— Я полагаю так: бороться с этим… хлопотно. Потом, стать «своим» проще, нежели лезть во всякие драки и более того — побеждать в драках. Тут есть, конечно, элемент гиперболы, но подчас не столь важны средства выражения идеи, сколько сама идея. Вы меня понимаете, знаменатели у нас, уверен, одинаковые…
— Что-то не пойму… — Прошин хмуро посмотрел на собеседника. — Вы хотели со мной поговорить, по-моему…
— А, вас интересует деловая часть? — Поляков изобразил оживление. — Пожалуйста. Про погоду, как полагается в светском обществе, мы… обсудили. Итак. Для начала хочу заметить о себе как о человеке практического склада ума. Это, уверяю, неплохая черта характера, и во многом благодаря ей я доктор наук, заместитель директора и тэ дэ. М-да. Так вот. Меня всегда интересовал ваш институт. Прекрасный институт! Широкие международные связи, чего не сказать о нас… Специфика! — Он вздохнул. — Многих ваших я знаю. Но мне хотелось бы подружиться, ну…
— Со мной, например, — подсказал Прошин.
— Да, — кивнул Поляков. — Где-то так…
— Подружились, например, — продолжил Прошин.
— И хватит, — откликнулся Поляков. — На первый раз. А на следующей недельке жду вас у себя. Хлопнем по рюмашке, поговорим…
— Опять о социальном зле?
— Ну а чего… О диссертации вашей, если хотите. Трудности у вас есть?
— Есть. Над диссертацией нет руководителя, в диссертации нет идеи.
— А Бегунов? — Поляков ковырял спичкой в зубах.
— А Бегунов — честный человек.
— Но у него должен существовать заряд либеральности по отношению к своему сыну хотя бы?
— Заряд уже выстрелил. — Прошин сложил пальцы «пистолетиком» и надул щеки.
— Это плохо, парень… Кстати, давай на «ты»… — Спичка соскользнула, переломилась о десну, и Поляков зашипел от боли.
— Давайте на «ты», — согласился Прошин.
— Значит, на следующей недельке?
— А если попозже?
— Жду звонка, — Поляков, страдальчески причмокивая, вытащил из бумажника карточку. — Мои координаты.
Прошин, не глядя сунул бумажку в карман. Затем встал, выглянул в коридор… Гости уже целовались, запаковываясь в шубы. Андрей убирал со стола останки пиршества.
— Народ разбегается, — сказал Прошин, не оборачиваясь. — Пора и нам… Вас подвести, сэр?
— А… у тебя машина есть? Какая?
— Я полагаю так: бороться с этим… хлопотно. Потом, стать «своим» проще, нежели лезть во всякие драки и более того — побеждать в драках. Тут есть, конечно, элемент гиперболы, но подчас не столь важны средства выражения идеи, сколько сама идея. Вы меня понимаете, знаменатели у нас, уверен, одинаковые…
— Что-то не пойму… — Прошин хмуро посмотрел на собеседника. — Вы хотели со мной поговорить, по-моему…
— А, вас интересует деловая часть? — Поляков изобразил оживление. — Пожалуйста. Про погоду, как полагается в светском обществе, мы… обсудили. Итак. Для начала хочу заметить о себе как о человеке практического склада ума. Это, уверяю, неплохая черта характера, и во многом благодаря ей я доктор наук, заместитель директора и тэ дэ. М-да. Так вот. Меня всегда интересовал ваш институт. Прекрасный институт! Широкие международные связи, чего не сказать о нас… Специфика! — Он вздохнул. — Многих ваших я знаю. Но мне хотелось бы подружиться, ну…
— Со мной, например, — подсказал Прошин.
— Да, — кивнул Поляков. — Где-то так…
— Подружились, например, — продолжил Прошин.
— И хватит, — откликнулся Поляков. — На первый раз. А на следующей недельке жду вас у себя. Хлопнем по рюмашке, поговорим…
— Опять о социальном зле?
— Ну а чего… О диссертации вашей, если хотите. Трудности у вас есть?
— Есть. Над диссертацией нет руководителя, в диссертации нет идеи.
— А Бегунов? — Поляков ковырял спичкой в зубах.
— А Бегунов — честный человек.
— Но у него должен существовать заряд либеральности по отношению к своему сыну хотя бы?
— Заряд уже выстрелил. — Прошин сложил пальцы «пистолетиком» и надул щеки.
— Это плохо, парень… Кстати, давай на «ты»… — Спичка соскользнула, переломилась о десну, и Поляков зашипел от боли.
— Давайте на «ты», — согласился Прошин.
— Значит, на следующей недельке?
— А если попозже?
— Жду звонка, — Поляков, страдальчески причмокивая, вытащил из бумажника карточку. — Мои координаты.
Прошин, не глядя сунул бумажку в карман. Затем встал, выглянул в коридор… Гости уже целовались, запаковываясь в шубы. Андрей убирал со стола останки пиршества.
— Народ разбегается, — сказал Прошин, не оборачиваясь. — Пора и нам… Вас подвести, сэр?
— А… у тебя машина есть? Какая?