Несколько лет назад в зоопарке заболел маленький львёнок, Берберовы взяли его и выходили. Он жил в их доме на правах члена семьи. Ел вместе с ними за столом, спал с детьми в одной спальне. Многие журналисты описывали это чудо, а операторы снимали Кинга для телевидения и киножурналов.
Лев Львович Берберов ознакомился со сценарием и остался им недоволен.
— Сценарий очень плохой, — сказал он.
Мы спросили: почему?
— Он не учитывает и сотой доли возможностей моего Кинга. А Кинг всё может!
Это заявление нас вдохновило, мы бросились немедленно улучшать сценарий, то есть вводить в него новые эпизоды — трюки со львом.
В Баку выехал мосфильмовский автобус, чтобы перевезти семейство Берберовых во главе с Кингом в Ленинград. Ведь Кингу, по заявлению его опекунов, требовалось около месяца для акклиматизации.
Под Ленинградом для семьи Кинга сняли целый дом с участком, где было удобно содержать и кормить хищника. Акклиматизация царя зверей в Ленинграде подошла к концу, и наступило время, когда льву пришлось выйти на съёмочную площадку, под мощные прожектора юпитеров.
Все эпизоды со львом происходили в белые ночи. Белую ночь мы снимали в режим, то есть в течение 20–30 минут на закате солнца, и в такой же промежуток времени на рассвете. Поскольку время съёмки ограничено, лев был обязан работать очень точно.
В первую съёмочную ночь со львом выяснилось, что актёры панически его боятся. Сразу же возникла проблема, как совместить льва с актёрами и при этом обеспечить их безопасность. У Антонии Сантилли при виде льва начиналась истерика, даже если Кинг был привязан и находился далеко от неё. Но это бы ещё полбеды! Главное, что лев чихать хотел на нас всех! Это был мирный, домашний лев, воспитанный в интеллигентной семье архитектора, и он не желал работать. Кинг даже не подозревал, что такое дрессировка. Этот лев в своей жизни не сделал ничего, что было бы ему не по душе. Ему было наплевать, что у группы сжатые сроки, что надо соблюдать контракт с итальянцами, что это совместное производство, что между странами заключено соглашение о культурном обмене. Кинг оказался очень несознательным.
Когда нам понадобилось, чтобы лев пробежал по прямой 15 метров, этого достигнуть не удалось. Семья Берберовых кричала наперебой: «Кинг, сюда! Кинг, туда! Кингуля, Кингуля!», но Кингуля даже головы не поворачивал в их сторону: в данный момент ему этого не хотелось!
Я был в отчаянии. История со львом являлась одним из краеугольных камней сценария. На этот аттракцион мы очень рассчитывали.
Но растолковать об этом льву было трудно. Мы намытарились с этим сонным, добродушным и симпатичным животным.
Чтобы снять его прыжок в окно склада матрёшек, понадобилось четыре ночи: он отказывался! А на четвёртую ночь вдруг прыгнул. Что-то внутри привлекло его внимание, и он наконец решился. Никаких гарантий, никакой ясности, что лев сделает, а чего не сделает, не возникло до самого конца.
Сколько мучений вынесла съёмочная группа, когда льва потребовалось засунуть в лодку и вывезти на середину Невы! Какую лихорадку испытал съёмочный коллектив, когда льва надо было заставить забраться на декорацию перил моста и спрыгнуть вниз! (Декорация стояла на грузовике, и льву предстояло прыгнуть с высоты всего 2 метра.) Какую нервотрёпку перенесли мы, когда льву надлежало ударить лапой по шкатулке с драгоценностями! Я для себя решил, что это первая и последняя моя картина, где принимают участие представители фауны. Я дал себе слово, что никогда больше не буду режиссёром-анималистом. Не только львов, но даже собак и кошек ни за что не стану снимать!
Мытарства со львом усугублялись ещё тем, что по сценарию Кинг должен был свободно носиться по Ленинграду. И хотя съёмки велись поздним вечером или на рассвете, людей на улицах толпилось великое множество. Бесчисленные туристы съехались в Ленинград любоваться белыми ночами. Мы, разумеется, принимали меры предосторожности, но мы не могли оградить Дворцовую площадь или Невский проспект. Всегда существовала возможность несчастного случая. Представьте себе, что какая-нибудь старушка с собачкой вышла прогуляться и вдруг увидела, что на неё бежит лев. Тут буквально наступила бы finita la commedia.
Каждую ночь мы не спали и отправлялись в неизвестное — на невыносимо нервные и трудные съёмки со львом, который совершенно не желал идти нам навстречу.
Постепенно ко льву в группе привыкли и перестали его бояться. Мы решили пустить Кинга без привязи, чтобы он свободно бежал по улице Зодчего Росси, догоняя Хромого, в коляске которого находился «клад». За львом и Хромым гнались наши герои.
Во время первого же дубля лев остановился и пошёл на Нинетто Даволи. Подойдя к нему, он встал на задние лапы, передние же задрал вверх, крепко «обнял» актёра, оцарапал ему спину и укусил в голову. Помощник Берберовых, дублирующий Евстигнеева, схватил костыль Хромого и огрел льва. Тот отскочил. А представляете, что произошло бы с актёром, если бы лев своими когтями провёл по его лицу! Кому нужен артист без лица! «Скорая помощь» всегда дежурила на съёмках, и врачи забинтовали Даволи. Все снова стали панически бояться льва. Психологическая травма оказалась пострашнее физической.
А на следующий день Андрею Миронову предстояло встретиться с неуправляемым хищником один на один. Я не сомневался, что Андрей откажется от свидания с Кингом. Я бы на его месте на рожон не полез…
В эпизоде, о котором идёт речь, наш доблестный сыщик слезает со сфинкса, куда лев загнал несчастных итальянцев, и проводит со зверем душеспасительную беседу.
Кинг на свободе, он не привязан. Между артистами — львом и человеком — нет ни стекла, ни решётки. У исполнителей прямой, личный контакт, как по системе Станиславского. Группу бьёт крупная дрожь.
Андрей имел все права отказаться. Но эпизод был необходим. Миронов это знал, и чувство актёрского долга возобладало над страхом.
Мы поставили три съёмочные камеры, и актёр полез вниз со сфинкса.
В фильме на лице Миронова отражается та внутренняя борьба, которая происходила в нём в этот печальный для него момент. Он одновременно и боялся льва, и преодолевал страх. Эти эмоции и требовались по роли от его героя. Андрей трижды спускался со сфинкса и «точил лясы» со львом. Сцена снята без всяких поддавков, в ней нет никакого обмана зрителей. Очевидно, актёр потряс своим бесстрашием не только меня, но и Кинга.
Кстати, все трюки в фильме, кроме прыжка с моста, Миронов проделал сам. Он спускался по ковровой дорожке с шестого этажа гостиницы «Астория»; висел над Невой, уцепившись за край моста; заговаривал зубы льву; прыгал на пожарную машину; нырял в Неву и общался под водой с шефом.
Я давно люблю Андрея Миронова. Мы три раза работали вместе. Но в этой картине он окончательно покорил меня не только актёрским мастерством, дисциплинированностью, человеческой душевностью и одарённостью, но и, повторяю, отвагой и смелостью.
Рассказывая о трюках, я не могу не упомянуть и об операторе комбинированных съёмок Игоре Алексеевиче Фелицине.
Необыкновенные чудеса, случившиеся и в «Весенних голосах», и в «Человеке ниоткуда», и в «Стариках-разбойниках», и в «Итальянцах в России», его рук дело. И не только рук, которые сами по себе необычайно искусны. Огромное количество интереснейших и занимательных трюков сочинены Фелициным, предложены съёмочной группе, а потом с блеском осуществлены. У этого человека голова устроена удивительно. Благодаря своей необычной профессии и своеобразному таланту он смотрит на сценарий как на сборник забавных, феноменальных эксцентричностей, как на серию аттракционов. Каждый раз, когда я предлагаю Фелицину познакомиться со своим новым сценарием, я с немалым любопытством жду беседы с ним. И всегда поражаюсь особенностям его даровитого мышления. Даже в тех случаях, если трюк создаётся без применения комбинированной съёмки, пути его практического осуществления всегда бескорыстно подсказаны Игорем Алексеевичем. Имея рядом такого замечательного выдумщика, трудно бывает иной раз удержаться от трюка даже тогда, когда без него вроде можно и обойтись…
Пока жив кинематограф — будут жить и кинотрюки. Потому что эксцентрическое видение действительности не умрёт никогда. Если трюки уместны, не противоречат жанру картины и выдуманы озорно, с юмором и элегантностью, они всегда украсят комедию. Трюк же, который одновременно с развлекательностью несёт в себе ещё и смысл, идейную нагрузку, — вершина трюкового искусства.
«Здравствуйте, уважаемый Э. Рязанов!
Пишут Вам трое девочек — Таня, Зина, Галя. Разрешите задать Вам несколько вопросов. Мы хотим поступить на актрису. Конечно, мы понимаем, что на актрису не так-то легко поступить. Мы постараемся поступить. Так если можете, ответьте нам на несколько вопросов. Первое: скажите, пожалуйста, какие экзамены сдают при поступлении на актрису? Второе: после каких классов можно поступить на актрису? Помогает ли это при поступлении на актрису, если с детства выступать в пьесах? И если можете, расскажите, как снимаются эпизоды боя и взрывы? Обязательно ли с детства уметь плакать и смеяться? Если можете, ответьте нам письменно. Наш адрес…»
Подобных посланий я получаю немало, и это понятно. Актёры — наиболее популярная профессия в кино. Зритель ведь не видит, а часто и не догадывается о труде, вложенном в фильм оператором, сценаристом, художником, режиссёром. Их полпредом является артист. Именно в нём материализуется результат работы всего съёмочного коллектива. Но в кино порой успех иного исполнителя зависит не только от его дарования, но и от выигрышной роли, сочинённой драматургом; от толкового постановщика, сумевшего в каждом отдельном коротком кадре «выжать из артиста» точные эмоции; от оператора, со вкусом снявшего портреты; от певца, спевшего за артиста; от художника по костюмам, скрывшего недостатки фигуры; от дублёра, эффектно выполнившего трюки. А если при этом у актёра ещё и обаятельная внешность, то тогда рождается новый кумир, цветные изображения которого раскупаются на всех перекрёстках в ларьках «Союзпечати» и красуются на цветных календарях «Совэкспортфильма». Но часто популярность такого исполнителя значительно превышает величину его дарования. По сути дела, это ещё не артист, а лишь типаж, натурщик. В театре, к примеру, никогда не существовала теория «типажа» в таком понимании: мол, любой человек, не владеющий артистическим мастерством, но внешность которого совпадаете написанным образом, может сыграть роль. В театре всегда прибегали к услугам актёров, а не натурщиков.
В кино же выразительными средствами различных кинематографических профессий можно как бы сделать, слепить, сконструировать артиста. Но это только «как бы». Как правило, натурщик или натурщица снимаются максимум в одной-двух картинах, а потом наступает разоблачение, своеобразное «самораздевание», и они уходят обратно в аптеку, в Дом моделей или в министерство, откуда их извлекли только потому, что они походили на сценарный персонаж. Ведь играть-то они не умеют и с актёрским ремеслом просто незнакомы. Исключения из этого правила встречаются, но крайне редко. В кино частенько мелькают хорошенькие девушки, которые потом исчезают с экрана бесследно. И здесь речь идёт не о мере их таланта, не о произволе режиссёров — просто привлекательная внешность и молодость были использованы в каком-нибудь фильме, а далее — профессии-то нет, дарования тоже; эти «звёзды на час» переходят «играть» в массовку или вообще испаряются с горизонта.
Я считаю себя приверженцем актёрского кинематографа. И не потому, что в обычной среде, в учреждениях или на фабриках, нельзя найти талантливых людей, способных хорошо сыграть роль. Наверняка это возможно, тем более что и среди артистов немало посредственностей. Но я профессионал, уважаю ремесло и скептически отношусь к дилетантству. Кроме того, мне чуждо хладнокровное терпение и выносливость дрессировщиков. Я не выношу учить азам. Другое дело, когда размышляешь и осваиваешь вещи, которые интересны, а зачастую непонятны и самому себе…
В кинематографе испокон веков существует два мнения, какой должна быть внешность киноактёров. Одни считают, что надо снимать только красивых мужчин и женщин. Поскольку киногерои — полагают они — человек исключительный, то и внешние данные как бы выражают его внутреннюю сущность. Например, в Голливуде 30-х годов красота довольно долго считалась главным достоинством актёра или актрисы. Конечно, и в те годы в американском кино появлялись выдающиеся исполнители вроде Уоллеса Бири или Бет Дэвис, но в основном в этот период экран запрудили красавцы и красотки. И это не случайно. Пропаганда американского рая требовала исполнителей с идеальными внешними данными.
В советском кино 30-х годов — в эпоху бурного взлёта нашего киноискусства — не существовало единой точки зрения, какой должна быть внешность исполнителя. Некоторые наши режиссёры придерживались американских взглядов, другие считали, что определяющим критерием должен служить талант артиста, третьи ставили во главу угла типаж. Мне думается, прекрасно, когда и внешность и даровитость соединяются в одном человеке. Но природа бывает скуповата и довольно редко отпускает и то и другое одновременно.
В 50-х годах итальянский неореализм убедительно заявил, что героем искусства может быть обычный, неисключительный, неприметный человек. Художники поняли, что артист должен быть в первую очередь талантлив, а во-вторых, своим обликом, манерой игры, складом характера выражать современность, данную эпоху, быть типичным представителем своего времени. Тут мы познакомились с Тото, Альдо Фабрицци, Альберто Сорди, Эдуардо де Филиппо, Пьетро Джерми, Рафом Валлоне и многими другими.
Наряду с актёрами в итальянских фильмах удачно снимались и простые люди, так и не ставшие профессионалами. Вспоминая об успешных выступлениях неартистов, я вроде бы противоречу сам себе. Однако это не так. Здесь проявляется другое обстоятельство — артистичность нации. Да, в итальянском кинематографе немало интересных ролей создали выходцы из низов. Но играли они всегда самих себя в очень близких им ситуациях. Аналогичные факты можно найти в талантливом грузинском киноискусстве. Мне кажется, что лицедейство присуще национальному характеру грузин и итальянцев. Их умение выплёскивать страсти на людях публично, экспансивность, темперамент, свойство не стесняться окружающих, быть естественными во всех проявлениях — отличительные качества этих народов. Однако преодолеть американский стандарт в подходе к женским образам итальянские кинематографисты так и не сумели. Неотразимые Сильвана Пампанини, Лючия Бозе, Джина Лоллобриджида радовали глаза зрителей. И лишь Анна Маньяни и Джульетта Мазина покоряли публику не внешностью, а исключительно актёрской игрой, совершенством своего мастерства.
Желание кинематографистов приглашать в фильмы красивых, привлекательных исполнителей вполне объяснимо. Оно опирается на мнение зрителей. Многие посетители кинотеатров хотят отвлечься от обыденности и увидеть на экране обаятельную сказку, мечту, красоту, которых они лишены в монотонной жизни. И до сих пор у определённой публики пользуются успехом мелодраматические фильмы со сногсшибательными красотками и умопомрачительными красавчиками, где непременным атрибутом являются белые телефоны и чёрные очки.
Мне кажется, что в проблеме внешности артиста не может быть единой точки зрения. Все зависит от жанра и стиля картины, которую ты сейчас делаешь. Есть ленты, назову их условно «экстерьерными», где красивая наружность исполнителей очень существенна. К примеру, если бы в «Гусарскую балладу» на роль героини я пригласил бы одарённую, но непривлекательную артистку, публика мне этого не простила бы. И правильно бы сделала! Жанр этого фильма, водевильность его сюжета, некоторая «идеализация» старинных времён требовали «знака качества» от внешнего облика героев. Но если снимается фильм, повествующий о социальных или же моральных факторах, стремящийся обнаружить подспудные процессы жизни, то привлечение красоток и херувимов подорвало бы веру в правдивость, естественность зрелища. Какое значение, предположим, для «Берегись автомобиля!» имеет наружность Смоктуновского или Ефремова?
К сожалению, даже в среде профессионалов встречается мнение, что внешность актёра является как бы визитной карточкой народа. Поэтому в кинокартины необходимо приглашать только пригожих актёров, тогда за границей сложится впечатление, что мы самая красивая нация в мире.
О киноактёрах, особенно знаменитых, гуляет среди досужих обывателей немало легенд. Один из мифов, что артисты сказочно богаты. Это неправда. Лётчик, машинист паровоза, шахтёр или сталевар у нас в стране зарабатывают значительно больше. Частенько мы видим артиста, который, помимо ролей на сцене своего родного театра, мелькает ещё в эпизоде какого-нибудь фильма, маячит в телевизионной передаче. Мы регулярно слышим его голос по радио, или же он рычит медведем, озвучивая детскую мультипликацию. И делает всё это он отнюдь не из халтурных побуждений, а потому, что зарплата в театрах невелика. Артисты и работают на износ: из театра на радио, оттуда на киностудию, потом на концерт, с концерта на ночную съёмку в телевидении. А днём ещё каждодневные репетиции на основной сцене да пятнадцать-двадцать обязательных репертуарных спектаклей в месяц.
Актёрская профессия кажется издали необыкновенно притягательной. Ещё бы — кинофестивали, автографы, заграничные премьеры, интервью, цветы, овации, толпы поклонниц, восторженные письма зрителей, выступления в телевизионных кинопанорамах!