И она передразнила ухарскую интонацию хозяина Моряны:
— Молодецкие забавы, йо-хо-хо! Классно и суперски!
— Хм. Ну, может быть. Там как-то привычнее, ну нам, в смысле.
— Парням, в смысле, — уточнила Женя, кажется, немножко издеваясь, — а как по-твоему, работают ювелиры? Или часовщики? Колотят свое добро об стену, да? Чтоб часы вышли точные и правильно ходили.
— Ладно. Я понял!
Женька сел, скрещивая ноги. Прикрыл глаза. Было неловко играть в какого-то индийского йога, но парящая поодаль башенка словно бросала ему вызов. Он сосредоточился, мерно и тихо дыша. Повел рукой над брошенными в песок камнями и стараясь, как девочка, не прерывать движений, не давать себе засомневаться, коснулся наугад одного, принял в пальцы, уложил, и тут же нашел следующий. И — еще один.
Башня упала, рассыпая полтора десятка камней. Не пять, и не семь, а целых пятнадцать! Женька и разглядеть ее толком не смог, так был сосредоточен на результате.
— Эх! — но все равно было гордо.
— Ты все еще боишься, — заявила Женя, отряхивая песок с коленок, — а еще, сильно уж хочешь меня победить. От этого дрожат руки и настройки сбиваются. Чего улыбаешься?
— Жень, — он замешкался, с изумлением поняв, чуть было не выпалил «я тебя люблю», нет, не в том самом смысле, а в общем, как будто увидел и почувствовал, как резко и радостно распахнулась вселенная — для него. Из-за нее. Из-за них, поправился мысленно. И закончил по-другому:
— Ты знаешь, как с вами круто? Понимаешь, да? Почему так?
Она внимательно посмотрела, медленно стряхивая песок с пальцев.
— А сам как думаешь, почему?
Женька махнул рукой, обводя жестом сверкание воды, желтеющее солнце, золотой песок с рыхлыми следами их босых ног. Небо с редкими облачками и двойной ниткой самолетного следа над белой плоскостью древнего Кой-Аша.
— Место такое, да? Тут так…
— Не угадал, — она нагнулась, подбирая скомканное полотенце, — пойдем к дому, до заката нужно поработать. Потом сходим на озеро, Отан сегодня не управится, придется остаться, еще на ночь.
Ура, сказал себе Женька, собирая старое покрывало и разбросанные по нему вещи — рюкзак, очки, смартфон — и радуясь, что Отан не управится. И будет у них еще одна замечательная ночь.
Работа по дому оказалась не слишком замечательной, но Женька терпел, ковыряя сухую землю маленького огорода, помогая девочке наводить порядок в небольшом дворе и разбираясь с маленьким генератором, который сломался и ждал починки. Самостоятельно починить его Женька, конечно, не умел, вот где сгодились бы таланты Капчи, но по просьбе девочки смазал какие-то детали машинным маслом и привел в порядок инструменты, разложив их на куске брезента. Отан посмотрит, сказала Женя, усаживая его чистить картошку к ужину, если успеет, конечно. Но все равно придется ужинать при свечах и поберечь заряд в телефонах.
— Домой позвонить, — вспомнил Женька, скребя белые под серой кожурой картошки, — я маме обещал, если останусь.
— Тут нет связи, — Женя кинула в миску с водой еще одну картофелину, — выйдем на озеро, там ловит. Не очень хорошо, но попробуешь.
Есть уже очень хотелось, но солнце, краснея, медленно сваливалось к пологим холмам на горизонте за озером, и Женя, торопясь, унесла кастрюльку к очагу, установила там над ленивым костерком из магазинных углей. Уйдя в дом, вернулась уже в шортах и белой майке, держа в руках серебристый фотоаппарат.
— Закат посмотрим и ужинать. Там, под лавкой, возьми пакет с тапками.
И она передразнила ухарскую интонацию хозяина Моряны:
— Молодецкие забавы, йо-хо-хо! Классно и суперски!
— Хм. Ну, может быть. Там как-то привычнее, ну нам, в смысле.
— Парням, в смысле, — уточнила Женя, кажется, немножко издеваясь, — а как по-твоему, работают ювелиры? Или часовщики? Колотят свое добро об стену, да? Чтоб часы вышли точные и правильно ходили.
— Ладно. Я понял!
Женька сел, скрещивая ноги. Прикрыл глаза. Было неловко играть в какого-то индийского йога, но парящая поодаль башенка словно бросала ему вызов. Он сосредоточился, мерно и тихо дыша. Повел рукой над брошенными в песок камнями и стараясь, как девочка, не прерывать движений, не давать себе засомневаться, коснулся наугад одного, принял в пальцы, уложил, и тут же нашел следующий. И — еще один.
Башня упала, рассыпая полтора десятка камней. Не пять, и не семь, а целых пятнадцать! Женька и разглядеть ее толком не смог, так был сосредоточен на результате.
— Эх! — но все равно было гордо.
— Ты все еще боишься, — заявила Женя, отряхивая песок с коленок, — а еще, сильно уж хочешь меня победить. От этого дрожат руки и настройки сбиваются. Чего улыбаешься?
— Жень, — он замешкался, с изумлением поняв, чуть было не выпалил «я тебя люблю», нет, не в том самом смысле, а в общем, как будто увидел и почувствовал, как резко и радостно распахнулась вселенная — для него. Из-за нее. Из-за них, поправился мысленно. И закончил по-другому:
— Ты знаешь, как с вами круто? Понимаешь, да? Почему так?
Она внимательно посмотрела, медленно стряхивая песок с пальцев.
— А сам как думаешь, почему?
Женька махнул рукой, обводя жестом сверкание воды, желтеющее солнце, золотой песок с рыхлыми следами их босых ног. Небо с редкими облачками и двойной ниткой самолетного следа над белой плоскостью древнего Кой-Аша.
— Место такое, да? Тут так…
— Не угадал, — она нагнулась, подбирая скомканное полотенце, — пойдем к дому, до заката нужно поработать. Потом сходим на озеро, Отан сегодня не управится, придется остаться, еще на ночь.
Ура, сказал себе Женька, собирая старое покрывало и разбросанные по нему вещи — рюкзак, очки, смартфон — и радуясь, что Отан не управится. И будет у них еще одна замечательная ночь.
Работа по дому оказалась не слишком замечательной, но Женька терпел, ковыряя сухую землю маленького огорода, помогая девочке наводить порядок в небольшом дворе и разбираясь с маленьким генератором, который сломался и ждал починки. Самостоятельно починить его Женька, конечно, не умел, вот где сгодились бы таланты Капчи, но по просьбе девочки смазал какие-то детали машинным маслом и привел в порядок инструменты, разложив их на куске брезента. Отан посмотрит, сказала Женя, усаживая его чистить картошку к ужину, если успеет, конечно. Но все равно придется ужинать при свечах и поберечь заряд в телефонах.
— Домой позвонить, — вспомнил Женька, скребя белые под серой кожурой картошки, — я маме обещал, если останусь.
— Тут нет связи, — Женя кинула в миску с водой еще одну картофелину, — выйдем на озеро, там ловит. Не очень хорошо, но попробуешь.
Есть уже очень хотелось, но солнце, краснея, медленно сваливалось к пологим холмам на горизонте за озером, и Женя, торопясь, унесла кастрюльку к очагу, установила там над ленивым костерком из магазинных углей. Уйдя в дом, вернулась уже в шортах и белой майке, держа в руках серебристый фотоаппарат.
— Закат посмотрим и ужинать. Там, под лавкой, возьми пакет с тапками.