Фромм сводит свои счеты в ускоренном темпе. Прикидывается великодушным, но ему действительно очень некогда.
— Что касается вас, господа, — обращается он к остальным, — если хотите что-нибудь написать, то времени у вас остается в обрез.
Ольбрихт и Геппнер принимаются писать. Фромм покидает комнату, но через пять минут возвращается.
— Вы готовы, господа? — спрашивает он у пишущих. — Поспешите, иначе это сделается невыносимым для остальных.
А чуть погодя объявляет:
— По моему приказу учрежден трибунал. Он приговорил к смертной казни полковника генерального штаба Мерца фон Квиринхейма, генерала Ольбрихта, этого полковника, чьего имени я не желаю отныне знать, и этого обер-лейтенанта.
Обер-лейтенант Шлее со своими людьми уже под рукой. Фромм обращается к нему:
— Берите этого полковника, этого генерала с рыцарским крестом, этого полковника генерального штаба и этого обер-лейтенанта и приводите в исполнение приговор.
Шлее назначает лейтенанта Шади старшим, приказывает ему взять десять унтер-офицеров и расстрелять арестованных.
— Где? — спрашивает Шади.
— Где угодно, во дворе.
У Штауффенберга перестает кровоточить новая рана. Стремительный бег событий мешал их осмыслению. Он не боялся. Напротив, им овладевало некое нетерпение. Быстрая развязка освобождала его от пыток — и физических, и моральных.
Вокруг громыхали сапожищи, четверку арестованных уводили.
Фромм продолжал играть в великодушие. Пригласил Геппнера в свой кабинет.
— Выбирай: самоубийство или арест.
Геппнеру не хватило воображения или утонченности Штауффенберга. Он не понимал, что уйти быстро — значит, уйти легко. Что лишь в данную минуту смерть дается по льготной цене. Что с завтрашнего дня цена ее резко подскочит. Словом, Геппнер отдает предпочтение аресту. Фромм протягивает ему руку и велит препроводить в военную тюрьму.
С Беком по-прежнему скверно. После первого неудачного выстрела он не может решиться на следующий.
Фромм подходит к нему:
— Ну, как дела?
Обессиленный Бек сидит в кресле.
— Дайте другой пистолет.
Один из офицеров подает ему оружие. Бек стреляет, но снова неточно.
Фромм сводит свои счеты в ускоренном темпе. Прикидывается великодушным, но ему действительно очень некогда.
— Что касается вас, господа, — обращается он к остальным, — если хотите что-нибудь написать, то времени у вас остается в обрез.
Ольбрихт и Геппнер принимаются писать. Фромм покидает комнату, но через пять минут возвращается.
— Вы готовы, господа? — спрашивает он у пишущих. — Поспешите, иначе это сделается невыносимым для остальных.
А чуть погодя объявляет:
— По моему приказу учрежден трибунал. Он приговорил к смертной казни полковника генерального штаба Мерца фон Квиринхейма, генерала Ольбрихта, этого полковника, чьего имени я не желаю отныне знать, и этого обер-лейтенанта.
Обер-лейтенант Шлее со своими людьми уже под рукой. Фромм обращается к нему:
— Берите этого полковника, этого генерала с рыцарским крестом, этого полковника генерального штаба и этого обер-лейтенанта и приводите в исполнение приговор.
Шлее назначает лейтенанта Шади старшим, приказывает ему взять десять унтер-офицеров и расстрелять арестованных.
— Где? — спрашивает Шади.
— Где угодно, во дворе.
У Штауффенберга перестает кровоточить новая рана. Стремительный бег событий мешал их осмыслению. Он не боялся. Напротив, им овладевало некое нетерпение. Быстрая развязка освобождала его от пыток — и физических, и моральных.
Вокруг громыхали сапожищи, четверку арестованных уводили.
Фромм продолжал играть в великодушие. Пригласил Геппнера в свой кабинет.
— Выбирай: самоубийство или арест.
Геппнеру не хватило воображения или утонченности Штауффенберга. Он не понимал, что уйти быстро — значит, уйти легко. Что лишь в данную минуту смерть дается по льготной цене. Что с завтрашнего дня цена ее резко подскочит. Словом, Геппнер отдает предпочтение аресту. Фромм протягивает ему руку и велит препроводить в военную тюрьму.
С Беком по-прежнему скверно. После первого неудачного выстрела он не может решиться на следующий.
Фромм подходит к нему:
— Ну, как дела?
Обессиленный Бек сидит в кресле.
— Дайте другой пистолет.
Один из офицеров подает ему оружие. Бек стреляет, но снова неточно.