— Ну, пора поговорить о главном, — сказал он. — Слушайся меня и станешь, как я, начальником. Я — большой человек, служу в департаменте. И ты не смотри, что говорит мой брат Сидор. А слушай, что говорю я. Я от всей души хочу тебе помочь. Один хороший человек думает взять тебя в сыновья. Ты переедешь в другой дом. Там ты поселишься со своим новым отцом и станешь всем говорить, что ты ему сын.
— Дяденька, — сказал Федюня, — а как же я скажу, что я ему сын, если я не сын. Врать-то грех.
— За царя и соврать не грех, — непонятно сказал Сергей Филиппович, — и потом, тот человек тебя усыновит.
— А чего это такое — усыновит? — спросил Федюня.
— Будет отцом тебе! — рассердился Сергей Филиппович.
— Какой же он мне отец, если не отец? — удивился Федюня.
— Мало что не отец, — сказал Сергей Филиппович. — А теперь будет. И ты его полюбишь.
— А я с вами хочу жить, — сказал Федюня.
— И со мной тоже будешь жить, — сказал дядька. — Сначала с ним, а потом со мной.
Федюня подумал… Ещё подумал.
— Дядь, — сказал Федюня, — а дайте я вам стих скажу:
Сергей Филиппович забеспокоился. Посмотрел Федюне прямо в глаза.
Помолчали.
— Стихи — блажь, — сказал дядя строго. — Однако дай-ка я их себе перепишу. У меня тут альбом есть.
Дядька выдвинул ящик стола. Чего только там не было — и красный сургуч, и кисточка, и перочинный нож. А сбоку лежала жёлтая кобура.
— Это чего, — спросил Федюня, — это стрелять?
— Стрелять, — ответил дядька и достал альбом в бархатном переплёте.
На первой странице были нарисованы тётки с крылышками, которые порхали над цветами. «Красивые какие!» — подумал Федюня. Внизу стояла подпись: «Люби меня, как я тебя глазами голубыми». Дядька старательно переписал стихи в альбом. Закрыл его.
— Пора обедать, — сказал дядька. — Завтра начнёшь немного учиться.
Федюня начал учиться. Каждый день к нему приходил учитель. Читали сказки. Это Федюня очень любил. Учитель строго спрашивал. Много заставлял повторять наизусть. Учил запоминать всё, что увидишь и услышишь. Федюня учился охотно. Запоминал хорошо. Написал каракулями письмо мамке.
Дядька, узнав о письме, был недоволен.
— Матери писать незачем, — сказал Сергей Филиппович. — Кончим все дела, дам денег, тогда и съездишь в деревню. А пока не пиши.
Скоро учение закончилось, и Сергей Филиппович снова повёз Федюню в гости. Опять навстречу Федюне из-за стола поднялся Александр Герасимович. Поздоровались, попили чаю.
— Дорогой Федюня, — спросил Александр Герасимович, — сказал ли тебе дядя о том, что у тебя теперь будет отец?
— Да, — ответил Федюня, — только это грех.
— Нет, не грех, — сказал Александр Герасимович.
— Нет, грех! — сказал Федюня.
— Нет, не грех, — сказал Александр Герасимович. — Не спорь! Я старше тебя. Если я говорю, значит, мне надо верить.
— А чего я стану говорить на чужого, что он мне отец?
— Но ведь он тебя усыновит, — сказал Александр Герасимович. — И, пожалуйста, запомни: твоего нового отца зовут Николай Николаевич. Он работает на желатиновом заводе Крейца рабочим. Хочет тебя устроить учеником на завод. Ты понял, о чём речь?
— Не, — сказал Федюня.
— Ты глупыш, — сказал Александр Герасимович. — Пойми, что тебя хочет усыновить Николай Николаевич, который работает на желатиновом заводе.
— А-а-а, — сказал Федюня, — мне дядя уже говорил об этом.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул Александр Герасимович.
— Повторяй за мной: «Я — Федя, сын Николая Николаевича, приехал из деревни Гольцево».
Медленно, с запинками, Федюня повторил вслед за Александром Герасимовичем:
— Я — Федя, сын Ни-ко-ла-я Ни-ко-ла-е-ви-ча…
— Очень мило, — сказал Александр Герасимович. — Сейчас дядя увезёт тебя домой, а завтра ты встретишься со своим новым отцом. Поздравляю.
Александр Герасимович достал щётку и причесал бороду.
Назавтра Федюня познакомился со своим новым отцом. «Отцом» оказался лысый человек, совсем чужой. Федюне трудно было звать его отцом. Но Александр Герасимович нахмурился. Потом предложил:
— Собирайтесь, погуляйте. Вам надо подружиться. Сходите поешьте мороженого.
Федюня с «отцом» отправились в кафе. Сидели в зале с огромными зеркалами в золотых рамах. Ели вкусное мороженое, Федюня вообще-то ел его первый раз в жизни.
— Угощайся, Федя, — то и дело обращался к нему «отец». — Сиди ровно, не ёрзай! — неожиданно сказал он громко и объяснил проходившему официанту. — Вот сынишка у меня непослушный.
Официант строго глянул на Федюню. Федюня ел мороженое, но всё никак не мог сказать «отец». Обратно шли пешком и молчали.