Под вечер в здании стала заметно падать дисциплина, разладилась караульная служба. Часовые перестали слушаться штабных офицеров, ссылаясь на то, что ими командуют офицеры роты обер-лейтенанта Шлее.
В результате из всех постов на Бендлерштрассе остался один, у главного входа.
Шлее успел повидаться с майором Ремером сразу же после его визита к Геббельсу и разговора с фюрером. Когда он возвращается на Бендлерштрассе, тамошние приказы ему уже нипочем. Мерц фон Квиринхейм отменяет приказ Ремера об отводе его подразделения с Бендлерштрассе и концентрации батальона в саду Геббельса. Но Шлее, предоставленный самому себе, ускользает из здания и отправляется на поиски Ремера. Тот снова на беседе у Геббельса. Доктор Хаген вводит во время их разговора обер-лейтенанта Шлее. Тут наступает важная сцена. До сих пор Гитлер и его сторонники имели весьма туманное представление о путче. Было много неясностей, касавшихся Бендлерштрассе, гарнизонной комендатуры и Цоссена — ставки главного командования сухопутных войск. Откуда исходят приказы, кто руководит заговором?
— Господин рейхсминистр, — восклицает Шлее, — центр заговора на Бендлерштрассе!
— Откуда такая уверенность, обер-лейтенант? — спрашивает Ремер.
— Я пробыл там сегодня достаточно долго. Видел столько генералов! Приезжал даже один генерал-фельдмаршал.
— Кто? — осведомляется Геббельс.
— Да тот, который в сороковом году командовал группой армий во Франции, Витцлебен!
У Геббельса отлегло от сердца. Витцлебен теперь ничем не командовал, следовательно, не мог поддержать заговор «своими» частями.
— Значит, Бендлерштрассе… — задумчиво произносит Ремер. — Я получал приказания от фон Хазе…
— Но центр заговора там, у генерала Ольбрихта, — настаивает Шлее.
— Хорошо, — резюмирует Ремер. — Надо занять Бендлерштрассе, тогда все выяснится. Как прикажете, господин рейхсминистр?
— Действуйте, майор Ремер.
— Там хватит роты. Может, обер-лейтенанта Шлее? Он знаком с обстановкой.
— Действуйте, майор, действуйте. Это ваша задача.
— А что с Фроммом? Он тоже участвует в заговоре?
— Нет, говорили, что арестован.
— Итак, обер-лейтенант Шлее, вы займете со своей ротой здание на Бендлерштрассе. Всех оказывающих сопротивление арестовать! Всех арестованных освободить. Ясно?
— Так точно.
— Выполняйте.
Фон Шлее щелкнул каблуками и вышел. Рота с лейтенантами Арндсом и Шади располагалась в саду Геббельса. Обер-лейтенант распорядился произвести построение, сформировал маршевую колонну и двинулся на Бендлерштрассе. Уже смеркалось. Вскоре они оказались на месте. Часовой у парадного входа, заметив целое воинское подразделение, вызвал офицера. Но офицеру было сказано, что возвращается та же рота, чтоб охранять здание.
Штауффенберг все еще метался между телефонными аппаратами и выкрикивал в трубки скороговоркой фразы, которые успел выучить наизусть. Звонков меньше, но они еще случаются. Звонят уже совсем не те люди, что звонили после полудня. Поскольку Кейтель уже разослал контринструкции, от Штауффенберга требуют не приказов, а аргументов. Он твердит свое, больше не умоляет, не настаивает. Надежды нет. Он выполняет свой долг.
Под вечер в здании стала заметно падать дисциплина, разладилась караульная служба. Часовые перестали слушаться штабных офицеров, ссылаясь на то, что ими командуют офицеры роты обер-лейтенанта Шлее.
В результате из всех постов на Бендлерштрассе остался один, у главного входа.
Шлее успел повидаться с майором Ремером сразу же после его визита к Геббельсу и разговора с фюрером. Когда он возвращается на Бендлерштрассе, тамошние приказы ему уже нипочем. Мерц фон Квиринхейм отменяет приказ Ремера об отводе его подразделения с Бендлерштрассе и концентрации батальона в саду Геббельса. Но Шлее, предоставленный самому себе, ускользает из здания и отправляется на поиски Ремера. Тот снова на беседе у Геббельса. Доктор Хаген вводит во время их разговора обер-лейтенанта Шлее. Тут наступает важная сцена. До сих пор Гитлер и его сторонники имели весьма туманное представление о путче. Было много неясностей, касавшихся Бендлерштрассе, гарнизонной комендатуры и Цоссена — ставки главного командования сухопутных войск. Откуда исходят приказы, кто руководит заговором?
— Господин рейхсминистр, — восклицает Шлее, — центр заговора на Бендлерштрассе!
— Откуда такая уверенность, обер-лейтенант? — спрашивает Ремер.
— Я пробыл там сегодня достаточно долго. Видел столько генералов! Приезжал даже один генерал-фельдмаршал.
— Кто? — осведомляется Геббельс.
— Да тот, который в сороковом году командовал группой армий во Франции, Витцлебен!
У Геббельса отлегло от сердца. Витцлебен теперь ничем не командовал, следовательно, не мог поддержать заговор «своими» частями.
— Значит, Бендлерштрассе… — задумчиво произносит Ремер. — Я получал приказания от фон Хазе…
— Но центр заговора там, у генерала Ольбрихта, — настаивает Шлее.
— Хорошо, — резюмирует Ремер. — Надо занять Бендлерштрассе, тогда все выяснится. Как прикажете, господин рейхсминистр?
— Действуйте, майор Ремер.
— Там хватит роты. Может, обер-лейтенанта Шлее? Он знаком с обстановкой.
— Действуйте, майор, действуйте. Это ваша задача.
— А что с Фроммом? Он тоже участвует в заговоре?
— Нет, говорили, что арестован.
— Итак, обер-лейтенант Шлее, вы займете со своей ротой здание на Бендлерштрассе. Всех оказывающих сопротивление арестовать! Всех арестованных освободить. Ясно?
— Так точно.
— Выполняйте.
Фон Шлее щелкнул каблуками и вышел. Рота с лейтенантами Арндсом и Шади располагалась в саду Геббельса. Обер-лейтенант распорядился произвести построение, сформировал маршевую колонну и двинулся на Бендлерштрассе. Уже смеркалось. Вскоре они оказались на месте. Часовой у парадного входа, заметив целое воинское подразделение, вызвал офицера. Но офицеру было сказано, что возвращается та же рота, чтоб охранять здание.
Штауффенберг все еще метался между телефонными аппаратами и выкрикивал в трубки скороговоркой фразы, которые успел выучить наизусть. Звонков меньше, но они еще случаются. Звонят уже совсем не те люди, что звонили после полудня. Поскольку Кейтель уже разослал контринструкции, от Штауффенберга требуют не приказов, а аргументов. Он твердит свое, больше не умоляет, не настаивает. Надежды нет. Он выполняет свой долг.