всему, пронесся тревожный слух: по ангарской тайге бродит шайка беглых уголовников, расспрашивающих дорогу к зимовью Кулика. Бандиты уверены, что ученый напал на богатую золотую жилу, иначе чего же ради ему маяться в тайге?
И осенью на Подкаменную Тунгуску отправилась уже целая спасательная экспедиция во главе со знатоком тайги Иннокентием Сусловым.
К ней, в числе прочих, примкнули сотрудник журнала «Всемирный следопыт» Смирнов и молодой журналист Попель, который годом раньше познакомился с Куликом в поезде. Сытин вылетел в Кежму на самолете, чтобы подготовить поход экспедиции в тайгу.
На Ангаре никто о Кулике ничего нового не слышал. В Вановаре он тоже не появлялся. Тревога нарастала.
Она оказалась напрасной.
20 октября 1928 года среди по-зимнему белой тайги Сытин первым увидел темную избушку и дымок над ней. Тотчас принялись палить из ружей и кричать «ура».