Утром пехота притащила на горку пленного. Шел он по оврагу, со стороны «духовского» кишлака. При себе у него ничего не было, внятного ничего не сказал. Решили попридержать его, да сдать при случае в контрразведку или хадовцам, но не получилось….
Днем, наша «броня» пошла через долину. Пошла с боем, и одна из гранат попала прямо в старшего лейтенанта Избаша, из соседней батареи нашего полка. Сидел он на «НОНЕ» в люке и поливал из автомата ближайшие кусты, но гранатометчика снять не успел… Взрывом ранило и механика-водителя — Валерку Прищица с которым мы на точке по «молодухе» шуршали. Перешел он от нас в соседнюю батарею, кажется в шестую, прослужил три месяца и комиссовался с выбитым глазом. Весной прислал нам письмо из Минска, что уже женился и счастлив…
Как только узнали по рации о потерях, у Яшки-ординарца крыша маленько дернулась и сдвинулась. В общем, дал волю эмоциям и неожиданно врезал «духу» в челюсть, очень профессионально врезал, сломать не сломал, но из санок выбил и товарный вид «духу» испортил. Ротный увидел последствия, и сразу вспомнил недавние дела в роте
— Так это ты челюсть-то поправил! Выдал ты себя Яша! Больно уж у тебя удар профессиональный! Какой у тебя разряд по боксу?
— Первый…
— Почему я не знаю?
— Да так, как-то, речи не было …
— Ну и что теперь мне с ним делать? Сдавать нельзя — товарный вид потерян.…Пойдешь сам, возьмешь саперов и в киризе зачистишь!
Дальнейшее происходило на виду у всей роты. Спустились они вниз, и пошли к оврагу, там, рядом кириз и находился. Это такой колодец с горизонтальными ходами для сбора воды, ходы иногда на километры тянутся. Вот такое, «афганское метро»
Стрельнули «духа», сбросили его в колодец вместе с тремя брусками тротила. Бабахнуло знатно. Вместе с пылью из кириза что-то вылетело, оказалось — нога в галоше. Яшка пинком отправил ее обратно.
Когда наши уже возвращались, я решил пошутить, больно напряжены все были. Показал рукой на кириз и страшным шепотом говорю: — Назад, назад же лезет!!!
Как Троцевский шуганулся!!! Долго он мне эту шутку вспоминал! Видно хорошо его пробрало…
Все хорошее когда-нибудь кончается, кончилось и наше сидение. Утром спустились с горки, и пошли через долину в ущелье напротив. Пошли по следам танка, который прошел прямо через дувалы, виноградники и дома, никуда не сворачивая и не отвлекаясь по пути ни на что, кроме направления. Дойдя до противоположного склона долины, сгруппировались в каком-то дачном поселке, местного пошиба, расположенного на крутых склонах вдоль ущелья. Маленькие домики, с маленькими садиками, разделенные несерьезными заборчиками. Внутри пусто, видимо, правда, дачи.
С «проческой» пошли вверх по ущелью, вдоль ручья. Чем выше по ручью, тем дома больше и солидней. Вскоре мы вошли в обычный кишлак, где высокие стены вдоль дороги и сливы от сортиров, нависающие над ней же. Если не знать, то и не поймешь, что это за выдолбленные жерди торчат!
Дошли нормально, тихо, спокойно вокруг. В верхнем кишлаке решили встать на ночевку, предварительно осмотрев все дома более тщательно. В одном из домов нашел три кринки сметаны, решил забрать «на ужин», но что-то сомнения одолели, вдруг отравлено? Стоит она на самом видном месте, кругом пусто, только эта сметана. Решил подстраховаться, отыскал в доме бабку и скормил ей по несколько ложек сметаны из каждой кринки. Съела бабка все, и даже с удовольствием, может ей до этого, не по рангу было, а тут вроде, как заставили…
Забрал кринки и понес их наверх, в роту. Поужинать, правда, не удалось, по рации пришло сообщение о том, что мы почти влипли, к нам скрытно подходят «духи». Численность их неизвестна, но много. Если срочно сорвемся с места, то выйти из окружения, вроде бы успеваем. Все бросили, в темпе построились и бегом назад. Не успели, выход из ущелья оказался перекрыт и нас активно обстреляли. Пришлось вброд переходить ручей и повернув направо бежать вверх по склону. Хорошо, что до засады мы не дошли, стреляли по нам густо, но неточно. Бойцы на бегу отстреливались, мне же было как-то не до этого. Устал страшно, до полного отупения. Только бы дойти, только бы заползти, на этот чертов склон.
Помню, только то, что капитан Мельников костерил ротного переводчика, за стрельбу по «духам» одиночными выстрелами.
— Сколько раз тебе говорил, чтобы бил короткими, но очередями, нечего под «духов» косить. Я же тебя чуть не «положил»!
Потом, кто-то меня с тропы спихнул и обогнал
— Сам жить не хочешь! Так другим не мешай!!!
На склон я все-таки забрался и дошел до мелких дач, где скучковалась рота. Сел на какую-то приступочку, дух перевести, и тут же скатился, как от пинка под задницу. Кто-то гранату кинул для зачистки подвала и на меня еще и наорал, мол, а если бы там что-то было и сдетонировало бы!
Блин!!! Уставшему человеку и приткнуться негде!
Нашел своих. Мы отдохнули и спустились к «броне», на которой и ушли назад в Кабул.
В начале февраля 1984 года, наша Витебская 103 ВДД собралась в рейд к границе с Пакистаном, в Джелолабад. Такое ощущение, что первым об этом узнал «Пинц» — Сашка Колесников — медбрат нашей пятой батареи «НОНА» 1179 артполка, самый пронырливый и хитрокопчиковый человек не только нашей батареи, но и кажется, всей дивизии. Парень, у которого буквально везде были земляки и просто нужные и хорошие люди. Достать он мог все, узнать — тоже все. Афошки на чеки поменять — пожалуйста, чеки на афошки — тоже нет проблем. Чешский дипломат — на дембель — только запишись. Идеальный посредник. Пик карьеры был, когда он, будучи сержантом нашего артполка, устроился в штат чекового магазина в соседнем 350 полку. Должность до такой степени хлебная, с точки зрения солдата-срочника, что даже не завидно. Мало того, что все товары на выбор во времена сплошного дефицита, так еще и выход в город с территории части для сопровождения товара или продавщиц. По пути можно в дуканы заглянуть, а там купить-продать можно буквально все: часы с калькулятором, электронику, джинсы и т. д. Отношение к Пинцу у нас было настороженное — вроде нужный персонаж, а что ждать от него, неизвестно. Его успехи на почве коммерции нас ревниво не радовали, а провалы вызывали болезненное любопытство. Как же он зараза опять выкрутится. Провалы иногда были просто дикие. Например, как-то между рейдами, «Пинц» взял для обмена на чеки ВПТ 20 000 афошек в какой-то роте полтинника, а это, за сам факт хранения — трибунал, так как «афгани» у солдат могут появиться только в результате мародерства или продажи имущества части. Так вот, положил Пинц эту прорву денег, а это около тысячи чеков Внешпосылторга по местному курсу, в бронежилет на место вынутой титановой пластины и отправился с продавщицей из чекового магазина в Кабул. Но не повезло ему сильно в этот день, нарвался на комендантский патруль во главе с самим комендантом Кабула, которого очень заинтересовал этот хитромудрый ордер — продавщица и солдат без офицера. В результате — обыск, изъятие денег из тайника и сдача в комендатуру. Автомат тоже отобрали и радостно побежали разбираться, созваниваться, откуда такой хитрый взялся.
Вечером. Почти ночью Пинц прибежал ко мне в каптерку и попросил приютить на ночь. Из его рассказа выяснилось, что пока комендачи отвлеклись, он стырил у них свой автомат и ползком пробрался к двери, а дальше огородами, огородами и бегом в часть. Шуму было много, но фигуранта нет, автомата нет, остались деньги, которые он как-то потом через земляков умудрился вытащить. А иначе — труп без разговоров. Пацаны бы не простили. При зарплате солдата 6.50 чеков в месяц, 1000 чеков очень большие деньги. Комбат же наш отыгрался на нем по-своему. Давно уже в части нужно было вырыть длинную канаву для прокладки кабеля. Длиной около 200 метров, глубиной метр и шириной — в лопату. Срок Пинцу дали до вечера. Не успеет — трибунал. Успеет — косяки все спишут. Успел, зараза! Сбегал в какую-то часть к саперам и приехал на бронированном траншеекопателе. К вечеру канава была готова! Воодушевленный благополучным разрешением своих проблем «Пинц» притащился ко мне в каптерку и стал благодушно мечтать о том, что в его жизни не хватает для полного счастья. Нужно ему иметь свой уголок — и моя каптерка подходит для него просто идеально. Мой пример ему нравится: ночую тут, на зарядку хрен выгонишь, на вечернюю поверку, и то не хожу, в общем, не служба, а мечта. Я ему поддакивал и сочувствовал и одновременно осознал, что у меня ПРОБЛЕМА — меня хотят выселить с теплого места. Хотя ночевал я в каптерке, потому что их иногда грабили. На зарядку меня просто не могли разбудить, т. к. я изнутри закрывался. А на проверку не выходил, потому что было распоряжение по части, чтобы радисты ночью сидели с рацией на дежурном приеме. Короче, с местом каптерщика я расставаться не хотел. Нужно было что-то срочно придумать.
На следующий день я решил действовать. Тем более и случай подвернулся. В часть пришла большая колонна с боеприпасами. Всех на разгрузку! Прибегает ко мне старший лейтенант — Троцевский и с порога:
— Чего сидишь? Быстро в колонну, на разгрузку.
— Товарищ старший лейтенант, мне прапорщик Тулупов поручил сделать полки для вещей. Срочно нужны ящики снарядные. Вы же на артсклад идете, может захватите?
Троцевский подвоха не почуял. Так как солдат сам себе не может назначить объем работы, да еще очень большой, да еще нужный и срочный.
— Хорошо, работай.
Начал работать. Перекладывать, разбирать, ломать старое. Через тридцать минут заскакивает мой взводный — прапорщик Тулупов.
— Ты что здесь? Быстро колонну догонять!
— Товарищ прапорщик, мне старший лейтенант Троцевский поручил стеллажи сделать! Обещал на обратном пути ящиков снарядных принести.
— А, ну если так, то дерзай.
Фу! Пронесло! Пусть теперь, если захотят, пусть сами разбираются, кто первым поручил. Так у меня появился почти официальный статус каптерщика. А для Пинца с его мечтами — жест от локтя.
Через неделю у меня появился задумчивый Пинц и говорит:
— Как ты это сделал? Ведь у меня ничего не получилось. Три подхода с разных сторон делал — ответ один: «У нас уже есть каптерщик, зачем же его менять». Уважаю, недооценил я тебя — обошел на повороте. Если что — сделай лишнюю полку с матрасом, чтобы перекантоваться иногда.
— Да без проблем. Сделаю. Заходи.
— Знаешь. Меня называют самым хитрым бойцом дивизии, но так изящно меня еще не обставляли. Не ожидал.
И вот Пинц узнал новость — большой рейд на Джелалабад в начале февраля 1984 года. Наша батарея не идет. Остается в караулах. Ну не идет и не идет — не больно и хотелось.
— Ты не понимаешь! Все пойдут в караулы на два месяца. Два часа спишь — два часа стоишь. И так два месяца. Чокнешься. А в Джелалабаде сейчас жара, грейпфруты созрели. В рейде — сплошные прочески, в горы лезть не надо, по долинам пойдем — я все узнал! И со старлеем из 6-ой батареи уже договорился, что мы с ним идем. Я летом с ним ходил — мужик нормальный, без закидонов.
Грейпфрутами он меня конечно убил. Я ведь не знал, что это такое. Мне казалось, что это такой апельсин размером с дыню. Очень захотелось попробовать. Да и «прочески» — это тебе не по горам скакать. В общем, согласился, и пошел добровольцем на войну.
Первым делом я обшил невзрачным чехлом свою радиостанцию Р-107 М, чтобы на фоне рюкзаков солдатских не очень сильно выделяться, а антенну согнул, чтобы не торчала, потому что духи первым делом выбивают саперов, офицеров и связистов. Нашил карманов, сделал ватные плечи на лямках, внутри которых сделал скрытые кармашки — вдруг в рейде денежка попадется. Сшил себе лифчик под четыре рожка, из противогазных сумок. В общем, укомплектовался по максимуму.
В ночь перед рейдом все группы сидели в казармах. Лежим и мы на кроватях. Постели скатаны, в ногах вещи, Тулупов включил песни «Каскада» на своем «Панасонике». Часов до трех ночи релаксировали. Потом поднялись и пошли на аэродром к своим ротам. Я, Пинц и старлей Задорожный — будущий Герой Советского Союза, правда посмертно, и через год.