Он обнял ее.
— Я хочу тебя, Милли, — тихо произнес он. — Я не знаю другого способа это сказать — я просто хочу тебя.
Он приподнял ее голову и поцеловал.
А она не сдавалась.
— Нет, Брайан! Пожалуйста, нет!
И в то же время она не делала ни малейшего усилия отодвинуться от него. Он ласкал ее, и в ней нарастало желание. И она поняла, что он нужен ей. Потом снова придет одиночество, чувство утраты. Но сейчас… сейчас… она закрыла глаза, вся дрожа… сейчас.
— Хорошо. — Голос ее прозвучал хрипло.
В тишине раздался щелчок выключателя. И в тот же момент с улицы слабо донесся вой моторов самолета высоко в небе над городом. Звук приблизился, потом стал замирать, когда ночной рейс в Ванкувер с сенатором Деверо среди пассажиров повернул на запад и стал быстро подниматься во тьму.
— Будь нежен со мной, Брайан, — шепотом произнесла Милли. — На этот раз… пожалуйста, будь нежен.
В Ванкувере Алан Мейтленд спал долго в рождественское утро, а когда проснулся, рот у него был обложен от выпитого накануне вечером в доме его партнера — адвоката. Зевая и почесывая коротко остриженную голову, он вспомнил, что они втроем — он, Том Льюис и жена Тома Лилиан — выпили целых две бутылки вина. Это была, право, экстравагантная выходка, поскольку ни у него, ни у Тома не было на такое денег — особенно сейчас, когда Лилиан беременна, а Том с трудом выплачивал взносы за крошечный домик, купленный полгода назад в северном Ванкувере. Потом Алан подумал: «Да какого черта?!» — и, выбросив из постели свое шестифутовое тело спортсмена, прошел босиком в ванную.
Вернувшись в комнату, он надел старые шерстяные брюки и выцветшую майку с эмблемой колледжа. Затем насыпал растворимого кофе, поджарил тосты и выскреб немного меда из банки. Ел он, сидя на кровати, которая занимала большую часть его захламленной холостяцкой квартирки на Гилфорд-стрит, возле Английского залива. Позже кровать уйдет в стену подобно тому, как убирается шасси, но Алан редко спешил с этим, предпочитая медленно встречать день: он давно обнаружил, что все выходит лучше, если не спешить.
Он размышлял, не стоит ли поджарить немножко бекона, когда зазвонил телефон. Это был Том Льюис.
— Послушай, ты, тупица, — сказал Том. — Почему это ты никогда не говорил мне про своих друзей из высшего общества?
— Мужчины не любят хвастаться. Я с Вандербильтами… — Алан проглотил непрожеванный кусок тоста. — Про каких друзей из высшего общества?
— Про сенатора Деверо хотя бы. Ричарда Деверо. Он хочет, чтобы ты приехал к нему домой… прямо сейчас.
— Ты спятил!
— Ну конечно — спятил! Мне только что звонил Брайант из конторы «Каллинер, Брайант, Мортимер, Лейн и Робертс», известной как «Мы, народ». Похоже, они готовят большую часть юридических документов для старика Деверо, но на этот раз сенатор хочет видеть именно тебя.
— Как такое может быть? — скептически произнес Алан. — Кто-то ошибся — перепутали фамилию.
— Послушайте, юноша, — сказал Том, — если природа наделила вас выше среднего глупостью, старайтесь хотя бы не увеличивать ее. Им нужен человек по имени Алан Мейтленд из процветающей, недавно открытой конторы — по крайней мере она станет процветающей, если у нас появится парочка клиентов, — конторы «Льюис и Мейтленд». А это ведь ты, так?
— Конечно, но…
— Почему такому человеку, как сенатор Деверо, потребовался Мейтленд, когда он мог бы получить Льюиса, который на год старше Мейтленда, выпускник юридического факультета и куда умнее, как показывает данный разговор, — это выше моего понимания, но…
— Одну минуту, — перебил его Алан. — Ты действительно сказал «Деверо»?
Он обнял ее.
— Я хочу тебя, Милли, — тихо произнес он. — Я не знаю другого способа это сказать — я просто хочу тебя.
Он приподнял ее голову и поцеловал.
А она не сдавалась.
— Нет, Брайан! Пожалуйста, нет!
И в то же время она не делала ни малейшего усилия отодвинуться от него. Он ласкал ее, и в ней нарастало желание. И она поняла, что он нужен ей. Потом снова придет одиночество, чувство утраты. Но сейчас… сейчас… она закрыла глаза, вся дрожа… сейчас.
— Хорошо. — Голос ее прозвучал хрипло.
В тишине раздался щелчок выключателя. И в тот же момент с улицы слабо донесся вой моторов самолета высоко в небе над городом. Звук приблизился, потом стал замирать, когда ночной рейс в Ванкувер с сенатором Деверо среди пассажиров повернул на запад и стал быстро подниматься во тьму.
— Будь нежен со мной, Брайан, — шепотом произнесла Милли. — На этот раз… пожалуйста, будь нежен.
В Ванкувере Алан Мейтленд спал долго в рождественское утро, а когда проснулся, рот у него был обложен от выпитого накануне вечером в доме его партнера — адвоката. Зевая и почесывая коротко остриженную голову, он вспомнил, что они втроем — он, Том Льюис и жена Тома Лилиан — выпили целых две бутылки вина. Это была, право, экстравагантная выходка, поскольку ни у него, ни у Тома не было на такое денег — особенно сейчас, когда Лилиан беременна, а Том с трудом выплачивал взносы за крошечный домик, купленный полгода назад в северном Ванкувере. Потом Алан подумал: «Да какого черта?!» — и, выбросив из постели свое шестифутовое тело спортсмена, прошел босиком в ванную.
Вернувшись в комнату, он надел старые шерстяные брюки и выцветшую майку с эмблемой колледжа. Затем насыпал растворимого кофе, поджарил тосты и выскреб немного меда из банки. Ел он, сидя на кровати, которая занимала большую часть его захламленной холостяцкой квартирки на Гилфорд-стрит, возле Английского залива. Позже кровать уйдет в стену подобно тому, как убирается шасси, но Алан редко спешил с этим, предпочитая медленно встречать день: он давно обнаружил, что все выходит лучше, если не спешить.
Он размышлял, не стоит ли поджарить немножко бекона, когда зазвонил телефон. Это был Том Льюис.
— Послушай, ты, тупица, — сказал Том. — Почему это ты никогда не говорил мне про своих друзей из высшего общества?
— Мужчины не любят хвастаться. Я с Вандербильтами… — Алан проглотил непрожеванный кусок тоста. — Про каких друзей из высшего общества?
— Про сенатора Деверо хотя бы. Ричарда Деверо. Он хочет, чтобы ты приехал к нему домой… прямо сейчас.
— Ты спятил!
— Ну конечно — спятил! Мне только что звонил Брайант из конторы «Каллинер, Брайант, Мортимер, Лейн и Робертс», известной как «Мы, народ». Похоже, они готовят большую часть юридических документов для старика Деверо, но на этот раз сенатор хочет видеть именно тебя.
— Как такое может быть? — скептически произнес Алан. — Кто-то ошибся — перепутали фамилию.
— Послушайте, юноша, — сказал Том, — если природа наделила вас выше среднего глупостью, старайтесь хотя бы не увеличивать ее. Им нужен человек по имени Алан Мейтленд из процветающей, недавно открытой конторы — по крайней мере она станет процветающей, если у нас появится парочка клиентов, — конторы «Льюис и Мейтленд». А это ведь ты, так?
— Конечно, но…
— Почему такому человеку, как сенатор Деверо, потребовался Мейтленд, когда он мог бы получить Льюиса, который на год старше Мейтленда, выпускник юридического факультета и куда умнее, как показывает данный разговор, — это выше моего понимания, но…
— Одну минуту, — перебил его Алан. — Ты действительно сказал «Деверо»?