— Давай на сегодня заканчивать, — захлопнул блокнот Братников. — Шестой час уже… Накурили мы с тобой тут, — Андрей Максимович встал из-за стола. Пройдя к окну, распахнул одну створку, вдохнул свежего воздуха, пропитанного запахами морских водорослей, и с досадой заметил: — У людей суббота, как начало праздника, а у нас… Ты в этом году уже купался в море? — спросил он своего помощника.
— В этом году… — усмехнулся Ерошкин. — Я и в прошлом году всего два раза на пляже был.
После отъезда своего напарника Сергей Григорьевич постоял еще некоторое время на стоянке и, убедившись, что ни одна машина не сорвалась с места в след за такси, на котором уехал Суровцев, пошел не спеша к центру города. «Где-нибудь по дороге встречу телефон-автомат и позвоню», — решил он. Звонить со стоянки такси, где были расположены сразу несколько автоматов, Сергей Григорьевич не стал: слишком много народа сновало вокруг. «Надо еще срочно дать телеграмму в Иркутск, — думал Сырцов, вышагивая по тенистой стороне тротуара, — но только не отсюда… Придется отложить до завтра. Днем раньше, днем позже…» Пройдя несколько кварталов, Сергей Григорьевич решил «провериться» и свернул с тротуара на дорожку, ведущую во двор нескольких домов. Сев на скамейку возле чужого подъезда, закурил сигарету и с беззаботным видом стал оглядывать двор. Со стороны могло показаться, что человек ненадолго присел в ожидании своего приятеля, который с минуты на минуту должен появиться из входных дверей. «Вообще-то, Михаил Павлович прав, — размышлял Сырцов, вспомнив недавний разговор со своим напарником в шашлычной. — Зимников расписал нашу работу так, будто это сплошной отдых. А в действительности… Только приехали — чуть на похороны не попали. Хорошо, что в Москве остановились на несколько дней, а то бы влипли вместе с этим Гришей… Вчера киоскершу в рай отправили. А сколько еще до этого людей погибло, мы даже не знаем. Может, он нас уже не первых сюда посылает? — подумал Сергей Григорьевич. — Конечно! — вспомнил он беседы с капитаном. — Сам же говорил, что все идет нормально, пока курьер в Сочи не приедет. А тут его „убирают“. Интересно, почему Антипова никто не трогает?» Докурив сигарету, Сырцов нетерпеливо посмотрел на наручные часы, еще раз окинул равнодушным взглядом огромный двор и поднялся со скамьи. Можно было спокойно идти дальше: за то время, пока он сидел здесь, проходившие мимо жители домов не вызвали у него подозрения.
— Вы? — изумилась Марина Дмитриевна, открыв на звонок дверь и увидев стоящего перед ней Сырцова.
— Здравствуйте, — слегка наклонил голову Сергей Григорьевич. — Я хотел вам сначала позвонить, — извиняющимся тоном сказал он, — но нигде по пути не встретил автомата.
— Не беда, заходите, — пригласила Марина гостя. — Удачно застали: я собиралась вскоре пойти куда-нибудь пообедать. Но теперь… Проходите, садитесь на свое место, — предложила она.
— Если вы уже настроились идти… как-то неудобно задерживать вас, — Сырцов с явной неохотой сел в кресло.
— Пустяки! — беззаботно отмахнулась Марина от такой мелочи. — Не обращайте внимания, — она села в соседнее кресло. — А вы, кстати, уже обедали?
— Даже и не завтракал, — солгал Сырцов. — Но вы не подумайте, что я набиваюсь к вам в компанию! Вас, наверное, кто-нибудь будет ждать, — высказал он предположение. — Так что…
— Нет, — качнула она головой, — никто меня не ждет. Обед — дело сугубо личное. Когда человек просто насыщается — зрелище не для посторонних. Исключение составляют деловые встречи. А вот ужин… Его можно провести под музыку, с хорошим вином, в разговоре с интересным собеседником и совершенно неважно, что у тебя будет лежать в тарелке. Это — как праздничный ритуал. Вы согласны?
— Вполне! — кивнул Сергей Григорьевич. — Если я вас правильно понял, мне нужно прийти к вечеру…
— Я совершенно не это имела в виду, — смутилась Марина. — И не вздумайте уходить: я обижусь, — предупредила она. — И надолго!
— Нет, этого не надо, — серьезно попросил он. — Вы же видите, что я… Мне надо было хотя бы несколько дней для приличия выждать, а потом приходить сюда. Знаете, я не очень избалован женщинами, — с подкупающей откровенностью признался он, — потому, наверное, и попадаю часто в дурацкое положение.
Марина посмотрела на своего гостя каким-то оценивающим взглядом и задумчиво сказала:
— Это вам кажется, что в дурацкое… А в действительности… Счастливая та женщина, у которой вы останетесь навсегда. Выпить чего-нибудь хотите? — она встала с места.
— Только не очень крепкого, — согласился он. — А то на улице жара.
— Найдем, — обнадежила Марина гостя, направляясь к буфету. — Вы, наверное, думаете, что я лентяйка? — спросила она, звеня за спиной Сырцова посудой.
— Почему? — удивился он.
— Ну как же: живет женщина одна, не особо загружена работой, а приготовить себе обед ленится. Так?
— Я даже не подумал об этом, — Сырцов повернул голову в сторону хозяйки квартиры. И тут же поспешил отвернуться: Марина Дмитриевна, нагнувшись, что-то доставала с нижней полки буфета. Из-под коротенького домашнего халата, в соблазнительной наготе, видны были стройные ноги, оголившиеся выше колен.
— Откровенно говоря, — Марина вернулась с бутылкой вина к журнальному столику, — я не очень-то и люблю заниматься кухней. И незачем мне это: готовить для одной — лишняя трата времени. Еле нашла, — улыбнулась она, ставя бутылку на столик. — Вспомнила, что у меня где-то венгерский рислинг есть, а где… Сейчас я вам штопор дам, там настоящая пробка… — хозяйка пошла на кухню. — Жалко, что охлаждать некогда, — с сожалением сказала она, вернувшись в комнату. — Вы пока открывайте, а я бокалы подам.
Рислинг был хоть и тепловатым, но приятным на вкус: с умеренной горечью лозы и чуть заметной кислинкой.
— Давай на сегодня заканчивать, — захлопнул блокнот Братников. — Шестой час уже… Накурили мы с тобой тут, — Андрей Максимович встал из-за стола. Пройдя к окну, распахнул одну створку, вдохнул свежего воздуха, пропитанного запахами морских водорослей, и с досадой заметил: — У людей суббота, как начало праздника, а у нас… Ты в этом году уже купался в море? — спросил он своего помощника.
— В этом году… — усмехнулся Ерошкин. — Я и в прошлом году всего два раза на пляже был.
После отъезда своего напарника Сергей Григорьевич постоял еще некоторое время на стоянке и, убедившись, что ни одна машина не сорвалась с места в след за такси, на котором уехал Суровцев, пошел не спеша к центру города. «Где-нибудь по дороге встречу телефон-автомат и позвоню», — решил он. Звонить со стоянки такси, где были расположены сразу несколько автоматов, Сергей Григорьевич не стал: слишком много народа сновало вокруг. «Надо еще срочно дать телеграмму в Иркутск, — думал Сырцов, вышагивая по тенистой стороне тротуара, — но только не отсюда… Придется отложить до завтра. Днем раньше, днем позже…» Пройдя несколько кварталов, Сергей Григорьевич решил «провериться» и свернул с тротуара на дорожку, ведущую во двор нескольких домов. Сев на скамейку возле чужого подъезда, закурил сигарету и с беззаботным видом стал оглядывать двор. Со стороны могло показаться, что человек ненадолго присел в ожидании своего приятеля, который с минуты на минуту должен появиться из входных дверей. «Вообще-то, Михаил Павлович прав, — размышлял Сырцов, вспомнив недавний разговор со своим напарником в шашлычной. — Зимников расписал нашу работу так, будто это сплошной отдых. А в действительности… Только приехали — чуть на похороны не попали. Хорошо, что в Москве остановились на несколько дней, а то бы влипли вместе с этим Гришей… Вчера киоскершу в рай отправили. А сколько еще до этого людей погибло, мы даже не знаем. Может, он нас уже не первых сюда посылает? — подумал Сергей Григорьевич. — Конечно! — вспомнил он беседы с капитаном. — Сам же говорил, что все идет нормально, пока курьер в Сочи не приедет. А тут его „убирают“. Интересно, почему Антипова никто не трогает?» Докурив сигарету, Сырцов нетерпеливо посмотрел на наручные часы, еще раз окинул равнодушным взглядом огромный двор и поднялся со скамьи. Можно было спокойно идти дальше: за то время, пока он сидел здесь, проходившие мимо жители домов не вызвали у него подозрения.
— Вы? — изумилась Марина Дмитриевна, открыв на звонок дверь и увидев стоящего перед ней Сырцова.
— Здравствуйте, — слегка наклонил голову Сергей Григорьевич. — Я хотел вам сначала позвонить, — извиняющимся тоном сказал он, — но нигде по пути не встретил автомата.
— Не беда, заходите, — пригласила Марина гостя. — Удачно застали: я собиралась вскоре пойти куда-нибудь пообедать. Но теперь… Проходите, садитесь на свое место, — предложила она.
— Если вы уже настроились идти… как-то неудобно задерживать вас, — Сырцов с явной неохотой сел в кресло.
— Пустяки! — беззаботно отмахнулась Марина от такой мелочи. — Не обращайте внимания, — она села в соседнее кресло. — А вы, кстати, уже обедали?
— Даже и не завтракал, — солгал Сырцов. — Но вы не подумайте, что я набиваюсь к вам в компанию! Вас, наверное, кто-нибудь будет ждать, — высказал он предположение. — Так что…
— Нет, — качнула она головой, — никто меня не ждет. Обед — дело сугубо личное. Когда человек просто насыщается — зрелище не для посторонних. Исключение составляют деловые встречи. А вот ужин… Его можно провести под музыку, с хорошим вином, в разговоре с интересным собеседником и совершенно неважно, что у тебя будет лежать в тарелке. Это — как праздничный ритуал. Вы согласны?
— Вполне! — кивнул Сергей Григорьевич. — Если я вас правильно понял, мне нужно прийти к вечеру…
— Я совершенно не это имела в виду, — смутилась Марина. — И не вздумайте уходить: я обижусь, — предупредила она. — И надолго!
— Нет, этого не надо, — серьезно попросил он. — Вы же видите, что я… Мне надо было хотя бы несколько дней для приличия выждать, а потом приходить сюда. Знаете, я не очень избалован женщинами, — с подкупающей откровенностью признался он, — потому, наверное, и попадаю часто в дурацкое положение.
Марина посмотрела на своего гостя каким-то оценивающим взглядом и задумчиво сказала:
— Это вам кажется, что в дурацкое… А в действительности… Счастливая та женщина, у которой вы останетесь навсегда. Выпить чего-нибудь хотите? — она встала с места.
— Только не очень крепкого, — согласился он. — А то на улице жара.
— Найдем, — обнадежила Марина гостя, направляясь к буфету. — Вы, наверное, думаете, что я лентяйка? — спросила она, звеня за спиной Сырцова посудой.
— Почему? — удивился он.
— Ну как же: живет женщина одна, не особо загружена работой, а приготовить себе обед ленится. Так?
— Я даже не подумал об этом, — Сырцов повернул голову в сторону хозяйки квартиры. И тут же поспешил отвернуться: Марина Дмитриевна, нагнувшись, что-то доставала с нижней полки буфета. Из-под коротенького домашнего халата, в соблазнительной наготе, видны были стройные ноги, оголившиеся выше колен.
— Откровенно говоря, — Марина вернулась с бутылкой вина к журнальному столику, — я не очень-то и люблю заниматься кухней. И незачем мне это: готовить для одной — лишняя трата времени. Еле нашла, — улыбнулась она, ставя бутылку на столик. — Вспомнила, что у меня где-то венгерский рислинг есть, а где… Сейчас я вам штопор дам, там настоящая пробка… — хозяйка пошла на кухню. — Жалко, что охлаждать некогда, — с сожалением сказала она, вернувшись в комнату. — Вы пока открывайте, а я бокалы подам.
Рислинг был хоть и тепловатым, но приятным на вкус: с умеренной горечью лозы и чуть заметной кислинкой.