— Половина двенадцатого.
— А мачеха у вас сердитая?
— Всякое бывает… — Наташа раздумывает: «Идти домой не хочется».
Евгений угадывает ее колебания.
— Давайте присядем.
Они садятся на скамейку у калитки.
— Наташа, вы хорошо танцуете.
— У меня стаж.
— Большой?
— Около года.
— Танцы — буржуазные пережитки. Я за то, чтобы их запретили. — Евгений улыбается.
Она видит это по ровным рядам белых зубов.
— А я против.
— Почему?
— Это бы затруднило знакомство.
Жигуленко пододвигается ближе, берет руку Наташи. Она осторожно освобождает ее.
— А где пропадает ваш друг Миронов?
— Читает, наверно. Он книголюб. Чудак. Увлекся Гомером. Стоит тратить время на такие ветхозаветные древности!
— Ветхозаветные? А представьте, я тоже читала Гомера, мне нравятся и «Илиада» и «Одиссея». Герои этих книг прямо-таки живые люди.
Евгений удивленно посмотрел на девушку. Он почувствовал, что сделал промах, и поспешил оправдаться.
— Я тоже люблю читать, но не старину, которая попахивает нафталином.
— Значит, вам не нравятся «Овод», «Спартак»?
— Половина двенадцатого.
— А мачеха у вас сердитая?
— Всякое бывает… — Наташа раздумывает: «Идти домой не хочется».
Евгений угадывает ее колебания.
— Давайте присядем.
Они садятся на скамейку у калитки.
— Наташа, вы хорошо танцуете.
— У меня стаж.
— Большой?
— Около года.
— Танцы — буржуазные пережитки. Я за то, чтобы их запретили. — Евгений улыбается.
Она видит это по ровным рядам белых зубов.
— А я против.
— Почему?
— Это бы затруднило знакомство.
Жигуленко пододвигается ближе, берет руку Наташи. Она осторожно освобождает ее.
— А где пропадает ваш друг Миронов?
— Читает, наверно. Он книголюб. Чудак. Увлекся Гомером. Стоит тратить время на такие ветхозаветные древности!
— Ветхозаветные? А представьте, я тоже читала Гомера, мне нравятся и «Илиада» и «Одиссея». Герои этих книг прямо-таки живые люди.
Евгений удивленно посмотрел на девушку. Он почувствовал, что сделал промах, и поспешил оправдаться.
— Я тоже люблю читать, но не старину, которая попахивает нафталином.
— Значит, вам не нравятся «Овод», «Спартак»?