А вот и еще угол. Там стоит одна только кровать, узкая железная кровать. С кучи тряпья, заменяющей подушку, поднимается женская голова с нездоровым румянцем на щеках. С молодых запекшихся губ срывается тяжелый вздох. «Трудная работа» у ее мужа, «неудачливый он». С опасностью для жизни стащил на той неделе медный котел и закопал за городом, но котел нашли. Кто знает, с чем сегодня вернется ее муж? Может быть, его посадили… А тут уже три недели горячего в рот не брали… С квартиры гонят…
«Трудная работа, не везет…» — шепчут пересохшие губы. И как скрыть от соседей? Все спрашивают: «Чем занимается твой муж? Почему так поздно приходит домой?..»
………………………………
Ширма в середине подвала — граница владений молодой четы. Тусклый свет трепещет над ширмой и падает на окружающие ее постели. За ширмой — уголок Трайны. Молодая хозяйка еще не спит; только два месяца прошло после свадьбы, вот она и ждет мужа из синагоги. Это у нее горит плошка, бросая светлые пятна на черный потолок. Несколько жалких лучей пробиваются сквозь щели в ширме и пляшут на убогих постелях и изможденных лицах.
Во владениях Трайны светло и чисто; на белом деревянном столике между двумя кроватями стоят два небольших медных подсвечника — свадебный подарок, здесь же лежит молитвенник. На стене — новенькие платья и мешочек, на котором вышит щит Давида — для талеса. Стульев и здесь нет. Трайна сидит на кровати, чинит сетку для лука, рассыпанного тут же на простым. Вся постель лежит на второй кровати — под ней хранится похлебка на ужин.
Тихо отворяется дверь. Трайна слегка краснеет, уронив сетку, вскакивает с постели и застывает: неловко перед соседями; проснутся — засмеют! От соседей у Трайны одни неприятности, особенно от Фрейды. Той непонятно, как можно не проклинать мужа назавтра же после свадьбы. «Подожди-ка, — говорит она, эта старая ведьма, — сама увидишь, какое тебе будет счастье с муженьком. Покажи ему только палец…»
Старуха ни на минуту не оставляет Трайну в покое. Муж, поучает Фрейда, если не водить его за нос, злее волка; все соки высосет, кровиночки не оставит! Вот уже десять лет она живет одна и все не может опомниться! А ведь Фрейда женщина умная, ученая. «То, что мужу полагается по закону, брось ему, как собаке кость, и — мое почтение… Гони его в шею да проклинай побольше…»
Пока Иоселе крадется на цыпочках между койками соседей, Трайна успевает все это вспомнить. Каждое движение мужа отдается у нее в сердце, но пойти навстречу — ни за что. Вот оступился. А вот он уже у ширмы. Трайна переводит дыхание.
— Добрый вечер! — опустив глаза, тихо говорит он.
— Добрый вечер! — еще тише отвечает она. — Есть хочешь?
— А ты?
— Так…
Иоселе выходит за ширму помыть руки и тихо возвращается. Трайна подает ему полотенце. На краю столика его уже ждет ломоть хлеба, соль и извлеченная из-под подушек похлебка.
Иоселе сидит на своей кровати, на которую свалена вся постель. Трайна — на своей, рядом с луком… Едят они медленно и, как все молодожены, переговариваются взглядами в то время, как языки заняты разговором о заработке.
— Ну, что слышно?
Иоселе вздыхает.
— Три ученика уже есть.
— Значит, все-таки меламедом будешь? — с грустью спрашивает Трайна.
— Придется…
— Слава богу и за это, — старается она утешить и себя и мужа.
— Слава богу! — вздохнув, повторяет он за ней. — Но это ведь только сто двадцать рублей.
— Ну, и что же ты вздыхаешь?
А вот и еще угол. Там стоит одна только кровать, узкая железная кровать. С кучи тряпья, заменяющей подушку, поднимается женская голова с нездоровым румянцем на щеках. С молодых запекшихся губ срывается тяжелый вздох. «Трудная работа» у ее мужа, «неудачливый он». С опасностью для жизни стащил на той неделе медный котел и закопал за городом, но котел нашли. Кто знает, с чем сегодня вернется ее муж? Может быть, его посадили… А тут уже три недели горячего в рот не брали… С квартиры гонят…
«Трудная работа, не везет…» — шепчут пересохшие губы. И как скрыть от соседей? Все спрашивают: «Чем занимается твой муж? Почему так поздно приходит домой?..»
………………………………
Ширма в середине подвала — граница владений молодой четы. Тусклый свет трепещет над ширмой и падает на окружающие ее постели. За ширмой — уголок Трайны. Молодая хозяйка еще не спит; только два месяца прошло после свадьбы, вот она и ждет мужа из синагоги. Это у нее горит плошка, бросая светлые пятна на черный потолок. Несколько жалких лучей пробиваются сквозь щели в ширме и пляшут на убогих постелях и изможденных лицах.
Во владениях Трайны светло и чисто; на белом деревянном столике между двумя кроватями стоят два небольших медных подсвечника — свадебный подарок, здесь же лежит молитвенник. На стене — новенькие платья и мешочек, на котором вышит щит Давида — для талеса. Стульев и здесь нет. Трайна сидит на кровати, чинит сетку для лука, рассыпанного тут же на простым. Вся постель лежит на второй кровати — под ней хранится похлебка на ужин.
Тихо отворяется дверь. Трайна слегка краснеет, уронив сетку, вскакивает с постели и застывает: неловко перед соседями; проснутся — засмеют! От соседей у Трайны одни неприятности, особенно от Фрейды. Той непонятно, как можно не проклинать мужа назавтра же после свадьбы. «Подожди-ка, — говорит она, эта старая ведьма, — сама увидишь, какое тебе будет счастье с муженьком. Покажи ему только палец…»
Старуха ни на минуту не оставляет Трайну в покое. Муж, поучает Фрейда, если не водить его за нос, злее волка; все соки высосет, кровиночки не оставит! Вот уже десять лет она живет одна и все не может опомниться! А ведь Фрейда женщина умная, ученая. «То, что мужу полагается по закону, брось ему, как собаке кость, и — мое почтение… Гони его в шею да проклинай побольше…»
Пока Иоселе крадется на цыпочках между койками соседей, Трайна успевает все это вспомнить. Каждое движение мужа отдается у нее в сердце, но пойти навстречу — ни за что. Вот оступился. А вот он уже у ширмы. Трайна переводит дыхание.
— Добрый вечер! — опустив глаза, тихо говорит он.
— Добрый вечер! — еще тише отвечает она. — Есть хочешь?
— А ты?
— Так…
Иоселе выходит за ширму помыть руки и тихо возвращается. Трайна подает ему полотенце. На краю столика его уже ждет ломоть хлеба, соль и извлеченная из-под подушек похлебка.
Иоселе сидит на своей кровати, на которую свалена вся постель. Трайна — на своей, рядом с луком… Едят они медленно и, как все молодожены, переговариваются взглядами в то время, как языки заняты разговором о заработке.
— Ну, что слышно?
Иоселе вздыхает.
— Три ученика уже есть.
— Значит, все-таки меламедом будешь? — с грустью спрашивает Трайна.
— Придется…
— Слава богу и за это, — старается она утешить и себя и мужа.
— Слава богу! — вздохнув, повторяет он за ней. — Но это ведь только сто двадцать рублей.
— Ну, и что же ты вздыхаешь?