Неожиданно спокойно он объявляет Штауффенбергу:
— Вам остается только пустить себе пулю в лоб.
Штауффенберг взрывается:
— Никогда в жизни я не сделаю этого.
Ольбрихт произносит тоном не то профессора, не то проповедника:
— Господин генерал! История оставила нам последний шанс спасти Германию. Если мы устраним Гитлера, то сможем капитулировать на Западе, сохранив завоевания на Востоке, хотя бы Западное Поморье. Если не сделаем этого сегодня, от Германии останется жалкий обрубок. Нельзя терять ни минуты. Господин генерал, в ваших руках судьба Германии.
Фромм с холодным любопытством смотрит сверху вниз на Ольбрихта:
— Значит, и вы, генерал, замешаны в этом путче?
— Да, — признается Ольбрихт. — Но играю в нем второстепенную роль.
— Превосходно! — говорит Фромм. — Вы все трое арестованы!
— Господин генерал, вы ошибочно оцениваете соотношение сил, — отвечает Ольбрихт. — Вы нас арестовать не можете, а мы вас — вполне.
— Не посмеете!
— Напротив. Сдать оружие!
Фромм пытается выхватить пистолет из кобуры. Ольбрихт бросается на него, они возятся, огромный Фромм не может сладить со своим противником. Вмешивается Мерц. Каждый не скупится на оскорбления. «Трус!», «Предатель!», «Проходимец!» — только и слышится под сводами мрачного, респектабельного кабинета, и так добрых несколько минут. Штауффенберг не участвует в потасовке, он подходит к дверям и зовет фон Хефтена. Тот прибегает еще с одним офицером. Фромм обезоружен.
— Заключить под стражу в адъютантской! — распоряжается Ольбрихт.
Тут в комнату входит невысокий человек в штатском, широколицый, с выпяченным подбородком. При нем небольшой чемоданчик. Это генерал Геппнер, бывший командующий 4-й танковой группой, снятый зимой 1941 года за отступление без санкции Гитлера. Его отстранили, вышвырнули из армии без права ношения формы. Заговорщики прочат его на место Фромма.
— Располагайтесь здесь, — обращается к нему Ольбрихт. — Следите за передачей сигнала «Валькирии» во все военные округа рейха и командования на фронтах.
— Как мне подписывать?
Ольбрихт невольно бросает взгляд на Штауффенберга.
— Пока «Фромм». Позже мы сообщим о его снятии и вашем назначении.
Штауффенберг не замечает минутного замешательства Ольбрихта. Он слишком возбужден. Проходит в соседнюю комнату, где сидят несколько офицеров. Тон, которым он к ним обращается, заставляет их вскочить, вытянуться по стойке «смирно».
— Господа, прошу вас расставить часовых у всех выходов. Действительны только пропуска, подписанные мною лично. Без приказа никому не разрешается покидать здание.
Неожиданно спокойно он объявляет Штауффенбергу:
— Вам остается только пустить себе пулю в лоб.
Штауффенберг взрывается:
— Никогда в жизни я не сделаю этого.
Ольбрихт произносит тоном не то профессора, не то проповедника:
— Господин генерал! История оставила нам последний шанс спасти Германию. Если мы устраним Гитлера, то сможем капитулировать на Западе, сохранив завоевания на Востоке, хотя бы Западное Поморье. Если не сделаем этого сегодня, от Германии останется жалкий обрубок. Нельзя терять ни минуты. Господин генерал, в ваших руках судьба Германии.
Фромм с холодным любопытством смотрит сверху вниз на Ольбрихта:
— Значит, и вы, генерал, замешаны в этом путче?
— Да, — признается Ольбрихт. — Но играю в нем второстепенную роль.
— Превосходно! — говорит Фромм. — Вы все трое арестованы!
— Господин генерал, вы ошибочно оцениваете соотношение сил, — отвечает Ольбрихт. — Вы нас арестовать не можете, а мы вас — вполне.
— Не посмеете!
— Напротив. Сдать оружие!
Фромм пытается выхватить пистолет из кобуры. Ольбрихт бросается на него, они возятся, огромный Фромм не может сладить со своим противником. Вмешивается Мерц. Каждый не скупится на оскорбления. «Трус!», «Предатель!», «Проходимец!» — только и слышится под сводами мрачного, респектабельного кабинета, и так добрых несколько минут. Штауффенберг не участвует в потасовке, он подходит к дверям и зовет фон Хефтена. Тот прибегает еще с одним офицером. Фромм обезоружен.
— Заключить под стражу в адъютантской! — распоряжается Ольбрихт.
Тут в комнату входит невысокий человек в штатском, широколицый, с выпяченным подбородком. При нем небольшой чемоданчик. Это генерал Геппнер, бывший командующий 4-й танковой группой, снятый зимой 1941 года за отступление без санкции Гитлера. Его отстранили, вышвырнули из армии без права ношения формы. Заговорщики прочат его на место Фромма.
— Располагайтесь здесь, — обращается к нему Ольбрихт. — Следите за передачей сигнала «Валькирии» во все военные округа рейха и командования на фронтах.
— Как мне подписывать?
Ольбрихт невольно бросает взгляд на Штауффенберга.
— Пока «Фромм». Позже мы сообщим о его снятии и вашем назначении.
Штауффенберг не замечает минутного замешательства Ольбрихта. Он слишком возбужден. Проходит в соседнюю комнату, где сидят несколько офицеров. Тон, которым он к ним обращается, заставляет их вскочить, вытянуться по стойке «смирно».
— Господа, прошу вас расставить часовых у всех выходов. Действительны только пропуска, подписанные мною лично. Без приказа никому не разрешается покидать здание.