Святой престол имеет свою радиостанцию, телестудию, свои газеты и иные средства информации, а также тюрьму, в которой отбывают заключение за разные «несвятые» дела подданные этого государства. В папской резиденции разместились апартаменты Папы, помещения папской гвардии, центральное учреждение Католической Церкви, библиотека, архив, бесценные картинные галереи с шедеврами самых знаменитых мастеров всех времен и народов. Вход в Ватикан охраняют два стражника из швейцарской гвардии в экзотических костюмах, сшитых в свое время еще по эскизам Рафаэля. У дверей собора Святого Петра тоже стражники, но уже в гражданской одежде. Они внимательно следят, чтобы в храм Божий не проникли миряне в шортах и мини-юбках. А они все же пытаются проникнуть туда, чтобы посмотреть, например, на реставрированную «Пьету» Микеланджело, которую пытался разбить молотком сумасшедший из Австралии. Мне довелось увидеть изуродованную статую и плачущего Папу Павла VI, который незамедлительно прибыл на место трагического происшествия.
Заглянем ненадолго в историю Католической Церкви. На правом берегу Тибра в те времена, когда он еще утопал в зелени, а чистота его вод могла сравниться разве что со слезой младенца, возвышался холм, который был любимым местом прогулок юношей и девушек, назначавших здесь свидания. Но не только их страстные встречи тревожили ленивый сон вечнозеленых пиний и платанов. Облюбовали этот холм и римские жрецы — предсказатели будущего, которых называли ватикиниями. Влюбленным всех эпох — далеких и близких — всегда было интересно знать, что ждет их в будущем. Ватикинии и пользовались этим извечным любопытством, небезвозмездно, разумеется, гадая по линиям рук и по расположениям звезд. Не уверен, что этот холм был назван Ватиканским в честь ватикиний. И конечно, не эти древние жрецы предсказали, что в 756 году расположившаяся на Ватиканском холме резиденция Папы — главы Католической Церкви — станет центром папского государства. Вот что пишет по этому поводу итальянский историк Карло Ботта: «Когда Рим перестал быть резиденцией государей, жители Рима начали обращаться со своими нуждами к папам. Христианские епископы, начиная с III века, стали называться папами, от греческого слова «напас» — отец. Затем это звание осталось лишь за римским епископом и, наконец, только за главой Католической Церкви, который в конце концов стал главным лицом в Риме. Мало-помалу все свыклись с мыслью, что жители Рима были его подданными, и на него стали смотреть как на правителя».
Для того чтобы усилить и абсолютизировать власть римскою епископа над всей христианской религией, был придуман миф о том, что все римские папы есть преемники апостола Петра, который, по указанию самого Иисуса Христа, явился к христианским мученикам в Рим и основал там первое епископство.
Обратимся к книге французского философа Поля Гольбаха «Галерея святых», в которой почти два века тому назад написано: «Ученые критики доказали, что путешествие святого Петра в Рим вымышлено и что история его мученичества при Нероне основана только на предании… и на некоторых легендах, которые здоровая критика вынуждена отвергнуть… А так как эти легенды и недостоверные слухи соответствовали политическим целям и интересам римских епископов, то они делали все возможное, чтобы внушить доверие к ним. Очевидно, они считали выгодным выдавать себя за преемников святого Петра, тем более что в принятых у христиан Евангелиях они вычитали, что этот апостол был первым служителем Христа, его правой рукой во всех начинаниях, хранителем его тайн».
Тайн было не так уж много, и основная заключалась в том, чтобы любыми средствами, начиная от красивых сказок и кончая кострами инквизиции, сохранять власть Католической Церкви и приумножать ее богатства.
На протяжении многих веков римские папы всеми силами добивались признания за ними «абсолютной непогрешимости». И это более чем понятно. Как можно было совместить служение Богу с грязью и развратом, которые сопутствовали жизни многих пап? Они хотели быть вне критики, но этому противились не только светские власти, но и рядовые католики. И только в 1870 году на Ватиканском соборе под яростным нажимом представителей ордена иезуитов был принят догмат о папской непогрешимости…
А вот вечный город, местожительство пап, в средние века продолжал оставаться одним из крупных центров проституции. «До такого состояния дошла жизнь священства, — писал римский викарий Ботта, — что нет ни одного, который не имел бы сожительницы или проститутки». Ульрих фон Гуттен, яростный борец против пап, едко высмеивал в своей сатире против Рима нравы, царящие в этом городе: «Три вещи приносят с собой странники из Рима: нечистую совесть, расстроенный желудок и пустой кошелек… Тремя вещами торгуют в Риме: Христом, священными местами и женщинами… Три вещи ценятся особенно дорого в Риме: женская красота, превосходные лошади и папские грамоты… Тремя вещами занимаются праздные люди в Риме: прогулками, блудом и играми… Тремя вещами подчиняет себе Рим все: насилием, хитростью, лицемерием… Три вещи в избытке в Риме: проститутки, священники и писцы…»
В 1870 году папское государство было ликвидировано. В Риме началось народное восстание против власти Папы. Итальянский король, опасаясь, что бунт может разрастись, ввел свои войска в вечный город, лишил Папу власти, а территорию Ватикана присоединил к своему королевству. Папа Пий IX проклял всех, кто имел отношение к свержению его со Святого престола, удалился в Ватиканский дворец и объявил себя «узником». Папского государства не существовало 59 лет. И только в 1929 году нуждавшееся в поддержке Католической Церкви фашистское правительство Муссолини подписало конкордат, или так называемые Лютеранские договоры, с Папой Пием XI, в соответствии с которым на территории вечного города, на Ватиканском холме вновь создавалось Государство Ватикан. Папа вновь был объявлен неограниченным владыкой мини-государства. Италия взяла на себя обязательство выплатить Ватикану за потери, понесенные им в 1870 году, 750 миллионов лир наличными и передать пакет ценных бумаг стоимостью 1 миллиард лир. Конкордат узаконивал господствующее положение Католической Церкви в Италии. Во всех школах было введено обязательное религиозное обучение. Между Муссолини и Святым престолом наладились вполне джентльменские отношения. Ватикан поддерживал тесный союз и с Гитлером.
В 1939 году папский престол занял Пий XII, он же Эудженио Пачелли, бывший нунций — ватиканский представитель в Германии. Его имя и деяния — одна из не очень симпатичных страниц в истории Католической Церкви. Именно Пий XII благословил мятеж Франко, который обернулся большой кровью для испанского народа. «С большой радостью мы обращаемся к вам, дражайшие сыны католической Испании, с тем, чтобы по-отечески поздравить вас с благословенным миром и победой, — писал Папа новому испанскому диктатору, — которыми Господь соблаговолил увенчать вас». Католическая Церковь отпускала авансом грехи гитлеровцам, убивавшим стариков, женщин и детей на оккупированной территории бывшего Советского Союза. Пий XII ни разу не поднял своего голоса в защиту миллионов людей, которых душили в газовых камерах и сжигали в крематориях фашистских лагерей смерти. И тот же Пий XII не постеснялся призвать к милосердию по отношению к главным военным преступникам, попавшим на скамью подсудимых в Нюрнберге. Антикоммунистическая и профашистская позиция Ватикана во Второй мировой войне не прибавила авторитета всей папской верхушке не только в глазах рядовых католиков, но и всех людей планеты, особенно после окончания Второй мировой войны. Вот почему в условиях резкого падения престижа Католической Церкви появилась острая необходимость пересмотра позиций Святого престола по целому ряду не только теологических, но и социальных проблем.
…Всех этих деталей конечно же не знал главный редактор «Известий» Алексей Аджубей, которого мы встречали на римском вокзале Термини в один из мартовских дней 1963 года. Он приехал вместе со своей женой Радой — дочерью Хрущева — и небольшой свитой разных официальных лиц. На перроне высокого гостя встречали посол Семен Козырев, довольно пронырливый карьерный дипломат с весьма скандальным характером, мой резидент в должности советника посольства, несколько посольских дипломатов высшего ранга, почти весь наш дружный журналистский корпус и итальянские представители общества «Италия — СССР», по приглашению которого прибыл в Рим главный редактор «Известий».
После короткой церемонии на вокзале Аджубея отвезли в уютную гостиницу неподалеку от нашего посольства, где он, холодно попрощавшись с послом, которого почему-то сразу невзлюбил, попросил «товарищей газетчиков» немного задержаться. Рада Никитична ушла в другую комнату номера отдохнуть с дороги, Алексей Иванович, раскрыв один из чемоданов, достал из него несколько бутылок «Московской» в экспортном исполнении по 0,75 литра и марочного армянского коньяка, две небольшие круглые коробки «кремлевской» селедки специального посола и баночки с черной икрой. Консервного ножа ни у кого не оказалось, хлеба тоже. Заказывать хлеб Аджубей запретил. Пришлось открывать банки при помощи перочинного ножа. Рюмки и фужеры нашлись в серванте номера. Мы расстелили на столе многополосный номер свежей коммунистической газеты «Унита», взяли каждый по селедке, наполнили фужеры, и импровизированный пир начался.
Пили за великий Советский Союз, дорогого Никиту Сергеевича, за кузькину мать (любимое выражение Хрущева) и конечно же за талантливого газетчика Алешу Аджубея. Нагрузились основательно. «Дорогие друзья, — сказал, наконец, главный редактор «Известий», — завтра тяжелый день… Идите-ка вы все… отдыхать. А вы, Леня, останьтесь…»
Надо сказать, что Аджубей называл меня или «вы, Леня», или «ты, Леонид Сергеевич», в зависимости от быстро меняющегося настроения. Вдвоем, когда не было посторонних людей, мы обращались друг к другу на «ты», и он предложил мне называть его «просто Алешей». Алексей Иванович по-своему любил меня и по возможности защищал от всяких неприятностей. Я тоже высоко ценил этого хотя и сложного, но безусловно талантливого человека и сохраняю свое искреннее восхищение им, несмотря ни на что.
— Леня, теперь в коротком варианте расскажи мне о политической обстановке и самом Папе Иоанне. Только не надо длиннот с ненужными подробностями. А более частные проблемы мы обсудим, — он показал пальцем на стены и потолок, где наверняка были вмонтированы подслушивающие устройства, — во время прогулки.
Об Иоанне XXIII я расскажу сейчас немного подробнее, чем тогда главному редактору «Известий». Папа Иоанн XXIII был 258-м по счету кормчим Ватикана, взошедшим на престол в совершенно новой политической обстановке, в которой старые, испытанные методы правления предшественников уже не могли дать ожидаемых результатов. Действительно, как можно заставлять верить людей в «божественные чудеса» на земле, загробную жизнь, рай и ад и в то же время признавать не противоречащей божественной истине техническую революцию? Как можно заставлять верить в «добрые начала» капитализма и в то же время сокрушаться по поводу «социальной несправедливости», безработицы и нищеты миллионов тружеников планеты? Как можно было примирить утверждение Папы Пия XII о том, что якобы сам Бог предназначил Соединенным Штатам быть руководителем мира, с кровавыми делами американских солдат в 60-х годах на вьетнамской земле, с планами мирового господства американских монополий?
Иоанн XXIII вошел в историю как «добрый Папа». Заметим в качестве парадокса то, что это имя носил в 1410 году бывший морской разбойник, пробравшийся на папский престол путем хитроумных интриг. Это не помешало ему председательствовать в 1414 году на церковном соборе в Констанце и отправить на костер Яна Гуса, обвиненного в ереси…
Новый Папа, Иоанн XXIII, выступил уже не против ереси, а против закосневших догм Католической Церкви. Первые его послания и энциклики не могли не вызвать любопытства. «Наша душа полна глубокой скорби, — писал он, — при виде столь печального зрелища: толпы трудящихся во многих странах, на целых континентах, получают зарплату, которая обрекает их и их семьи на условия существования ниже достоинства человеческого». Нет, Иоанн XXIII отнюдь не ниспровергатель капитализма, он призывал капиталистов быть всего лишь справедливыми. Но тем не менее критика капиталистической системы из уст пастыря Католической Церкви была чем-то новым.
В апреле 1963 года Папа Иоанн XXIII подписал одну из своих наиболее популярных энциклик «Пацем им террис» («Мир на Земле»). В этом документе он особо подчеркивал рост значения трудящихся классов в современном мире, участие женщин в общественной жизни и утверждение равенства всех людей, независимо от их расовой принадлежности. Большой раздел энциклики был посвящен вопросам отношений между государствами. Папа Иоанн XXIII выражал тогда озабоченность в связи с продолжающейся гонкой вооружений, на которую «затрачиваются духовная энергия многих людей и огромные материальные ресурсы». В результате гонки вооружений, продолжал Папа, «люди все время живут под постоянным страхом, ожидая смертельного урагана, который может разразиться в любой момент…».
Отвергая, по существу, точку зрения тех, кто говорит об обеспечении мира путем равновесия вооруженных сил, Папа заявлял: «Справедливость, мудрость и гуманность требуют, чтобы была прекращена гонка вооружений, чтобы были одновременно и параллельно сокращены уже существующие вооружения, чтобы было запрещено ядерное оружие и чтобы наконец-то было осуществлено разоружение в соответствии с общим согласием и под эффективным контролем. Критерий мира, основанного на равновесии вооружений, должен быть заменен принципом, согласно которому подлинный мир может быть установлен лишь на основе взаимного доверия».
Осенью 1962 года Папа Иоанн XXIII собрал Вселенский собор, о котором высшее духовенство и не помышляло после первого Ватиканского Вселенского собора, разрешившего папам не созывать соборы. Но Иоанн XXIII умер, когда шла лишь первая сессия собора. Его преемником стал Джованни Батиста Монти-ни, вошедший в историю папского престолонаследия как Павел VI. Кстати, когда Монтини был еще государственным секретарем Ватикана, Иоанн XXIII назвал своего будущего преемника «его преосвященство Гамлет». Действительно, Папе Павлу VI были свойственны сомнения, колебания. И не только это. Папу Иоанна XXIII называли добрым, а Монтини ушел как человек, оставшийся загадкой. И может быть, не такой уж неожиданной сенсацией стала нашумевшая в свое время статья американского журналиста Стэнли Карноу, который поведал о том, как Центральное разведывательное управление США снабжало деньгами Павла VI, когда тот был еще кардиналом Монти ни и возглавлял антикоммунистическое движение итальянских католиков. Но это, как говорится, совсем другая история.
…А тогда, в гостиничном номере, я в телеграфном стиле рассказывал Алексею об Иоанне XXIII и политической обстановке в Италии. Она была весьма сложной, поскольку уже начинала набирать темпы предвыборная кампания. Все без исключения политические партии, а их, как известно, очень много на Апеннинах, принялись обвинять друг друга во всех смертных грехах. Коснулась критика и Папы. В печати в начале марта 1963 года появились сообщения о том, что Анджело Джузеппе Ронкалли, то бишь Иоанну XXIII, будет присуждена престижная премия Э. Больцана «За мир и гуманизм» и что Папа решил с благодарностью принять ее. Папу поносили практически все газеты, кроме коммунистических и социалистических, ибо в поступке Иоанна XXIII усматривалось отступление от наиважнейшего правила всех предыдущих пап — никогда и ни от кого не принимать мирских наград. «Оссерваторе романо» — основная ватиканская газета — и то, в мягкой форме правда, упрекала Владыку в некотором отступлении от вековых традиций. Но Папа не сдавался.
А потом мы с Аджубеем вышли из гостиницы на вечернюю прогулку, чтобы провести секретный разговор. Дело в том, что примерно за неделю до приезда зятя Никиты Хрущева совпосольство и римская резидентура КГБ получили указания выяснить вопрос о возможности аудиенции Аджубея у Папы Римского. Резидент поручил мне заняться этим делом. Я, в свою очередь, задействовал двух своих агентов. Один — видный итальянский политический деятель — был тесно связан с ватиканскими кругами, другой — активно сотрудничал с газетой «Оссерваторе романо». Оба они уже передали очень важную информацию. Алексей Иванович начал разговор сразу же, как только мы вышли из отеля.
— Леня, тебе говорю это первому в Риме. Поручение, которое мне дал Никита, гораздо сложнее, чем вам сообщили. Мне необходимо выяснить не только возможность визита нашего генсека в Италию и его встречи с Папой, но и договориться о заключении межгосударственного соглашения с Ватиканом и взаимном открытии посольств в Москве и Риме. Позиции Хрущева в Политбюро ухудшаются, ему нужно сотворить что-то из ряда вон выходящее. Понимаешь?
— Понимаю. По-моему, это очень сложно. Пока мои агенты выяснили только то, что Иоанн согласен тебя принять. Но разговор будет сложным. Папа намеревается просить Никиту о прекращении преследования униатской церкви на Украине и вообще о смягчении всего режима отношений между нашим государством и Православной Церковью.
— Так… Тоже сюрприз. А как будем договариваться об аудиенции?
— Один из вариантов разработали. Сначала ты встретишься с личным представителем Папы Виллибрандтом. Он голландец и служит во внешнеполитическом ведомстве Ватикана. Вполне приличный, как мне сказали агенты, человек, один из самых близких к Иоанну людей. По нашим данным, ни на какую разведку не работает.
— На нашу тоже? — Аджубей, конечно, шутил.
— Пока нет… — Я тоже пошутил. — Но с ним можно будет договориться о всех деталях предстоящей аудиенции. Во всяком случае, как ее представляет сам Папа.
— Место встречи?
— Мой корпункт. Он находится неподалеку от нашего посольства на Виа Лаго ди Лезина. Его только что проверяли наши технари на предмет обнаружения подслушивающих устройств.
— Что-нибудь нашли?
— Нет.
— Странно.
— Просто не успели поставить. Ведь итальянские контрразведчики, впрочем как и все итальянцы, довольно легкомысленные люди. Мы предпринимаем кое-какие меры защиты. Ребята дали мне обстоятельный инструктаж.
— Дай-то Бог… Когда встреча?
— Послезавтра в два часа дня. Если ты согласен, я передам подтверждение Виллибрандту.
— Хорошо. Только ты должен находиться безотлучно при мне. Встречаться будем втроем. Пусть твоя жена приготовит обед в русском варианте: водка, черная икра, селедочка с луком и так далее, включая гречневую кашу.
— Слушаюсь, товарищ главный. Только вот резидент приказал мне ежедневно находиться при нем.
— Пошли ты его куда подальше. В мягкой форме, естественно. Кстати, какое у тебя звание?
— Старший лейтенант…
— Как?! Собственный корреспондент «Известий» в чине районного участкового милиционера? Ну ладно, мы это дело поправим, Леня.
Забегая вперед, скажу, что буквально дней через десять после отъезда Аджубея из Италии в резидентуру пришла короткая шифровка из Центра, в которой сообщалось о присвоении товарищу Лескову — таков был мой псевдоним — внеочередного воинского звания капитан. Впрочем, поработал я тогда, честно говоря, неплохо, да и вообще трудился на совесть, потому что это событие было не последним, когда мне присваивалось внеочередное воинское звание.
Я привез Алексея Ивановича в свой корпункт примерно за час до встречи на новой «Джульетте» — быстроходной автомашине знаменитой компании «Альфа-Ромео». Закуплена она была тоже благодаря доброму отношению ко мне главного редактора «Известий». Моя жена уже все приготовила. На столе, накрытом на троих, красовались истинно русские блюда, как названные Аджубеем, так и изобретенные фантазией моей супруги, включая студень, клубнику со сливками и клюквенный кисель из настоящей клюквы, привезенной из отпуска и хранившейся в морозильной камере на случай экзотического приема. Помимо того, в меню имелись щи из квашеной капусты и баранья нога с гречневой кашей. Алексей Иванович все это очень одобрил.
— Спасибо вам за инициативу, — растроганно сказал он, обращаясь к жене. — Оригинальнее не придумаешь. Одна лишь просьба к вам. Извините, конечно, ради Бога, Ева, но мы не можем пригласить вас за стол. Уж больно серьезный будет разговор. Да к тому же иезуиты терпеть не могут женщин.