— Хорошо. Когда закончишь, можешь разместить своё фото, рядом с фотографией матери.
Матери?
Господи.
В комнате стало тихо. Слишком тихо. Я слышал, глубокое дышит Мэтт в коробке рядом, и мое собственное дыхание казалось невероятно громким. Я был в ужасе, что нас могут найти, хоть и не мог сказать, почему перспектива раскрытия так пугала меня.
Стало слышно как расстегивается ремень, звук молнии. Что-то упало на грязь, что-то мягкое, и за этим последовал тихий шорох. Кто-то прошел в центр сарая.
Затем снова наступила тишина.
Внезапно я услышал резкий вздох. Небольшой болезненный стон и выдох. Еще один вздох.
Хотелось узнать что там происходит. Я еще раз рискнул выглянуть из коробки.
И сразу же присел.
Одна из девушек помоложе, самая красивая, насаживалась на железку. Она сидела над камнем на корточках, совершенно голая, закругленный конец баллонного ключа уже был внутри нее. Лицо девушки исказилось, казалось, что она испытывает физическую боль вперемешку с божественным экстазом.
Остальные девушки и женщины сидели перед ней в таком же положении, на корточках, и пристально наблюли за каждым ее движением.
Что, черт возьми, здесь происходит? Глубоко дыша я уставился на выцветший коричневый картон своей коробки. Эти женщины одержимые фанатки клуба Джеймса Дина, или это какой-то странный культ?
А как насчет Джули?
Девушка громко ахнула, затем застонала.
Это был не стон боли.
Стоны усилились, громкие и безудержные, дыхание девушки звучало как короткие и страстные вздохи.
Я подумал о тех фото на стенах, о тысячах фотографий. Неужели все те женщины это делали? Видимо, да.
По словам девочки, мать рассказала ей что и как надо делать. А насчет остальных, как они об этом узнали? Тоже мама рассказала?
Сколько женщин знали об этой лачуге?
Все женщины Южной Калифонии?
У меня выступили мурашки на руках и на шее. Это было неправильно, это было неестественно, и я испугался вместо того, чтобы возбудиться. Я не понимал, что происходит, и не хотел понимать.
Джули
— Хорошо. Когда закончишь, можешь разместить своё фото, рядом с фотографией матери.
Матери?
Господи.
В комнате стало тихо. Слишком тихо. Я слышал, глубокое дышит Мэтт в коробке рядом, и мое собственное дыхание казалось невероятно громким. Я был в ужасе, что нас могут найти, хоть и не мог сказать, почему перспектива раскрытия так пугала меня.
Стало слышно как расстегивается ремень, звук молнии. Что-то упало на грязь, что-то мягкое, и за этим последовал тихий шорох. Кто-то прошел в центр сарая.
Затем снова наступила тишина.
Внезапно я услышал резкий вздох. Небольшой болезненный стон и выдох. Еще один вздох.
Хотелось узнать что там происходит. Я еще раз рискнул выглянуть из коробки.
И сразу же присел.
Одна из девушек помоложе, самая красивая, насаживалась на железку. Она сидела над камнем на корточках, совершенно голая, закругленный конец баллонного ключа уже был внутри нее. Лицо девушки исказилось, казалось, что она испытывает физическую боль вперемешку с божественным экстазом.
Остальные девушки и женщины сидели перед ней в таком же положении, на корточках, и пристально наблюли за каждым ее движением.
Что, черт возьми, здесь происходит? Глубоко дыша я уставился на выцветший коричневый картон своей коробки. Эти женщины одержимые фанатки клуба Джеймса Дина, или это какой-то странный культ?
А как насчет Джули?
Девушка громко ахнула, затем застонала.
Это был не стон боли.
Стоны усилились, громкие и безудержные, дыхание девушки звучало как короткие и страстные вздохи.
Я подумал о тех фото на стенах, о тысячах фотографий. Неужели все те женщины это делали? Видимо, да.
По словам девочки, мать рассказала ей что и как надо делать. А насчет остальных, как они об этом узнали? Тоже мама рассказала?
Сколько женщин знали об этой лачуге?
Все женщины Южной Калифонии?
У меня выступили мурашки на руках и на шее. Это было неправильно, это было неестественно, и я испугался вместо того, чтобы возбудиться. Я не понимал, что происходит, и не хотел понимать.
Джули