— Чтобы одурачить противника.
Трапеза сопровождалась спорами о военном искусстве, сравнением достоинств маонского и чеширского сыров и рассуждениями о глубинах Средиземного моря на небольшом расстоянии от берега. Стивен еще раз отметил характерную черту моряков (несомненно, традиция среды, в которой люди поневоле должны учиться терпимости), благодаря которой даже такой неотесанный тип, как казначей, способствовал продолжению беседы, сглаживая неприязненные отношения и снимая напряженность, пусть зачастую с помощью сальностей, однако умело вел разговор, в результате чего обед протекал не только в непринужденной, но даже довольно приятной обстановке.
— Осторожнее, доктор, — произнес штурман, поддерживая Стивена у трапа. — «Софи» начинает качаться.
Так и оказалось, и, хотя палуба «Софи» совсем незначительно возвышалась над тем, что можно было бы назвать ее подводной констапельской, качка наверху чувствовалась заметно сильнее. Пошатываясь, Стивен ухватился за стойку и выжидающе оглянулся вокруг.
— Где ваши великие перемены? — вскричал он. — Где эта третья мачта, которая должна одурачить неприятеля? Это ваша попытка подшутить над сухопутным человеком, ваше остроумие? Клянусь честью, господин комик, любой сраный пьяница-ирландец проявил бы большую учтивость. Неужели вы не понимаете, что так делать нельзя?
— Что вы, сэр! — воскликнул Маршалл, шокированный яростью, горевшей во взгляде Стивена. — Клянусь честью, мистер Диллон, я призываю вас…
— Дорогой мой сотоварищ, — произнес Джеймс, подводя Стивена к лееру, который представлял собой толстый трос, идущий параллельно грот-мачте в шести дюймах позади нее, — позвольте вас заверить, что в глазах моряка это мачта, третья мачта. Очень скоро вы увидите, как к ней прикрепят что-то очень похожее на наш старый косой грот, который поставят на манер триселя, и одновременно с этим поднимут прямой грот на рее, что располагается над нашими головами. Ни один моряк не примет нас за бриг.
— Что же, — отозвался Стивен, — должен вам поверить. Мистер Маршалл, прошу прощения за мои поспешные заключения.
— Вы могли бы высказывать и еще более поспешные заключения и все-таки не вывели бы меня из себя, — отвечал штурман, знавший о симпатии, которую испытывал к нему доктор, и высоко ее ценивший. — Похоже на то, что где-то на юге изрядно задуло, — заметил он, кивнув в сторону моря.
Длинные валы шли от далекого африканского побережья, и, хотя мелкие поверхностные волны маскировали их, подъем и опускание линии горизонта обозначали длинные и одинаковые интервалы между ними. Стивен прекрасно представлял себе, как валы эти разбиваются о скалы каталонского побережья, накатывают на галечные отмели и отступают назад, действуя словно чудовищная терка.
— Надеюсь, что дождя не будет, — произнес доктор, который неоднократно замечал, как в начале осени после штиля появлялась зыбь, после чего поднимался юго-восточный ветер, и потоки теплого ливня с нависшего желтого неба сбивали ягоды с виноградников, как раз когда наступала пора их собирать.
— Вижу корабль! — закричал дозорный. Это была тартана средних размеров, глубоко сидевшая в воде. Двигаясь навстречу свежему восточному бризу, она очевидно шла из Барселоны и теперь находилась в двух румбах слева по носу.
— Нам повезло, что это не случилось час назад, — произнес Джеймс. — Мистер Пуллингс, доложите капитану, что в двух румбах слева по носу видно незнакомое судно. — Не успел он закончить фразу, как на палубе появился Джек, все еще державший в руках перо. В его глазах мелькнула жестокая радость.
— Будьте добры… — произнес он, протянув перо Стивену и, словно мальчишка, взвился к топу мачты.
На палубе было полно матросов, они убирались после утренних работ, брасопили паруса в процессе незаметной перемены курса, чтобы отсечь тартану от суши, и бегали с очень тяжелой ношей. После того как Стивен раз или два столкнулся с матросами, которые громко кричали ему в ухо: «С вашего позволения, сэр» или «Посторонись — о, извиняюсь, сэр», он неторопливо направился в капитанскую каюту, сел на сундук Джека и принялся размышлять о природе человеческого сообщества — его реальности, отличии от каждого из индивидов, составляющих его, о том, как осуществляются внутренние связи.
— Ах, вы здесь, — сказал Джек, вернувшись. — Боюсь, это всего лишь торговая лохань. Я надеялся на нечто лучшее.
— Рассчитываете захватить судно?
— Ну конечно, если только оно приблизится к нам. Я-то надеялся устроить драчку, как у нас говорят. Вы даже не представляете, как приходится ломать голову — это вам не прописывать слабительное или делать кровопускание. Ревень да сенна. Скажите, если нам ничто не помешает, мы с вами помузицируем нынче вечером?
— С превеликим удовольствием, — отозвался Стивен. Посмотрев на Джека, он представил себе, как будет тот выглядеть, когда погаснет его юношеский огонь: мрачный, скучный, властный, если не сказать — жестокий и замкнутый.
— Да… — отозвался Джек и замолчал, видимо не решаясь что-то добавить. Однако ничего больше не сказал и минуту спустя вышел на палубу.
«Софи» быстро скользила по волнам, не ставя больше парусов и не проявляя намерения сблизиться с тартаной — устойчивый, разумный, расчетливый курс шнявы, следующей в Барселону. Через полчаса стало видно, что она несет четыре орудия, экипаж немногочислен (даже кок участвовал в маневрах) и у судна какой-то неряшливый, неопределенный вид. Однако, когда тартана приготовилась поворачивать оверштаг в конце галса, направленного на юг, на «Софи» в мгновение ока поставили стаксели и брамсели, и она бросилась вперед с удивительной скоростью, настолько удивительной для тартаны, что на ней не смогли повернуть оверштаг и вновь увалились на левый галс.
Когда до тартаны оставалось с полмили, мистер Дей (страсть как любивший наводить пушку) положил ядро поперек ее форштевня, и она легла в дрейф, опустив рей, покуда «Софи» не встала рядом, и Джек не пригласил ее шкипера подняться к нему на борт.
— Он очень извиняется, господин, но он не может. Если бы мог, то сделал бы с удовольствием, господин, но у его шлюпки пробито дно, — сообщил тот через посредничество довольно миловидной молодой женщины, вероятно «миссис Тартаны» или что-то вроде того. — Во всяком случае, это всего лишь нейтральное судно из Рагузы и идет порожняком в Рагузу.
Маленький темнокожий человечек постучал по шлюпке, чтобы показать пробоину, которая действительно имела место быть.
— Что за тартана? — спросил Джек.
— «Пола», — отозвалась женщина.
Джек поднялся, размышляя. Он был не в духе. Оба судна поднимались и опускались на волнах. Всякий раз, как «Софи» поднималась ввысь, по ту сторону тартаны появлялась земля. Досаду Джека усугубляло то обстоятельство, что на юге он видел рыбацкую лодку, шедшую по ветру, а за ней еще одну — два остроглазых баркалона. Матросы «Софи» молча разглядывали женщину, откровенно облизываясь при этом.
Эта тартана вовсе не шла порожняком — глупое вранье. Джек сомневался и в том, что она была построена в Рагузе. Да и настоящее ли ее название — «Пола»?
— Катер к борту! — скомандовал Джек. — Мистер Диллон, кто из наших говорит по-итальянски? Я знаю, Джон Баптист — итальянец.
— Абрам Гульфик тоже, так зовут баталера, сэр.
— Мистер Маршалл, захватите с собой Баптиста и Гульфика и разберитесь с этой тартаной. Посмотрите на ее документы, загляните в трюм, обыщите каюту, если понадобится.
К борту подвели катер, вахтенный на нем изо всех сил отталкивался шестом от свежеокрашенного борта, а вооруженные до зубов матросы стали спускаться в катер по линю, спущенному с нока грота-рея. Они были готовы скорее сломать себе шеи или утонуть, чем испортить свежую черную окраску бортов.
Добравшись до тартаны, Маршалл, Гульфик и Джон Баптист поднялись на его борт и исчезли в каюте. Послышался гневный женский голос, затем пронзительный крик. Матросы на баке начали подпрыгивать и переглядываться с сияющими лицами. На палубе вновь появился Маршалл.
— Что вы сделали с женщиной? — спросил Джек.
— Врезал ей, сэр, — флегматично отвечал Маршалл. — Тартана такая же рагузанка, как и я. По словам Гульфика, капитан говорит только на лингва-франка, никакой он не итальянец. У дамочки в переднике пачка испанских бумаг; трюм набит тюками, предназначенными для доставки в Геную.
— Только подлец способен ударить женщину, — громко произнес Джеймс. — Подумать только, с кем нам приходится сидеть за одним столом.
— Посмотрим, что вы запоете, когда женитесь, мистер Диллон, — фыркнув, произнес казначей.
— Отличная работа, мистер Маршалл, — сказал Джек. — Отлично справились. Сколько там людей? Что они собой представляют?
— Восемь, сэр, включая пассажиров. Безобразные, упрямые педрилы.
— Тогда пришлите их сюда. Мистер Диллон, будьте любезны, подберите подходящих людей для призовой команды.
В это время начался дождь, и с первыми каплями послышался звук, заставивший всех обернуться в сторону северо-востока. Это был гром. Но не грозовой, а орудийный.
— Поживее с пленными, — крикнул Джек. — Мистер Маршалл, составьте им компанию. Вас не затруднит присмотреть за женщиной?
— Никоим образом, сэр, — ответил Маршалл.
Пять минут спустя шлюп уже шел под углом к волнам, разрезая ливень и совершая небольшие винтообразные колебания. Теперь ветер дул с траверза, и, хотя они почти сразу убрали брамсели, меньше чем через полчаса тартана осталась далеко позади.