На аэродроме меня ждала неожиданно бурная встреча. Оказалось, что я опять иду с четвертой ротой полтинника, чему они, как выяснилось, несказанно рады. В последний месяц в роте были большие потери. И буквально перед рейдом ребята хорошо посидели, покурили и решили понять, почему им так не везет. И вспомнили, что когда я ходил с ними в рейд, потерь не было. Когда ходил с другими ротами — у них тоже не было. И они решили, что я своего рода талисман удачи. Увидеть меня с другим командиром из другой батареи они не ожидали. Сначала все загалдели, бросились обниматься, а в конце попытались подбросить меня вверх. Я вырвался, говорю: «Вы что, охренели? Я тоже, конечно очень рад, но давайте-ка колитесь, что случилось?». Те радостно согласились и все объяснили. Короче, я не знаю, что они там курили, но я понял, что у меня опять проблема. В перспективе, чем большая задница будет корячиться, тем больше вероятность, что меня туда засунут. Не х-о-ч-у! Убедить бойцов, что это случайность, у меня не получилось, оказалось, что они следили за мной и сравнивали какие потери были, когда я ходил с ротой и, когда меня в рейде не было. А буря эмоций объяснялась просто. Увидев фамилию Задорожный, думали, что с ними идут совсем другие. А тут — мы, хрен закрасишь. Радость-то какая!
Дальше просто. Загрузились в вертушки. Летим и молимся, чтобы духам место высадки не продали. Посадят пару снайперов и перестреляют в момент десантирования. Есть такой способ: бьют тогда, когда ты уже выпрыгнул из вертолета, но до земли еще не долетел. Расстояние до земли полтора-два метра, но при удаче успевают весь борт выщелкать, не видно же не фига, да и шум винтов все глушит. Но в этот раз пронесло. Высадились в голом поле. Впереди кишлак и горы начинаются. В кишлак по дуге обошли и вверх. Я «Пинца» толкаю: «Где прочески?! Где грейпфруты?!» Плечами жмет, сука! Поднимаемся потихоньку вверх, не колонной по одному, а как-то россыпью. Отцы-командиры, то есть ротный и взвод управления держатся вместе. И тут рядом с ротным — в камень пуля. Чпок! Залегли. Головы не поднимаем. Изобразишь движение — стреляет зараза. Ясно, что с горы, а откуда не видно. Тут вспомнили, что с нами идет целый авианаводчик — летун с рацией для связи с вертушками. Давай, мол, родной. Работай. И действительно, минут через десять-пятнадцать появилась парочка «крокодилов» — Ми-24. Авианаводчик сообщает, что вертушки летят. Но мы же видим, что они летят куда-то не туда. Смотрю, а они уже на боевой курс встали. И прямо на нас. Ротный орет: «Дымы!» Дымы — это сигнальный рыжий дым, чтобы себя обозначить. Таскать их положено, но засовываются они часто на самое дно рюкзака, так как нужны они бывают крайне редко. Что и получилось. Под руками и срочно ни у кого не оказалось. Короче, за секунду до того, как нас НУРСами обработать, горка буквально вспучилась рыжим дымом. Вертушки отвернули и отработали уже по вершине. Дальше без приключений. Залезли на горку, окопались, обложились камнями и затихли на сутки.
На следующий день снялись и пошли вниз. Спустились на полгоры, и тут ротный по рации получил приказ вернуться. С руганью на дебилов-командиров поперлись назад. Воды нет, пить охота, а еще сутки сидеть, по крайней мере, ночь. Решили сходить за водой. Благо на карте, не так далеко, родник обозначен. Есть вода или нет неизвестно, но сходить надо. Расстояние по прямой, около километра. Собралось нас человек шесть. Пинц наверху остался, а я сложил десять фляжек в чей-то рюкзак и пошел. Вечер. Не жарко. Дошли до отметки родник, русло сухого ручья, и вдруг обнаружили воду. С камушка по стеночке сочится тонкой струйкой. Напились. Фляжки наполнили. Смеркалось.… Вдруг стрельба на месте дислокации роты. Трассера во все стороны. Блин! Да что же там такое?! Неожиданно, прямо над нами заработал пулемет. Ни хрена себе! Работает-то он по нашим позициям! Сидим, менжуемся, что делать не знаем. Под пулеметом по открытому месту не побегаешь, а достать его мы не можем, он на скале над нами. Тут Задорожный решил проявить себя по основной специальности, как корректировщик огня, и подавить пулемет с помощью гаубиц. Ну и навел! Когда разрывы стали совсем близко, мы рванули вперед, по открытой местности надеясь, что «дух»- пулеметчик не дурак и вовремя слинял. Так и оказалось. По нам не стреляли и разрывы нас не догнали, а место под горкой, где мы прятались, основательно перепахало! Но бодрит, черт побери!!! Я на горку забежал — даже не запыхался. Там я выяснил, что случилось.
«Пинц», будучи натурой непоседливой, и очень-очень мучимый жаждой, услыхал шаги. И решил, что это долгожданная влага и пошел нас встречать. Ну и вывалился лоб в лоб на отряд «духов», которым наблюдатели сообщили, что «шурави» снялись и ушли. А то, что мы назад вернулись, им известно не было. Немая сцена на пол секунды. Потом Пинц нырнул за камушек. «Дух», идущий впереди, нес пулемет ПКМ. Ну и вдарил по Пинцу на полкороба. Наши тоже очнулись. И понеслось… Результат на удивление мизерный. У Пинца мандраж и желание с утра очень внимательно осмотреть камушек, за которым он прятался, а то в темноте не видно ничего. И у кого-то из бойцов оба каблука срезало. Ну и духов мы никого не нашли. Пинц, спасший его камушек, так и не осмотрел — темно было ночью, когда мы уходили.
До предгорий дошли без осложнений, встретились с «броней» и остановились на отдых.
Первым делом, чистка оружия. Все подразделения, которые спустились с гор, вышли в поле, разложили плащ-палатки и принялись, разобрав оружие, чистить его и смазывать.
С чисткой своего ствола, я быстро закончил. Почти не стрелял ведь нынче, так, пыль протер и смазал. Вытащил из магазинов все патроны, капнул на площадку масла, протер и снарядил рожки снова, свежими патронами. Сперва три трассера, затем семь простых, потом снова трассер и девять простых, следующим трассер и последние девять простых. Все, магазин снаряжен, теперь при стрельбе можно визуально расход контролировать. Снарядил один рожек только трассерами, в основном, чтобы побаловаться. Научился я недавно стожки сена трассером поджигать. Главное ведь, чтобы трассер из стога не вылетел. Поэтому, метиться нужно перед стогом, и стрелять одиночными выстрелами со смещением к себе, чтобы после рикошета пуля в стогу осталась. Трех выстрелов обычно хватало, чтобы поджечь стожок, который часто использовался, как место засады или наблюдения у «духов».
Всего снарядил себе пять рожков. Один в автомате, четыре в «лифчике» на груди — какая-никакая, а защита, вместо бронежилета.
Гляжу, у моего соседа по чистке, возникает какой-то конфликт с дембелем, а может и не конфликт, обычный наезд на молодого. Принес тот ему свой ствол, мол, чтобы через пять минут блестел, как у кота яйца. Сам встал напротив и следит. Молодой засуетился, и допустил самую распространенную, но и самую фатальную ошибку, которую делают при чистке оружия. Сначала передернул затвор, а потом отсоединил магазин и сделал контрольный спуск. В результате, дембелю пуля попала в грудь и отбросила его метра на три. Все занавес, наповал. Дембеля этого в лицо я помнил, из третьей роты он был, да и пояс его трофейный запомнился, кожаный, широкий, весь в заклепках, он его на все боевые выходы одевал. Так и лежал, заклепками блестя, пока не унесли. Молодого, буквально тут же скрутили «особисты» и начали колоть, на тему «за, что он убил своего товарища!.. «Попытки «молодого» оправдаться, мол, случайность, поторопился — не прокатили. Завернули ему руки и увели.
Отдых продлился еще три дня. За это время мы помылись, отоспались, получили сухпайки еще на неделю, распотрошили их, и самое лучшее, типа фарша сосисочного, отложили в рюкзаки для рейда. Выдали даже виноградный сок, в маленьких баночках и шоколадки крошечные, типа аэрофлотских. Знатно попировали.
Ночью нас подняли. Рота построилась для марша и выдвинулась в горы. К рассвету, пройдя около пятнадцати километров, мы были на месте. Засели в засаде, на горе, у развилки двух логов. Окопались и просидели без приключений примерно сутки.
— Товарищ старший лейтенант, Вам кашу подогреть?
— Нет, я кашу не ем.
— Почему? Есть-то больше нечего?
— Я галет пожую.
— Так, вода-то кончилась почти. Надо бы сходить. Я фляжки соберу. Спросите пехоту, как там — никого нет? Если бойца дадут, так сходим.
— Ладно. Договорюсь. А кашу не ем, потому что.… Вот представь, что будет, если ты поел каши, а в живот пуля, а там каша…, а туда пуля…
В общем, комплекс у человека и личный кошмар.
Бойца мне дали незнакомого, из молодых, то есть на полгода младше призывом, да и рейд у него первый, в общем, «чмо», но с гонором.
Взяли по десять фляжек пустых, полтора литра каждая и пошли вниз к ручью — двести метров по курумнику и валунам. Склон крутой — градусов сорок пять. Хорошо — корни, да кусты редкие. В общем, спустились. Русло прямое, участок прямой, видимость — метров триста. Перебежали к камням, за которыми если что укрыться можно, да и за спиной участок открытый — без «сюрпризов». Вдалеке только валун здоровый — почти весь ручей перекрывает. В общем, идиллия. Ручей холодный, прозрачный. Напились по очереди «от пуза».
Я встал «на охрану». Смотрю вверх по течению ручья, боец фляжки наполняет, я — «секу». Вдруг — «мистика» какая-то — чувствую спиной чей-то взгляд «концентрированной ненависти», меня как будто выгнуло, даже лопатки свело. Точно знаю, что там вдалеке, вниз по течению, за валуном кто-то есть. И этот «кто-то» очень меня ненавидит. Никогда такого не было — ни до, ни после. Уж я «добрых» взглядов за службу столько наловил!
Короче, прыгаю за валун, ору: «К бою!».
Оборачиваюсь, и вижу абсолютно наивный взгляд, типа «а что случилось?». Шиплю ему: «За камень упал! Я — вперед. Прикрывай!» и осторожненько пошел вперед, к этому большому камню.
Иду, приклад в плечо упер, и думаю: «Не дурак ли я? Ведь звуков никаких не было. Стоял спиной. Взгляд «бойца» этого молодого… Ведь если никого нет — позору не оберешься». Но иду.
Осторожненько обхожу валун, и — на тебе! Сидит, в стенку валуна вжался, дрожит, взгляд затравленный…Типичный «дух», мать его!!! В чалме белой и светло-коричневой розоватой хламиде. Морда печеная, возраст не понять какой, на ногах калоши.
Я к нему подскочил, ствол в пузо упер. Поднял, развернул его к стенке. Охлопал тщательно. Бля — пустой! В кармане только нож складной с фиксатором, но большой — лезвие около двадцати сантиметров, крупный такой складишок.
Повел его к «напарничку». А он гад сидит, на меня не смотрит — водичку во фляжки набирает, как на даче. Нет слов. Идиот непуганый. Ну ладно. Не мое дело — пусть его свои «черпаки», да «деды» учат!
Фляжки заполнили. Я свои десять штук на «духа» сгрузил стопочкой. Говорю: «Уронишь — пристрелю». Вроде понял. И он как горный козел с камушка на камушек, со стопкой белых фляжек, без рук — доскакал ведь!
Пришел я на горку — весь из себя довольный. Жду, когда меня хвалить начнут! Как же — пошел, воды принес, да еще «душка» прихватил, и нож отобрал. Ага! «Щас!». Ротный 4 меня увидел, Мельников его фамилия, и говорит,
— А это — кто?
— Так, «дух», — говорю — за камнями прятался.
— А зачем в расположение его припер? Там бы и «зачистил».
Я охренел от такой постановки вопроса. Говорю,
— А фляги бы сам и пер?!
— Ладно, — говорит — веди его к кустам, пусть сидит.
Сбагрив «духа», пошел, поел. Тут и Пинц нарисовался. Как всегда шустрый.
— Я, — говорит, — договорился с пацанами кишлак внизу проверить, пойдем матрасов поролоновых наберем.
Матрасы — это вещь, а то вечер скоро, прохладно будет, ну и спать на камнях неудобно. Да, и вообще, «шмон» — это по мне, но больно редко удается — я ведь к радиостанции привязан. Хотя, ротный 4 меня как-то окрестил «главным мародером четвертой роты». Это когда я в Чарикаре притащил своему командиру — Троцевскому рюкзак «Кондор», который он в шутку мне заказал: — «Пошел шариться — без «Кондора» и «Панасоника» вернешься — урою!» А теперь, либо на месте сиди, либо — иди. Рискнул и нашел, этот чертов рюкзак в окне, под подоконником. Пнул ногой по нему, а там тайник с вещами…
В кишлак спустились тихонько, группой шесть человек. Приказ категоричный — не шуметь. Спуститься, осмотреться, проверить, захватить матрасы и — назад.
Сверху кишлак казался покинутым, но на всякий случай — быть начеку!
Зашли в первый дом всей группой. Веранда, комната — пустая, потолок из жердей. Ничего интересного. Вдруг, Яшка — ординарец ротного, дернул на потолке за жердину и тащит ствол. Древний, как навоз мамонта — винчестер ковбойский с нижней скобой и рамочкой прицельной два на пять сантиметров с бегунком. Прикольно. Патроны на месте. Попытались передернуть, но аппарат заклинило. А потом, как у Петрухи из «Белого солнца пустыни» бабахнуло. «Трындец» маскировке, хорошо у ребят Р-148 была. Связались с ротой. Успокоили.
Я по домам дальше пошел один. Нашел матрасы — штук шесть — поролон в ярких красно-желтых шелковых чехлах. Еще нашел чайной заварки, монет каких-то и конусы, как конфеты — «трюфеля». Пацаны сказали, что это сухое пиво. Не понимаю, что это значит и как его едят.
Мужики обнаружили четырех ослов. Решили их загрузить и назад ехать. Я же увидел большой сарай, закрытый на замок. Раз закрыт — значит что-то ценное там. Подошел, замок сбил, осторожненько заглядываю, ствол вперед. И тут в ствол что-то вцепляется и пытается его выдрать. Затвор об косяк, патроны вылетают и ствол «клинит». Оказалось, что в сарае собака была закрыта. Башка здоровая, как у медведя. Ну ладно, думаю, сейчас я тебя «исполню». Затвор передернул, ствол опять в приоткрытую дверь. И не успел — пес опять зубами за ствол и рвать. Только с третьего раза успел на курок нажать. Гляжу — а патрон-то «трассером» оказался — через голову собаки, рикошетом, да во что-то горючее попал — видимо керосин. В общем, полыхнуло. Так и не посмотрел, что там было спрятано.
Догнал своих. Они уже ослов загрузили. Ждут меня. Яшка на меня наорал. Говорит, что мало того, что стрелял, так еще и дом поджег — окончательный «трындец» маскировке. Пока я навязывал матрасы на осла, народ вперед умотал.