Да здесь и двора-то не было в полном смысле слова. Лена, правда, обнаружила голубенькую скамеечку, которая ни к селу ни к городу торчала посреди крохотного газончика между рядами припаркованных машин. Но никто на ней не сидел, что и понятно: зачем дышать бензином и асфальтом возле дома, если в двух шагах есть чудесный сквер и сколько угодно скамеек.
Был еще один неприятный момент. Стену дома украшала жизнерадостная надпись: «Уважаемые жильцы! Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера». Лене это так не понравилось, что сразу расхотелось улыбаться. Еще не хватало, чтобы ее бестолковые блуждания вокруг «Дома под парусом» были зафиксированы скрытой камерой и вызвали подозрения вахтера или охранника.
Но особого выбора не было. Стоя столбом, она со своим выдающимся ростом все равно обращала на себя внимание проходящих мимо людей. Поколебавшись, Лена отлучилась на соседнюю, нормальную улицу, где толпами гуляли люди, работали магазины, аптеки, киоски и протекала обычная человеческая жизнь. Там она купила книжку, литературную версию сентиментального сериала, который терпеть не могла, а потому не было опасности, что чтение ее захватит и отвлечет от дела.
Вернувшись, Лена все-таки уселась на нелепую скамеечку, надеясь, что не попадает в поле зрения скрытой камеры (интересно, где ее скрывают? И если она скрытая, почему об этом пишут большими буквами?). Положила ногу на ногу, раскрыла книжку, левую руку с часами закинула на спинку скамейки, чтобы поворачивать к ней голову, изображая сцену «Ожидание». И приготовилась наблюдать.
Дело в том, что один плюс в ее положении все-таки был. Она нашла среди припаркованных машин серебристый джип «тойота лэндкрузер». И он такой на стоянке был всего один, хотя и джипов, и «тойот», и машин цвета «металлик» хватало. А рядом притулилась черная «хонда», что подтверждало принадлежность обеих машин семье Колосовых. Лена и расположилась на скамейке так, чтобы автомобили находились у нее перед глазами. Правда, все это, конечно, могло оказаться совпадением, и тогда — бедная Лена! Она вспомнила, что с утра не успела позавтракать, а время уже приближалось к полудню. Как это она не догадалась купить себе что-нибудь поесть! Ходить взад-назад с книжкой и едой будет уж слишком нелепо.
И тут ей повезло. Лена решила, что она все-таки очень везучий сыщик.
Сначала поверх раскрытой книжки она увидела Колосова, вернее, его двойника, который быстро укатил на черной «хонде». А потом появилась его жена. Это точно была она, сомнений нет! Невысокая круглолицая женщина в очках, похожая на Ленину первую учительницу, вышла из дома с собакой, ну да, тем самым бассетхаундом, и трусцой убежала в сторону собачьей площадки. Через сорок минут они вернулись уже спокойным шагом, женщина подошла к тому самому джипу, открыла машину и что-то забрала из багажника.
Лена предусмотрительно заслонила книгой лицо, помня, что ей предстоит совершенно случайно познакомиться с хозяйкой резвого бассета в другом месте. Внутри у нее все пело от радости и гордости. Она выследила объект! Как жаль, что нельзя позвонить кому-то из девочек и похвастаться. В салоне сегодня и завтра санитарный день, травят мух, потому и выходные, а домашних телефонов она пока не знает.
Лена посидела еще чуть-чуть для конспирации, потом закрыла книжку, взглянула на часы, сердито тряхнула головой — на всякий случай, для скрытой камеры. И покинула двор «Дома под парусом». Первое задание выполнено.
Следующим шагом было приучить Чарлика к собачьей площадке. Лена занялась этим с утра в воскресенье, не подозревая, каких мучений это будет ей стоить. При виде других собак пудель начинал истерически лаять и жался к ее ногам. Как назло, на площадку приходили в основном крупные агрессивные собаки вроде овчарок, ротвейлеров и мастифов. При них Лена и сама не решалась отпустить Чарли, понимая, что выглядит глупо, прогуливая пса на поводке по площадке, специально отведенной для свободного бега и игр.
Время шло, Колосова с бассетом не появлялись, Чарли все так же дергался и боялся, оба они устали, изнервничались и проголодались. К тому же было очень жарко, и песик все чаще выразительно поглядывал на Лену, лихорадочно дыша и вывесив сухой розовый язык. Ей пришлось отойти, купить в палатке минеральную воду и поить Чарлика из ладони. Гуляющие вокруг собачники смотрели на нее как на ненормальную.
Спасение для пуделя пришло от дальней родственницы, малой абрикосовой самочки, которую сопровождал сонный толстяк в открытой красной майке с эмблемой пива «Карсберг». Чарли проникся доверием к этой добродушной красавице и покатился за ней маленьким черным клубочком. Лена подумала, что хорошо было бы под этим предлогом познакомиться с хозяином пуделихи и облегчить себе вхождение в сообщество здешней площадки. Вспомнив науку Карины, она приветливо улыбнулась пивному толстяку, но тот после пары стандартных вопросов о поле и возрасте собаки потерял интерес и к Чарлику, и к Лене, отошел в сторону и достал мобильник.
Ну и ладно. Лена с удовольствием наблюдала, как Чарли под руководством своей абрикосовой подруги потихоньку начинает участвовать в общих играх. Она гуляла с ним несколько часов, пока они вдвоем не допили всю воду. Защитница Чарли ушла домой, но он уже освоился и под конец позволил себе облаять ньюфаундленда. Огромный иссиня-черный пес с царственной осанкой только глаз скосил в сторону наглой моськи и не удостоил ее даже рычанием.
Жена Колосова и ее бассет осчастливили площадку своим присутствием уже вечером, когда измученная Лена вывела Чарлика во второй раз. Видимо, утреннюю прогулку бассета они пропустили, а может, с ним гуляли в другом месте. Но вступить в контакт с объектом ей не удалось — народу на площадке было много, и хозяйка бассетхаунда по имени Фагот общалась со своими знакомыми собачниками.
— Я нашла ее, — возбужденно докладывала на следующий день Лена. — Я теперь каждый день буду ходить на ту площадку. Утром или вечером, смотря какая смена. Она привыкнет меня там видеть, и можно будет с ней заговорить.
— Какая она из себя? — спросила Любочка, открывая свою тетрадку. — Нет, про внешность не надо, ты ее видела, и достаточно. А какое впечатление она на тебя произвела? Как ведет себя? Как держится? Что-нибудь необычное ты заметила?
Карина за спиной Любочки улыбнулась и покачала головой. Ей не хотелось обидеть подругу, но удержаться от улыбки было трудно — с таким азартом маленькая парикмахерша вела свое расследование. Из всех девочек только Лена относилась к делу так же ответственно и не считала его забавной игрой, которой приятно разнообразить монотонные будни салона.
Лена и теперь с серьезным видом наморщила лоб, собираясь ответить на Любочкины вопросы как можно полнее.
— Впечатление — скорее положительное. Да, положительное. Очень милая женщина, такая улыбчивая, веселая. Держится открыто, на площадке у нее много знакомых. И ничего необычного, ты знаешь. Она кажется вполне спокойной и счастливой.
— Угу, — задумчиво пробормотала Любочка, записывая Ленины показания в тетрадь. — Спокойной и счастливой. Очень интересно.
Карина только вздохнула.
Лена была воодушевлена своим первым успехом и не сомневалась, что знакомство состоится без проблем. Но на следующий день ее ждала неудача.
С разрешения Марины Станиславовны она ушла с работы пораньше и долго караулила Колосову с Фаготом. Они пришли, когда на площадке никого больше не было, и Лена решила, что момент самый подходящий. Она спустила Чарли и бросила в сторону бассета заранее приготовленный мячик. Пудель радостно подхватил игру и помчался вскачь по площадке. Лена не спеша двинулась за ним, с удовлетворением отметив, что красавец Фагот тоже заинтересовался чужой игрушкой.
Но тут в калитку быстрыми и абсолютно неслышными шагами вошел человек без собаки. У него была пружинистая походка учителя физкультуры и какое-то пугающе пустое лицо. Мужчина был хорошо одет, но при взгляде на него почему-то вспоминались групповые детдомовские фотографии с одинаковыми стрижеными макушками, солдатские казармы, больничный запах хлорки и что-то еще казенное, равнодушное, жестокое. Лена почему-то испугалась и окликнула Чарлика. Мужчина бросил на нее быстрый взгляд, от которого она невольно содрогнулась, и решительно направился к женщине с бассетхаундом.
— …Сегодня не получилось, — огорченно рассказывала потом Лена. — К ней какой-то мужик приходил, ужасно неприятный.
— Знакомый? — уточнила Любочка.
— Видимо, да, потому что она с ним довольно долго разговаривала.
— Имени не слышала? Потом уехал, ушел? — Любочка расспрашивала ее как заправский детектив.
— Ушел. Если машина и была, то где-то подальше. И говорили они совсем тихо.
— Тебе надо бы с фотоаппаратом ходить, — назидательно заметила Марина Станиславовна. — Щелкнула незаметно, и все фигуранты у нас под колпаком. Не догадалась?
— Да что она — Джеймс Бонд? — возмутилась Карина. — Как это «щелкнула незаметно» посреди улицы! Вы сами попробуйте.
— Или можно фоторобот по описанию составлять, — размышляла заведующая. — Но для этого надо специальный аппарат иметь и набор всяких глаз и носов… А еще в милиции работают художники, которые могут по свидетельским показаниям нарисовать портрет преступника.
— Художник есть, — вдруг произнесла Любочка. И добавила негромко, чтобы никто не слышал: — Вот только преступника пока нет.
Художником была ее дочь, семнадцатилетняя Настя.
Настя унаследовала от отца острый глаз, твердую руку и определенный художественный вкус. Но Стасовой фанатичной увлеченности искусством, как и демонстративной отрешенности от мира, в ней не было не капли. Выросшая в спартанских условиях, девочка у Любы оказалась вполне прагматичной и приспособленной к жизни. Она только что героически поступила в вуз с громким названием «Университет оформления и дизайна», причем на бесплатное отделение, и Любочка еще не отошла от экзаменационных волнений.
Настя рисовала прекрасно, но делать чистое искусство своей профессией не собиралась. Да и зачем — хороший дизайнер по интерьеру зарабатывает больше любого художника, при этом не надо пыжиться, доказывая свою оригинальность и гениальность. В глубине души Любочка считала, что Настя рисует лучше Стаса, потому что люди у нее выходили похожими, а пейзажи не навевали желания повеситься на ближайшей изображенной осине.
Все лето Настя готовилась и сдавала экзамены и теперь наслаждалась заслуженным отдыхом. Она никуда не поехала, а болталась в Москве с компанией приятелей — бывших одноклассников. Делать ей до начала занятий было абсолютно нечего, и все же Люба не была на сто процентов уверена в том, что дочь согласится ей помочь. Кроме способностей, ей достался от Стаса вздорный непредсказуемый характер. Фыркнет и отвернется или скажет какую-нибудь дерзость — вот и вся помощь.
Но предложение рисовать портреты по описанию Насте неожиданно польстило. Ей оно показалось таким неординарным профессиональным испытанием, что она даже не спросила мать, зачем это нужно. Впрочем, что там может быть у предков, наверняка отстой какой-нибудь.
Настя оказала салону честь своим визитом, проронила «Здрасьте», уселась за стол Карины, придирчиво оценила освещение, повернула по-своему все лампы и раскрыла блокнот.
Вначале, когда они составляли портрет Колосова, все было очень бестолково: девочки говорили наперебой и разное — кто про глаза, кто про бородку. Настя кривилась, притворно затыкала уши, и Любочка боялась, что сейчас она вспылит и уйдет. Но дочь проявила чудеса терпения, и вдруг после бесконечных бровей и носов на чистом листе появилось лицо Вадима Григорьевича, такое знакомое, что салон разразился аплодисментами.
С его женой дело пошло быстрее, потому что говорила одна Лена, а она, будучи косметологом и визажистом, умела описывать внешность. Неизвестного собеседника она разглядела плохо, но и он в изображении Насти оказался довольно похожим. Что касается жены Колосова, то Насте даже удалось со слов Лены передать выражение ее лица — спокойное и приветливое. Так что внештатный художник детективного агентства «Золотая шпилька» отлично справился со своим первым заданием.
Настя, выслушав эту похвалу, удивленно взглянула на мать: про детективное агентство она слышала в первый раз.
— Неужели тебе не интересно, что ты рисовала? Хочешь, расскажем? — предложила Любочка. — Один наш клиент…
Она остановилась, потому что на лице Насти удивление сменилось недоверием, а затем скукой. Нет, ей неинтересно! В мире взрослых, в мире ее мамы для нее вообще нет ничего интересного.