— Почему-то мне кажется, что мы найдем алтарь, — шепчет Игорь, горячо, незнакомо. Он ли это? Неужели пьян? Когда напиться-то успел?
— Чего бы ты пожелала, Ира? Подхватывает за талию, когда я вновь спотыкаюсь. Где-то впереди раздается торжествующий смех Ани.
— Думай! Потом поздно будет! Что за бред? Почему хочется опрометью выбежать из проклятого лабиринта? Почему пальцы Игоря грубо сжимают запястье, причиняя боль?
— Синяк будет, сволочь! — шепчу я, пытаясь вырваться… и глазам своим не верю. Стены лабиринта вдруг расходятся, образуя правильную окружность. В центре — поблескивающий в полумраке камень, величиной с доброго быка, а с камня сползает клубящаяся тьма. В панике я пытаюсь убежать, но Игорь внезапно резко толкает меня вперед, да так, что не удержавшись, я лечу в крапиву, обдирая коленки. Аня бросается ко мне, кричит что-то, только слов не разобрать. Зато Игоря я почему-то слышу отлично:
— Заткнись, дура! Ты мне не нужна! Звук удара кажется оглушительным. Аня икает, падает на землю рядом со мной и больше не двигается. Ее волосы быстро намокают, по светлым прядям растекается темное пятно.
— Ты убил ее…
— Сегодня я еще никого не убил.
Сегодня? Меня трясет. А он подходит все ближе, опускается рядом на корточки.
— Норовистая лошадка. Всегда такой была. Что же ты вновь сопротивляешься-то, ведьма?
— Вновь? — не понимаю я.
— Не помнишь. На этот раз ничего не помнишь, — сдирает с волос заколку, больно, наматывает пряди на кулак, резко дергает, заставляя запрокинуть голову. — Вспомни! Ну же, вспомни!
— Пусти, урод! — кричу сквозь слезы. — Пусти!
— Не тронь ее, — то ли стон, то ли шепот. Кажется мне, или это в самом деле чуть светится в темноте белоснежным человеческая фигура?
— Братец явился… — узнаю и не узнаю голос Игоря. — Наконец-то, а мы уже заждались. Чего злишься-то, Алешенька? Что ты сделать можешь, дух ты наш бесплодный? Пье-е-е-ро-о-о… Вечно эксцентричный и непослушный. Думаешь, если в прошлых жизнях меня обскакал, то и тут первым будешь?
— Глупый… зачем? — Знакомый голос… вспомнить бы, где я его слышала, но теперь я могу чувствовать только одно — обжигающий душу страх и инстинктивное желание сжаться в комочек…не двигаться.
Может, тогда не заметят? Может, тогда они оставят меня в покое?
— Зачем? А ты не знал, зачем? Куда же тебе, ты — наследничек… а другие побоку. Хоть бы эту девицу мне оставил, так нет, и ее себе заграбастал. Что ж ты, Ирина, меня не выбрала, а? Или четвертый сын князя для тебя, девки, недостаточно хорош?
— Пусти!
— Ага, разбежался! Я за тебя душу продал, а теперь пусти? Да ни в жизнь! Ты была моей невестой, слышишь, моей! Не его! Я тебя так любил, так почему?
— Любил? — закричала я. — Силой забрал в свой проклятый замок и в тот же вечер взял в постель. Не помнишь, как я кричала? Сопротивлялась? Так ты меня любил?
— Выбирай! — Игорь толкает меня к алтарю, да так, что я вновь падаю на колени в мокрую от росы траву. Боль отрезвляет. Руки по локоть утопают в черном тумане, в котором я в ужасе узнаю пламя тьмы из своих кошмаров.
— Выбирай! Здесь и сейчас! Я или он!
Сколько раз так было? Сколько раз я «выбирала»? Да и есть ли выбор? Выберу Алешу, Алеша проснется… и Игорь даст нам несколько дней счастья, прежде чем убить обоих и начать все сначала. Выберу Игоря, и этот проклятый алтарь свяжет нас узами гораздо более крепкими, чем узы брака. Я себя забуду. Я буду любить Игоря ненормальной любовью, буду равнодушно стоять возле него и смотреть, как он скармливает алтарю новую жертву, чтобы продлить свою жизнь еще лет на десяток. А Алеша будет спать. Не хочу!
— Выбирай! — орет Игорь. — Ну же! Выбирай, я или он!
— Боже, как я устала!
Устала надеяться, что в следующей жизни все закончится. Никогда не закончится. Игорь никогда меня не забудет, никогда не оставит в покое. Он не стареет, не умирает, он будет жить вечно и вечно будет надо мной издеваться.
— Как же я устала.
Алтарь желаний? Врет! Алтарь жертвы. И эта вечная жертва — я. Страх вдруг куда-то уходит, оставляя после себя пустоту. Хватит бояться!
— Устала… Говоришь, что меня любишь, а мучаешь веками. Душу ради меня продал, зачем? Я тебя никогда не любила… Я… я стала счастливой лишь когда увидела Алешу. Моего Пьеро. И не ради его наследства с ним сбежала, ради него… ты не поймешь. Я не хочу больше, слышишь? Хватит. Не можешь меня забыть? Заставляешь выбрать?
Я выбираю — вечную смерть, без новой реинкарнации.
— Ира! Мне показалось, или они вместе произнесли мое имя?
Из-за тучи выглянула луна. Игорь сделал мне шаг навстречу, и лицо его странно исказилось в лунном свете. Будто он что-то хотел сказать, но не успел: пожирающее меня пламя оказалось быстрее. Сначала было страшно, потом больно, и вдруг темно. Все… Боже, все закончилось… Наконец-то.
Я с трудом открыла глаза.
— Ну ты даешь, Ирка, — шептала где-то рядом Аня. Я слышала ее голос, но видела только белоснежный потолок и висящую на нем люстру.
Солнечный свет играл на хрустальных подвесках, отражался и бил по глазам, отчего глаза немилосердно слезились и все вокруг то и дело начинало расплываться.
— Три дня проспать. Лабиринт-то хитрый оказался, с грибами какими-то… галлюциногенными. Мне ничего, а ты совсем расклеилась. Врачи сказали тебя не трогать. А Игорь домой тебя забрал. С его деньгами все можно… богатый он, оказывается.
Игорь? Неужели мне все привиделось?
— И этот… красавец спящий, представляешь, проснулся. А что самое смешное — тебе букеты шлет, невестой тебя величает. Игорь устал от журналюк отбиваться… проходу нам, сволочи, не дают.
Значит, не привиделось.
— Как твоя голова? — спросила я.
— А? — смутилась Анька. — Упала в обморок и ударилась. Глупо-то как, но ничего страшного. Правда, крови было много, да. И лабиринт жалко…
— А что с лабиринтом?
— Сгорел, представляешь? Столько пожарных машин было, спасти пытались… это… достопримечательность все же.
Игоря я больше не видела. Я так и не узнала, почему разорвался порочный круг заклятия. Алешка говорил, что Игорь сам его разорвал… потому как не хотел меня терять навсегда. Терять или отпускать? Глядя на трехлетнего сынишку я страшно боюсь… его совершеннолетия. А вдруг ничего не закончилось? Что еще ты выдумаешь, Игорь, чтобы нас наказать?