— Ей не нравятся священники? — удивленно спросил я.
— После того, как с ней обращались епископы её сестры? Она их презирает. Считает, что церковники приносят ненужные проблемы, а она ненавидит ненужные проблемы. Но ей нравится Венейблс. Он её забавляет.
Преподобный Уильям Венейблс не забавлял меня. Он опять схватил меня за локоть и наклонился слишком близко. Я попытался отстраниться, но он крепко меня держал.
— Какая пьеса? — потребовал он во второй раз.
— Свадебная пьеса, — сказал я ему, — для внучки лорда-камергера.
— А! Ну конечно. — Он ослабил хватку и улыбнулся. — Новая пьеса, как восхитительно! Ты знаешь, кто её написал?
— Мой брат, сэр.
— Конечно, он, — по-прежнему улыбаясь, произнес Венейблс. — Скажи, Ричард. Ты слышал о Ланселоте Торренсе?
— Нет, сэр.
— Ланселот Торренс — третий граф Лечлейда и довольно замечательный молодой человек. — Я почувствовал, что именно поэтому он вывел меня на пустую сцену, где никто не мог подслушать разговор, и это впечатление усилилось, когда Венейблс понизил голос. — Его дед разбогател при короле Генри, дал огромные деньги королю, и вдруг кофейного торговца из Бристоля произвели в графы. Всемогущий Бог иногда ошеломляет, но должен признаться, что молодой Ланселот ценит титул и у молодого Ланселота есть деньги. — Он помолчал, лукаво улыбаясь. — Ты любишь деньги, юный Ричард?
— Кто ж их не любит?
— Твой брат называет тебя вором.
Я покраснел.
— Это неправда, сэр, — сказал я с излишним пылом.
— Какой молодой человек не вор? А на сцене ты крадёшь наши сердца! — Он широко улыбнулся. — Ты молодец.
— Спасибо, — неуклюже сказал я.
— И Ланселот Торренс, третий граф Лечлейда, хотел бы иметь труппу актеров, а у молодого человека есть деньги, большие деньги. Думаю, он посчитал бы тебя самым ценным актёром любой труппы, которой посчастливилось похвастаться его покровительством. — Он посмотрел на меня, ожидая ответа, но я не знал, что сказать. — Он знает о тебе, — скромно добавил он.
При этих словах я рассмеялся.
— Уверен, что не знает.
— А я уверяю, что знает, или, скорее, его деловой партнер знает. Я снабдил его списком актёров, подходящих для его нового театра.
— У него есть театр?
— Конечно! Труппе нужен театр, и только самый лучший удовлетворит юного Ланселота. Кто, по-твоему, платит за это уродство на Банксайд?
Я пытался вспомнить имя человека, строящего новый театр, с которым, как беспокоился Джеймс Бёрбедж, я мог говорить.
— Фрэнсис Лэнгли?
— У Лэнгли есть деньги, но даже если бы он владел каждым борделем в Саутворке, этого было бы недостаточно. Платит маленький граф.
— Маленький? — переспросил я.
— Он красив, но невысок ростом, — объяснил преподобный, — а в тебе, мой милый, есть и то, и другое.
Я внезапно вспомнил о Саймоне Уиллоби у стены во внутреннем дворе дворца, во время дождя.
— Граф, — сказал я, но засомневался.
— Ричард?
— Он светловолосый?
— Светловолосый? — преподобный Уильям Венейблс ангельски улыбнулся. — Его локоны накручены из самого бледного золота на прялке ангела.
Значит, это граф Лечлейд был тогда с Саймоном? Конечно, я был не уверен, но это выглядело вероятным.
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался преподобный.
— Задумался, видел ли его, вот и всё.
— Ты вспомнишь его, если видел.
— Вы пишете для него? — спросил я.
Венейблс как будто оскорбился.
— Твой брат больше не будет ставить моих пьес. «Эстер» привлекает толпы, но будет ли он ставить «Сусанну и старцев»? Нет! Или «Давида и Вирсавию»? Нет!
— А Лэнгли будет? — спросил я.
— Фрэнсис и граф ценят качество, — сказал он напряженно, — но им нужны другие пьесы. — Он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Если бы ты отдал новую пьесу своего брата Лэнгли, то убедился бы, что тебе больше никогда не придётся красть!
Я уставился на него в таком потрясении, что потерял дар речи.
— Тебе следует поговорить с Лэнгли, — сказал преподобный.
Я не знал, что сказать. Его предложение было настолько нечестным, настолько шокирующим, что я не мог найти слов. Театральные пьесы — огромная ценность, потому что если другая труппа сможет найти копию пьесы, она же может её и сыграть. Порой, когда театры закрывались из-за чумы, труппа могла опубликовать какую-нибудь пьесу, чтобы заработать немного денег, и тогда она становилась собственностью любого желающего.