— Да, мне пришлось подчиниться, спрятаться среди коз. Однако, когда вы с дедом спустились в хижину, а пастухи сказали, что дед намерен усыпить тебя и переправить в город, я снова не выдержала и, подойдя к объективу осветительного перископа, заглянула туда, чтобы посмотреть, что делается в хижине. И надо же было так случиться, что как раз в это время и ты подошел к нише перископа. Вот так мы и увиделись с тобой в первый раз. Именно здесь, на кордоне Крутой Торнаро. Но вот и твоя скала. Я точно помню, что по этой лощине ты спустился к нам в то утро.
— Да, это та самая лощина, я тоже узнал ее. А вон и мумиё, отсюда видно. Ты посиди здесь, пока я поднимусь за ним. Только не подходи к пропасти, что справа от лощины. Там — ужас: отвесная стена! Я еще в тот день, из гондолы, все это заметил. Туда свалишься — все! Пиши пропало!
— Ха, пропасть! — рассмеялась О-Стелли. — Ты думаешь, я боюсь пропастей? Да там, на краешке, я и посижу.
И не успел Артем что-либо возразить, как юная эрхорниотка вприпрыжку, точно козочка, подскочила к краю ущелья и, расправив тонкито, уселась над самой пропастью, играя висящим на шее рионато.
«Да, характерец!» — подумал Артем, вспомнив недавний разговор с О-Горди, и, не теряя времени, начал взбираться вверх по лощине. Он рассчитывал управиться за час-полтора. Однако подъем оказался трудным, труднее, чем он предполагал. Еще тяжелее пришлось на спуске. Раза два он чуть не сорвался, перебираясь с карниза на карниз. Но тем больше радости было почувствовать наконец под ногами мягкий ковер травы.
— Все, порядок! — крикнул он, не скрывая торжества, лишь страшный спуск остался позади.
В ответ — ни звука.
— О-Стелли, где ты? Смотри, вот оно мумиё, на весь ваш город хватит! Я уж думал и не спущусь с ним по этой крутизне. Зато теперь… — он отцепил мешочек с драгоценными натеками от пояса, чтобы торжественно вручить его своей наставнице. И сразу осекся: девушка стояла, прислонясь к скале, бледная, как полотно, в глазах ее застыло отчаяние. Смутное предчувствие беды вмиг смахнуло всю радость только что одержанной победы.
— Что случилось, О-Стелли?
— Несчастье, Артем. Я уронила в пропасть очень ценную вещицу.
— Что-нибудь из своего туалета? — поспешил уточнить он, чтоб убедиться, что беда не так уж велика.
— Да. В какой-то степени… Ты видел ее. Я уронила рионато.
— Тот, что ты носила у себя на шее? Она молча кивнула.
Он подошел к обрыву, глянул вниз: отвесная стена ущелья уходила вниз метров на десять-пятнадцать. Нечего было и думать спуститься с такой кручи. Да и стоило ли ради всего лишь красивой безделушки или какого-то сигнального устройства? Но отчего так расстроена О-Стелли? Или это действительно столь нужная и ценная вещь?
— Он что же, очень дорог тебе, этот медальон?
— Это не медальон, не украшение. Это… Мне трудно объяснить. Но это страшная потеря.
— Что же делать?..
— Не знаю… Только домой мне возвращаться без этого нельзя. — Она больно прикусила губу. Глаза наполнились слезами.
— Та-а-к… — растерянно протянул Артем. Все оказывалось серьезнее, чем он думал. Но что же все-таки можно сделать? Он снова прошелся вдоль края пропасти, зацепился негой за толстое, выступающее из земли корневище, мысленно чертыхнулся с досады. И вдруг его осенило:
— Вот что, — О-Стелли, беги в хижину к пастухам… Она покачала головой:
— Им нельзя сказать об этом. Рионато не должен видеть ни один эрхорниот.
— Да ничего и не надо говорить. Возьми там только кожаные ремни. Я знаю, у них есть такие.
— Хочешь попробовать спуститься на ремнях?
— Думаю попробовать.
— Но это опасно, Артем…
— Не тяни время, О-Стелли. Иного выхода я не вижу.
— Хорошо, я быстро.
Он подчистил ножом землю вокруг корня, так, чтобы просунуть под него ремень, снова глянул с обрыва вниз. Спуститься туда будет, конечно, не легко. Но…
— Вот все, что у них нашлось, — О-Стелли, запыхавшаяся от бега, положила перед Артемом связку ремней, с робкой надеждой глянула ему в глаза.
Артем попробовал ремни на прочность:
— Подойдет! Связывай их друг с другом, а я укреплю конец за это корневище. Достанем твой рионато!
— Если бы так… Только осторожнее, Артем. Пожалуйста…
— Ерунда! Спущусь как по лестнице, — он взялся за ремень, попробовал, крепко ли тот привязан к корневищу и, соскользнув с кромки обрыва, начал спускаться вниз. Это оказалось, действительно, не так сложно. Уже через несколько минут он был на дне пропасти. Но рионато там видно не было.
Что за чертовщина! Дно ущелья было ровным, сухим, Вешние воды отшлифовали известковое ложе до блеска. Тут нельзя было не заметить и иголку. А рионато как не бывало. Нигде!
Он прошелся по дну пропасти раз, два, заглянул под небольшой карниз, прилепившийся к стенке чуть ниже по ущелью: шарик мог закатиться и туда. Но там тоже было пусто.
«Куда же он запропастился?!» — Артем высунул голову из-под карниза и вдруг почувствовал, как что-то стукнуло его по лбу. Он не без опаски поднял глаза вверх и чуть не вскрикнул от радости: прямо у его носа болтался на цепочке пропавший талисман. Тонкая цепочка зацепилась за выросший на карнизе кустик и удержала шарик от падения на дно ущелья.
Артем снял цепочку с куста и, присев прямо под карнизом, положил рионато к себе на ладонь. Так вот что за «украшение» носит у себя на шее его наставница! Шарик, укрепленный на платиновой цепочке, имел размеры крупной вишни и был сделан несомненно из какого-то экзотического сплава, но на одной его стороне оказалось круглое прозрачное оконце, сквозь которое можно было видеть сложный циферблат с несколькими рядами непонятных знаков и четырьмя крохотными стрелками, одна из которых медленно двигалась, наподобие секундной стрелки часов.
Да, это было не украшение, не медальон и даже не часы, как можно было бы заключить с первого взгляда: стрелка на циферблате двигалась неравномерно, то ускоряя, то замедляя ход. А когда Артем, намереваясь выбраться из-под карниза, решил освободить руки и набросил цепочку на шею, произошло совсем невероятное. В ушах у него зазвучала музыка. Тихая, но вполне отчетливая, она то затихала, то усиливалась по мере того, как он поворачивался в ту или иную сторону. Громче всего она звучала, когда он смотрел в сторону озера. Так, значит, это, кроме всего прочего, и что-то подобное радиокомпасу? Но если так…
Не снимая рионато с шеи, он отвел его подальше от груди, чтобы попробовать поводить из стороны в сторону, не поворачивая головы. Однако стоило цепочке натянуться до предела, как шарик слегка завибрировал, и яркий голубой луч вырвался из него ввысь, упершись в нависший над Артемом каменный карниз.
Артем даже вздрогнул от неожиданности. Нет, он не забыл о том, что рассказывал в свое время Николай Иванович. Но чтобы все это повторилось вот так сразу, прямо у него в руках… Это было сверх всякого ожидания. Шарик сразу выпал у него из рук, и луч погас. Но прошло не менее минуты, прежде чем он снова решился взять его в руки и еще раз осмотреть со всех сторон. Впрочем, ничего он больше не заметил. Никаких следов не осталось и на замшелом карнизе, куда ударил луч. А ведь не будь этого карниза, он взметнулся бы в самое небо, и тогда… Артем даже поежился, представив, как среагировала бы на такую иллюминацию О-Стелли. Нет, ей пока не стоит говорить ничего из того, что он узнал о рионато. Пусть табу останется табу.
Он выбрался из-под карниза и, отступив на несколько шагов от стены, так, чтобы видеть склонившуюся над пропастью О-Стелли, победно помахал ей рукой:
— Наше-ел! О-Стелли, нашел! Вот он, твой рионато!
Девушка радостно захлопала в ладоши:
— Спасибо, Артем. Такое тебе спасибо! Лезь вверх. Только осторожно!